Кое-что о страхе

Он переложил папку, набитую ворохом ветхих потрепанных листочков, на край стола и обхватил голову руками. - Представляешь, есть люди, которые боятся летать на самолетах! - И что в этом такого? – покривив душой, я придала лицу удивленное выражение. По правде сказать, я сама не доверяю этим летающим гигантам из алюминия и ведра болтов. Однако, другу, который каждый день видит меня убегающей от собственной тени, об этом факте биографии знать необязательно. – Ты разве ничего не боишься? Парень глухо рассмеялся и, поправив сползающие на нос дикого размера очки, пододвинул мне очередную чашку горячего чая, дымка от жара которого извивалась элегантным китайским драконом и исчезала в прохладе комнаты, как будто ее никогда и не было. - Ничего! – он горделиво ударил себя в грудь кулаком. Настала моя очередь веселиться. - Да ну? А из каких соображений ты ни разу за время переезда в этот дом не стряхнул опавшую листву с крыши, когда ни одна капля дождя не может пройти через водосток и найти вечный покой в земле твоего участка? Собеседник ничуть не обиделся. - Это другое, - и, увидев мою изогнутую в недоумении бровь, пояснил. – У меня голова кружится при виде высоты отнюдь не от страха. Предки человека не раз падали с различных высот, выжившие делали выводы, а ген этих первопроходцев подавно обуславливает такой вот инстинкт самосохранения. Разыгравшийся не на шутку дождь превратился в ливень, и внушительного, судя по звуку, размера капли настойчиво застучали в оконное стекло. Свист ветра даже в наглухо запертой комнате разрывал уши, заставляя поежиться и накрыть дрожащее тело юбилейным слоем вязанного пледа. - Ну так люди, панически боящиеся полетов на лайнере, тоже, наверное, не просто так это делают. У них, как и у тебя, этот… как его там… инстинкт самосохранения! - Не совсем так, - парень облизал ложку и, зажмурившись, поднес ее к потолку. Даже мерцающая и грозящая вот-вот потухнуть лампа накаливания отражала от потертого временем металлического прибора заметный блеск. – Я говорю про саму ситуацию. Да, не желаю свернуть шею, лазя по крыше в надежде прочистить водосток, который и так забьется к концу лета, но понимаю я это, лишь когда смотрю на еще не растаявший после долгой зимы снег с высоты пяти метров. Понимаешь, в чем фишка? Несмотря на мое решительное желание закончить не понятно куда идущий разговор, я честно покачала головой в знак несогласия. - А какой смысл бояться того, на что идешь добровольно? Зачем пугаться чего-то, что с тобой может даже не произойдет? Смерть! Когда умрешь, некому будет жалеть об этом и сокрушаться: «зачем я полетел этим рейсом». Не нужно будет приплетать бедолагу-судьбу, которая со слов не желающих нести ответственность за свое собственное благополучие людей, испортила последним жизнь. А вера? Как бы перевернулся мир, если бы роль козла отпущения и Всепростителя, разрешающего творить, что душе угодно, при условии покаяния в грехе, перешла с Бога на самого человека? Вроде бы, ничего ты особого не изменил, кроме отношения к безопасности, а уже Земля в обратном направлении крутиться стала. К чему бояться, если можно просто быть разумным и аккуратным по отношению к вещам и человеческим чувствам? Ураган стих, и помещение наполнилось привычной ему тишиной. Я посмотрела на струйки воды, медленно стекающие по замершему стеклу и подгоняемые неумолимым ветром. - С тобой нельзя поспорить. А ты, кстати, сам на самолете когда-нибудь летал? Друг отодвинул полупустой остывший чайник в сторону и скрестил руки на груди. - Ни разу в жизни.