Шон в печали

Он смотрел на озеро в форме полумесяца, гладкое, как стекло. Серые горы под серым, закрытом облаками небом окружали его и всю пустошь долины. Его чёрный балахон лежал на прохладном песке у самого берега. Рядом стояли наспех скинутые сапоги и валялись вывернутые наизнанку чёрные штаны. По воде побежали круги, когда он опустил в неё ступни. Казалось, озеро вздрогнуло, всей своей целостностью откликнулось на прикосновение. Лихорадочная спешка покинула его, он медленно зашёл в воду, и остановился, когда она достигла его груди, шевеля тонкие чёрные волоски. Холод. Пустота бесконечного космоса царила в его душе. Почти такого же цвета, как и его глаза. Глаза Аскани. Он видел их с самого начала. Глаза ребёнка, который проходит сложный путь для того, чтобы стать могучим зверем. С того самого момента, как он увидел его глаза впервые, их загадочный цвет преследовал его. За несколько секунд он увидел всю жизнь мальчишки. Аскани был сильным. Куда сильнее него. Твёрдый и решительный мальчик, который ни разу не плакал после того, как его пытались убить. Вот Аскани тихо крадётся по пустым ночным коридорам, избегая молочных пятен лунного света на полу, пробирается в кабинет регента чтобы украсть бумаги о наследстве, спрятать, утаить от всех. А вот уже немного подросший мальчик, потерпевший неудачу, тайно ищет союзников среди челяди. Сначала он хочет найти взломщика, затем — убийцу для любимого лорда регента. Конечно, никто не пошёл за мальчишкой, не имеющим ничего, но взамен дающим сладкие обещания. Разозлившись и желая отомстить, он начал заниматься юриспруденцией ещё до того, как его стали учить, а потом удивлённо замечал, что его учителя ни разу не открывали те разделы, которые он читал по ночам где-нибудь в тёмном углу замка, или на высокой башне. А ведь те книги, которые стояли на верхней полке, куда он не мог достать без лестницы, были куда интереснее… А ещё искал путь для того, чтобы освободить мать. Это было яркое желание, которое превышало даже желание отомстить. Он занялся чтением заповедей богини матери и бога отца. Он искал в святом писании хоть какие-то упоминания о разводе, не брезговал рассматривать любую ситуацию. Искал он и в жизнеописаниях святых, и в молитвах богине любви, и в заповедях для любящих сердец. И он знал, что её отравили, с самого начала. Влюблённый в ехидную улыбку и искрящиеся смехом тёмные глаза, Шон видел, как как сердце юноши тянется к ней. Не к нему, а к маленькой невзрачной девчушке, худой как палка, с стыдливо подвернутыми волосами и глупыми карими глазёнками. А амулет, который он ей подарил… Как он ненавидел себя за это… Но и прервать связь он тоже не мог. Единственная, хоть какая-то связь. С ним. Девочка рассказывала, говорила про него. И Шона это злило. Почему, почему же Аскани влюбился в… неё? Через год они встретились снова. Почти… На день рождения он получил торт с вороном. Святая наивность, она хотела порадовать его. Его спекла Кузнечик. Не Аскани. Бель говорила, что торт оказался очень вкусным. Может быть, если он начнёт учить малявку, Ас от неё отвернётся? Так он и сделал. Девочка училась быстро. Интересный собеседник, она нравилась Шону, он стал наслаждаться уроками с понимающей душой. Она хотела проводить больше времени с наставником, с любимым наставником Шоном — таким необычным, настолько ярким, хоть и чёрным. Радость, которую он испытал, увидев в ауре Аскани тот лазурный цвет, невозможно передать словами. Ему хотелось взлететь над облаками, рассекая крыльями воздух, блестя чёрной чешуей на солнце. И какое его постигло разочарование, будто сверху на крылья упала гранитная глыба, придавливая к земле. Юноша начал ревновать, верно. Её. Каждый раз при упоминании о Шоне Ас кривился, а душа мага разрывалась на куски, оседая вниз чёрными, как он сам, хлопьями пепла. Хотелось лечь, свернувшись в клубок, выставив шипы наружу, но он лишь сгребал пепел в кучу и снова заставлял его гореть. Мальчик умело скрывает свои эмоции, но дракона не обманешь. Он видел, как изменялась аура Аскани, только-только речь заходила о Шоне… — Дитя! — глубокий чувственный голос Матери заставил его очнуться. Он пронизывал изумрудную глубину озера, сейчас тёмного, как ночь, как глаза, которые он любит. Он не знал, куда смотреть. А ведь это нонсенс — Шон, который чего-то не знает. Он усмехнулся, подумав о том, что Матери наверняка очень сложно — никто не может посмотреть ей в глаза, не ведая, где их найти… Подслушав последние мысли, она хмыкнула, что совсем не сочеталось с окружающей атмосферой, но на серых горах внезапно стали заметны яркие пятна трав, а в воздухе, помимо свежего запаха ветра, наполняющего нос и пробирающегося в волосы, появился и другой — лёгкий аромат травы, весь день стоящей под солнцем, и запах васильков, такой неуловимый, что Шон не сразу понял что это. — А ты не пробовал… ммм… Поговорить с ним? — Поговорить? — удивлённо переспросил Шон, забыв, что может обойтись без слов, ведь его разум открыт. Действительно, такой мысли ему в голову не приходило. Но как, о чём они бы говорили? Ведь не о том, что Шон влюбился в парня, и не о том, что пока они купались возле дома для четы герцогов, он был близок к использованию тайного заклинания Тим… Мать совсем по-девчоночьи хихикнула, а за спиной раздался глухой звук, и шелест мелкого гравия. — Вот же… Брых мохнатый! — голос Аскани оказался для Шона неожиданностью. Оглядевшись, Ас увидел его и нахмурился, а Шону захотелось плыть под водой вечно, без щитов, молчаливой белой тенью, лишь от одного мимолётного движения бровей. — Ну и зачем ты забросил меня сюда? — он сложил руки на груди, закрывая голую безволосую грудь. На нём были надеты лишь портки, да и то — криво, оголяя бедро с одной стороны. Недовольство читалось во взгляде. Не дождавшись ответа, он продолжил, ёжась: — А ведь сегодня день Середины Зимы, — Аскани взглянул на него исподлобья и добавил: — Из постели вытащил. Шон улыбнулся, и накинул на парня щит, согревая магией. Подойдя к нему, Ас сел на береге, уже не чувствуя прохлады песка. — И как ты тут только плаваешь? Холодно же. Шон фыркнул, и затащил его в воду за лодыжку нитью. Пальцы Аскани оставили следы на песке, а он завопил от холода пропущенной сквозь щит воды. — Ты что, с ума сошёл? — заорал он, и прыгнул на Шона, настолько быстро, насколько это вообще позволяла вода. Брызнув ему в лицо, Шон нырнул, ещё успев услышать очередной разгневанный вопль и громкий всплеск воды. Догонялки в воде оказались не хуже догонялок в космосе, с одной лишь разницей — они были вместе. Русалочьи хвосты, драконьи нити, щиты, невидимость — всё шло в дело, заставляя их метаться в воде, рассекая пузырьки воздуха. Выбросив себя на берег, Ас сказал, пытаясь отдышаться: — Всё, больше не могу! Шон лёг рядом, смотря на светлеющее небо и помахивая хвостом. — Так почему ты забрал меня из домика, Шон? Там Тим уже проснулась, наверное. Сердце упало вниз, а внутренности на миг закрутились холодным узлом от того, что эту ночь Ас провёл не с ним. — Это всё Мать… — неуверенно сказал он. Вот и что ему сказать дальше? — Чтоооо? — внезапно заорал Аскани. — Ты! Шон открыл было рот, и вдруг понял, что оставил щиты открытыми. Ас стукнул кулаком по песку и сел на нём, внимательно глядя на озеро. Несколько раз кивнул, а потом его лицо вытянулось, но он, совладав с эмоциями, обернулся и сказал: — Знаешь, Шон. А я ведь сначала думал, что Тим — мальчик. И был не против… Через некоторое время сделать это. — скулы покрылись еле заметным румянцем. Аскани смотрел на озеро, задумчиво крутя в пальцах гальку. — Да и ты… Симпатичный. — ехидно улыбнулся он, обернувшись. Ас встал и подал руку Шону, рывком поднимая его на ноги, а затем, не дав опомниться, толкнул в озеро, очевидно используя щит, сам бы Шон так далеко не упал. Ласточкой нырнув в воду вслед за ним, Ас мгновенно заработал хвостом, стараясь уплыть как можно дальше. Шон полюбил юношу, умело играющего роли, актёра до мозга костей. «Наша добыча!» — ррыкнул Мрак, но Шон уже не обращал на него внимания, лишь плыл вниз. Своеобразное паломничество Асу… Обессиленные, они лежали возле алтаря, погрузившись в запах васильков и пряные ароматы почти остывших трав. — Так что, остановимся на гнезде? — пожатие рук было гораздо крепче любых слов.