Первая трапеза.

Демоны – не люди. Демоны не имеют человеческих слабостей или потребностей. Им практически не нужен сон, они не нуждаются в любовных утехах. Но кое в чём они похожи на людей. Демонам нужно питаться. Возможно, не так часто. Возможно, совсем по-другому. Может даже демон сможет прожить без пищи десятки лет. Но для новоявленных, начинающих и совсем ещё неопытных демонов первая трапеза крайне важна. Её следует сделать незабываемой. Как для себя, так и для жертвы. Сиэль не сказал бы, что намерен долго ждать. Он голоден. Очень голоден. Человеческая пища для него вполне привычна, и хорошо усваивается организмом, но этот голод ею утолить невозможно. Это просит есть маленький бес, поселившийся то ли в голове, то ли в образовавшейся пустоте где-то на дне грудной клетки. А прямо перед ним, посреди тёмной комнаты стоит жертва, очарованная демоном. Фигурка, будто выточенная из слоновой кости, совершенно не вписывающаяся в мрачную, почти готическую обстановку. Молочно-белая кожа, пшеничного цвета волосы, голубые глаза. И яркие тряпки одежды. «Нет, они портят весь вид. Они явно лишние» — с такими мыслями Фантомхайв набрасывается на бедного мальчишку и резким толчком валит на кровать. К чёрту аляповатый лиловый плащ! Жилетку, противного болотного цвета, тоже к чёрту! В руках Сиэля одежда маленького Тренси трещит по швам и клочками разлетается по комнате. А тем временем, похоже, демонические чары начинают ослабевать. Жертва оказывает вялое, но вполне настойчивое сопротивление, возмущаясь и тщетно стараясь оттолкнуть юного демона. Однако Фантомхайв не обращает на это внимание. Похоже, погружённая в сон с помощью чар, душа очнулась. Да, так определённо будет вкуснее. Не желая слушать приглушённые крики и возгласы, Сиэль затыкает Алоису рот поцелуем, параллельно с этим, руками изучая его тело. Бархатная кожа, сладкие губы. Но он ещё не готов. Не хватает пикантной горчинки порочности. Несмотря на прошлое, это было так давно, что сейчас эта душа кажется слишком невинной. И потому Сиэль отрывается от губ, и окунает в рот Тренси два пальца. Тот почти не сопротивляется, по своему горькому опыту он знает, что если этого не сделать, будет больно. Хотя, и так будет больно. Почувствовав, что пальцы достаточно влажные, юный демон достаёт их изо рта своей жертвы и резко вводит внутрь. Тело Алоиса содрогается, а из горла вырывается лёгкий вскрик. Не так громко, как ожидалось. Не так больно, как хотелось бы. Чары всё ещё берут своё, не отпуская сознание мальчишки Тренси полностью. Его взор затуманен, а каждое прикосновение Сиэля отдаётся по телу лишь новой волной блаженства. Стоны, перемежавшиеся ранее с неубедительной бранью и возгласами, постепенно всё же берут своё и разливаются по комнате некоей мелодией сладострастия. В этой симфонии прерывистого дыхания, стонов и вскриков, лишь Сиэль остаётся безмолвным. К комнате, где, будто каждая складочка ткани на простынях, каждый сантиметр стен, пола и потолка, вторит маленькой жертве, демон остаётся чем-то немым. Он удивляется, как нехитрые движения пары его собственных, самых заурядных рук, могут заставлять тело вчерашнего врага трепетать. Заставлять его изгибаться, извиваться, метаться по кровати, впиваться пальцами в тёмные простыни. Неописуемое зрелище. Непередаваемые ощущения. Фантомхайв добавляет к игре на этом чудесном музыкальном инструменте ещё и вторую руку, лаская возбуждённую плоть своей «скрипки». Много времени не нужно, чтобы довести очарованное демоном существо до экстаза. Сиэль, слыша последний, протяжный стон наслаждения, вновь затыкает мальчишке Тренси рот поцелуем. Но не обычным поцелуем. Алоис, уже полностью придя в себя, и вновь получив возможность трезво соображать, понимает, что сейчас произойдет. Тонкие белые пальчики впиваются в плечи юного демона в тщетных попытках оттолкнуть его. Большие голубые глаза наполняются слезами, а тело сотрясается в ужасной агонии. Ощущение опустошения внутри. Боль, будто ото всех адовых мук сразу. Как будто тебя вынимают из собственного тела. Буквально вытягивают всё без остатка. Так душа покидает плоть против собственной воли. Но этим мукам вскоре приходит конец. Из-под опущенных век вытекают последние капли слёз. Ослабшие пальцы соскальзывают с плеч, и руки безвольно опускаются на тёмную ткань простыней. Всё заканчивается. «Что ж, дальше должно быть проще…» *** Задержавшись ещё немного у бездыханных губ, юный демон, в конце концов, отстраняется от, распростёртого под ним, мёртвого тела и внимательно на него смотрит. Что же в нём изменилось со смертью? Всё те же светлые пряди, беспорядочно раскиданные по тёмным подушкам. Та же молочно-белая кожа, без единого изъяна, нежная и приятная на ощупь. Наверняка те же, правда, ныне уже безжизненные, голубые глаза, сокрытые под тонкой кожей век. Всё это так жаль отдавать на растерзание жестокой земле, паразитам и времени. От мыслей, что когда-нибудь в этом теле будут копошиться черви, плоть сгниёт, а кости потрескаются, становиться грустно. Фантомхайв не желает отдавать земле это, ещё прекрасное, тело. Он возьмёт от него всё, что можно и заберёт с собой. Вновь склонившись над тем, что некогда было Алоисом Тренси, юный демон берёт его белую ручку в свою и покрывает поцелуями. От запястья по предплечью до локтя, затем до плеча, и по ключице к шее. Сквозь тонкую кожу виднеется голубая венка, что ещё недавно пульсировала в ритме биения сердца. Сиэль нежно целует то место, где она видна, а затем впивается клыками в ещё теплую плоть. Вкус крови кажется Фантомхайву приторно-сладким. Как сироп, в который неумелый кондитер добавил слишком много сахара. Не тошнотворный, но отнюдь неприятный. В этот момент Сиэль даже понимает, почему демоны отдают предпочтение лишь человеческим душам, но не телам. Вновь и вновь острые клыки вонзаются в плоть, постепенно открывая взору белые кости позвоночника. Когда же позвонки на шее оказываются полностью открытыми, Фантомхайв, ловким движением, аккуратно ломает хрупкую кость. Голова вчерашнего соперника и сегодняшней жертвы оказывается у него в руках. Оставляя окровавленное тело на кровати, демон внимательно смотрит на всё ещё прекрасное лицо маленького Тренси. Умиротворённое, спокойное лицо. Холодеющее и безжизненное. Сиэль прижимает голову к груди и нежно целует в лоб. «Как же жаль, что такие прекрасные души, как у тебя, мне больше не попадутся…»