Спустя столько лет

      Солнце заливает Коноху с самого утра. Ребятня бегает на улице, играя в ниндзя, старушки и старики сидят на лавочках и читают газеты, либо общаются между собой. Родители покупают своим детям сладости, влюблённые пары целуются в тени или же просто наслаждаются погодой. Такая Коноха нравилась всем. Особенно новому Хокаге, который наблюдал за своей Деревней из окна Резиденции Каге Огня.       Шестым Хокаге Деревни Скрытого Листа стал никто иной, как Хатаке Какаши. Он сначала не хотел занимать этот пост, но Годайме была слишком настойчивой, как и старейшины.       Неожиданный стук в дверь заставил мужчину обернуться. Его помощник, как всегда, принёс кучу бумаг на подпись и папки с делами. После войны оказалось слишком много работы.       — Хокаге-сама, Вам нужно в срочном порядке подписать пару документов, чтобы их могли как можно быстрей отправить в Суну. Также, через 3 дня прибудет делегация из Деревни Скрытого Тумана во главе с Мизукаге для подписания мирного соглашения и укрепления торгового союза между Конохой и Кири. И не забудьте просмотреть ещё рекомендации на джонина, которые будут в синей папке. Не смею Вас больше отвлекать, — мужчина склонился в поклоне и уже собрался уходить, когда его окликнули.       — Обито, подожди. Сядь, пожалуйста, расслабься. Ты постоянно в работе, а мне даже некогда поговорить с тобой из-за новой должности как со старым другом, — Хатаке указал рукой на диван, попутно разминая шею. Когда его собеседник, как и он сам, с комфортом расселись, завязалась лёгкая беседа, которая с каждой фразой переходила всё к более больным темам. Какаши, не имея до сих пор достаточного чувства такта к своему другу, начал задавать вопросы, которые выходили за пределы их беседы, и всё это больше стало напоминать допрос, что проводят в подземельях Конохи.       — Как тебе в Деревне? Столько же лет прошло, — этот вопрос смутил Обито, и тот просто потупил глаза, но через пару секунд ответил:       — Как мне здесь? Ужасно! Я бросил всё это двадцать лет назад, когда лежал под камнями возле моста Каннаби. Но, знаешь, что? Пусть я со временем привыкну к этому, но не люди. Как ты не можешь понять, что меня ненавидит весь Лист? Все презирают, смотрят как на урода. Дети постоянно, смотря в мои глаза, разбегаются по домам. Любой шиноби готов перерезать глотку, если я повернусь спиной, или засадить мне кунай в сердце. Я не хочу так жить! — мужчина подорвался с дивана, сорвавшись на крик, и ударил кулаком в стену.       — Мне противно видеть их косые взгляды! Я не могу смириться с тем, что остался жив! Я должен быть вместе с ней! — он продолжал бить стену, даже не чувствуя боли. В глазах уже плыло от слёз, которые падали на пол вместе с кровью с кулаков, разбиваясь на сотни капель.       — Идиот! — удар в челюсть. Учиха поднимает голову и смотрит в чёрные глаза Хатаке, в которых плескается чистая злость и ярость. — Ты хотел подохнуть на поле битвы?! А ты обо мне подумал?! Что я чувствовал, когда увидел твои глаза спустя столько лет? Какаши схватил за ворот жилетки Обито и немного поднял над полом. Ему было больно слышать эти слова. Двадцать лет. Двадцать лет он не выпускал его из своего сознания и сердца. Ведь он стал для него героем. Так почему герой Третьей мировой войны шиноби ведёт себя как неблагодарная сволочь?       — Ты любишь мёртвую Рин. А есть живой я, который здесь, с тобой, а не в могиле! Я амнистировал тебя за помощь в победе, дал ранг джонина, дал вторую жизнь. И это благодарность?! — Хокаге резко отпустил Обито и тот свалился на пол, больно ударившись коленями. Удар. Кровь с губы Учихи пачкает тому зубы и оставляет во рту металлический привкус.       — Я не просил тебя! — следует ещё один удар. Хатаке уже лежит у ног своего оппонента. Он встаёт и замахивается третий раз, но вдруг замечает, что взгляд мужчины поменялся. Этот взгляд он ловил часто на себе. Сожаление и мольба о прощении.       Подойдя ближе к Обито, Какаши касается его разбитой губы кончиками пальцев. Сняв с себя маску, он языком слизал кровь с них. Учиха стоял, не шевелясь, с приоткрытым ртом. Эти действия его шокировали. Но Хатаке не заставил себя ждать и уже через пару секунд поцеловал своего бывшего сокомандника. Медленно углубляя поцелуй, он ждал реакции. И она последовала в лёгком движении губ на встречу.       Какаши только прижал к себе мужчину, зарывшись пальцами левой руки в его белые, как снег, волосы. Не разрывая поцелуя, он правой рукой расстегнул его жилет и, стянув его не без помощи, откинул куда подальше. Получив больший доступ к телу, Хатаке быстро стянул со своих рук перчатки и проник пальцами под тёмную водолазку. От этих действий Обито только застонал и сам уже начал освобождать своего неожиданного любовника от одежды. Тем временем, Какаши разорвал поцелуй и принялся вылизывать и покусывать шею мужчины, чем вызывал его постоянные стоны и, как успел заметить периферическим зрением, краску на лице. Движения его рук и губ только сильней распаляли Учиху, что он уже не мог нормально думать.       — Нет… Мы не должны… — со стоном проговорил Обито, на что только получил ухмылку и был поднят на руки. Через секунду он уже лежал распростёртый на диване, жутко краснея и отворачивая голову в сторону.       — Я ждал этого. Очень долго ждал. Прошу тебя, — Хатаке навис сверху над мужчиной, снова целуя его. Руки его жили совсем другой жизнью: они оглаживали костлявые рёбра, задевали напрягшиеся соски и щекотали живот лёгкими прикосновениями. От этого всего Учиха только сильней возбуждался и постоянно искал новые точки соприкосновения своей кожей и пальцам любовника.       Разорвав поцелуй, Какаши быстро стянул с лежащего стандартную водолазку шиноби. Он не мог оторвать голодный взгляд от него. Идеальные изгибы тела, натренированные мышцы живота и груди, белоснежная кожа, как и у всех Учих.       Соски на фоне такой светлой кожи выглядели как два нежных розовых бутона на снегу, к которым быстро припал губами Хатаке, чем вызвал очередной стон своего любовника. Он терзал две горошинки сосков губами и зубами, пока руками стягивал ненужную обувь и мешающие форменные штаны с бельём.       Оторвавшись от своего занятия, чтобы самому стащить с себя лишнее, мужчина наткнулся на лицо Обито. Глаза были затуманены страстью, рот приоткрыт, язык постоянно облизывал губы, а грудь сильно вздымалась.       Ухмыльнувшись, Какаши наклонился к губам другого мужчины и прошептал, опаляя их своим дыханием:       — Всё ещё «нет»? — он снова поцеловал его. Эти поцелуи за короткий промежуток времени стали нужны как воздух. Правая рука спустилась к члену Учихи и слегка его сжала, на что последовал протяжный стон сквозь поцелуй. Оставшись довольным от своих действий, Хатаке начал надрачивать уже и так сильно эрегированный орган любовника, чем вызывал постоянные стоны.       — Ах, Какаши… Ах… Я… Сейчас… — услышав эти слова, мужчина быстро убрал свою руку. Последовал стон разочарования. Приставив ко рту Учихи два пальца, Хатаке нажал ими на губы.       — Оближи, а то будет очень больно, — кивнув, Обито вобрал в себя пальцы и принялся их посасывать, проводя языком между ними, и всё так же краснея. Поняв, что от такого зрелища прямо сейчас и кончит, Какаши вытащил пальцы и, закинув ноги Учихи себе на плечи, приставил один к его входу. Медленно надавливая на анус, мужчина протолкнул один палец вовнутрь. Немного дав привыкнуть к ощущениям, он начал им двигать. Спустя несколько секунд, вставил второй палец. Проделав ту же операцию минуту, Хатаке вошёл напоследок тремя пальцами, что вызвало болезненный стон Обито, который прикусил себе руку, чтобы не издавать подобных звуков.       Вытащив пальцы из Учихи, Какаши приставил свой член к растянутой дырочке и начал медленные поступающие движение. Он видел, как больно мужчине под ним, но ничего не мог сделать и только лёгкой россыпью поцелуев по лицу пытался как-то отвлечь от этой боли. Войдя полностью, он остановился и выдохнул. Хатаке чувствовал, как Обито сильно сжал его внутри, и только от этого чувства уже можно кончить.       — Пожалуйста… — прозвучавший шёпотом, надорванный слегка, голос, заставил его ухватить любовника посильней за бёдра и начать движения с малой амплитудой. Видя, что слёзы всё равно выступают на глазах Учихи, мужчина принялся надрачивать опять его член, целуя искусанные губы. Почувствовав, что Обито немного отвлёкся на другие ощущения, Какаши постепенно увеличил скорость движений и, как-то получилось, что изменил угол проникновения.       На эту смену угла отреагировали вскриком наслаждения. Задета была простата, которая доставила лежащему на спине мужчине неимоверное удовольствие, чем и воспользовались.       Ударив пару раз по этой железе, Учиха кончил, сорвав голос на последнем крике. Не выдержав тоже долго от того, что член Хатаке сильно сжали мышцы прямой кишки, он рухнул прямо на Обито.       Отойдя от такого умопомрачительного секса и осознав, что только что случилось, Учиха попытался вскочить с дивана, но его попытка не увенчалась успехом из-за боли в заднем проходе. Поэтому он словесно накинулся на Какаши.       — Как ты посмел меня так использовать?! В кабинете Хокаге! Что бы на это сказал Минато-сенсей?! — дальнейший поток слов заткнули обычным поцелуем. Рокудайме посмотрел на своего помощника полным любви и нежности взглядом.       — Двадцать лет. Двадцать лет я скрывал ото всех, что люблю мёртвого мальчика и героя Конохи — Учиху Обито. Я побоялся тогда раскрыть свои чувства. Я люблю тебя. Запомни, Рин уже нет. Но есть я, — Какаши шептал эти слова, слегка поглаживая повреждённую щеку любимого.       — Бака-Какаши…

***

      Спустя тридцать минут мужчины привели себя в порядок и уже разбирались со всеми документами, что надо было срочно рассмотреть или отправить.       В дверь постучались и вошли двое шиноби в форме Листа с кучей книг. Они шли один за другим, краснея и не зная, куда деть глаза.       — Ну и? Сколько вы видели? Изумо? Котетсу? — строгим взглядом посмотрел на них Учиха.       — Мы ничего не видели! — они пулей выбежали за дверь, на что Обито и Какаши только рассмеялись. Но, через секунду, в дверное отверстие просунулась голова Котетсу, который выдал фразу: «А стоны у Вас красивые, Обито-сан!» и сразу же исчез.       Хатаке только прижал к себе любимого и прошептал ему на ухо:       — А ведь он прав, — за что и получил лёгкий подзатыльник от красного, как варёный рак, Учихи.