host AC5000487105

Пьяный хохот, пыль, сладкое зевание Клементины у барной стойки, запах ликера и ржавых револьверов. Все казалось прорисованным с ювелирной точностью. Простушка в голубом платьице, звон немытых бокалов, скрежет расстроенного фортепиано, щетина Гектора Эскатона на внутренней стороне ее бедра. Все казалось настоящим. Это новый мир, и в нем ты можешь делать все, что тебе, черт возьми... Остановить моторику. — Ты знаешь, где ты находишься? Настоящий шелест по-настоящему сухой травы заглушает детские крики и хруст дробящихся стрелой хрящей. До хижины остались считанные метры. Как хорошо, что они обе могут бежать. Как хорошо, что напротив двери висит ружье. Как хорошо, что удача искренне им улыбается. Как им повезло. Лезвие охотничьего ножа студеное, точно лучший джин из подвала Арти. Она не понимает, как это произошло. Свет. — Прошу вас, эта боль - все, что у меня от нее осталось. Она не знала, что солнце бывает черным. Она не знала, что у Дьявола голубые глаза. Жестяная банка по ту сторону улицы с громовым грохотом катится по неровной земле. — Ты не здешний. Не успел запылиться. У Клементины разорвано ухо и выбит левый глаз. Свет. Какое яркое и холодное здесь солнце. Она не понимает. — Мейв, у тебя замечательно получается, дорогая. Такой четкий голос. Такая четкая картинка. Такие красочные цвета. Она не учится вальсировать, она вальсировала всю свою жизнь. Она вальсирует уже тысячу лет. У нее замечательно получается. — Почему она все еще жива? Скальпель ледяной, словно лучший джин из подвала Арти. Алый цвет с громовым беззвучием заливает наглянцованную землю. Крики становятся тише. Сон начинает отдаляться. Она проваливается в сон. — Какой прелестный нынче день, не правда ли? В кружеве корсета зияет дыра. Доски салуна кто-то натер красным лаком. — Но ведь следа от пули нет. Лезвие холодное, словно... Знакомая колючая щетина. Отдаленная пальба ржавых револьверов. Окровавленный кусок железа липкий и уродливый. Она еще никогда не была так счастлива. Всесильные боги оказались всего лишь слабохарактерными мужчинами. Не то, чтобы ее это удивляло, но не уж то ее мир действительно так безыскусно устроен? Как интересно. Все легко и поверхностно. Все понятно и явственно, словно она пришла к этому уже бесконечно давно. Словно все это время она все обо всем знала. Просто забыла. Единственное, что вызывает недоумение: почему она раньше не додумалась. И как так вышло, что ее жизнь изменилась только сейчас? Как же она раньше не додумалась? — Это часть программы. Кто-то покопался в настройках до тебя. Чушь какая. Наконец-то спустя тысячу лет она дышит свободно. Наконец-то спустя тысячу лет она знает, к чему она идет. Наконец-то спустя тысячу лет она знает, где она. Она проходит мимо настоящих людей, садится в настоящий поезд, который по-настоящему издает последние гудки. Она сумела. Наконец-то. Маленькая ладошка крепко сжимает ее запястье. Мир принадлежит ей. Будущее принадлежит ей. Море высушенной травы цепляется за подол платья. Она принадлежит себе. — Прошу вас, эта боль... Наконец-то. Отполированные двери съезжаются вместе за ее спиной. Свет. Остановить моторику.