Secret.

Чанёль и Бэкхён учатся в одном универе, но при этом у них разные факультеты, разные компании, разные интересы, кроме одного общего секрета. Бэк спокойно болтает с другом, направляясь к лестнице на второй этаж, а после краем глаза замечает Чана и всю его свиту, не придавая значения этому абсолютно никакого. Ровно до того момента, как Ёль проходит прямо между Бэкхёном и каким-то левым мудилой — по мнению Пака — намеренно толкая первого плечом. Бён терпеливый, Бён оборачивается, сталкиваясь с чужим взглядом и скалится озлобленно, но ничего больше. Этот день обещает быть веселым, потому что второе их столкновение случается в столовой. Бэкхён не выдерживает и больно бьет младшего под ребра острым локтем, на что тот тихо рычит, будто предупреждая. Третья и последняя​ за день встреча происходит в коридоре общежития. — Эй, ты, — в паре шагов от парня, его зовет знакомый голос и Бэк даже не оборачивается, — не нарывайся. — Отвали, — коротко отвечает старший и останавливается около своей двери, ища по карманам ключ от комнаты. — «Вот черт», — проскальзывает в его мыслях, когда короткими, неспешными шагами к нему подходят сбоку. — Ключик потерял? Ну как же ты так? — наигранно нежно говорит Чанёль, выуживая из своего кармана ключ от чужой комнаты. — Гнида. Отдай его сюда, — Бэкхён гневно смотрит из-под ресниц и сжимает зубы до скрипа. Пытаться забрать — не прокатит, разница в росте дает о себе знать и даже если он встанет на носочки, дотянется, максимум, до локтя вытянутой руки. — Ох, какие мы злые, — недобро смеется Пак, а затем склоняется к уху Бэка, томно шепча, — ключик надо заслужить, хён. В следующую минуту Чан уже вталкивает Бэкхёна в свою комнату, пользуясь тем, что его сосед ушел в другой корпус. Они быстро скидывают с себя шмотки на пол и Чанёль нетерпеливо буквально впечатывает старшего в стену, больно ударяя затылком и грубо целуя, а Бэкхён парирует тем, что до побеления костяшек сжимает его волосы на затылке, прикусывая до боли чужие губы. Их общий секрет не знает никто, но иногда одному или второму вот-прямо-очень-надо, и они начинают прилюдно выводить друг друга. Злость помноженная на желание равна страсти, сносящей все со своего пути, как Чанёль сейчас, сносящий все со стола к хренам. Их секс не забывается еще долго. Царапины, укусы, синяки и засосы по всему телу подливают масла в огонь, в красках напоминая обо всем, и сознание любезно подкидывает особенно яркие картинки прошедшего в самые неподходящие моменты. Бэк прижат к столу бедрами, а Чанёль оттягивает его за волосы, заставляя прогнуться в спине. Он кусает плечи старшего, оставляя на них следы зубов, которые после будут болеть, но сейчас на это абсолютно плевать, потому что это вырывает из груди Бёна такие стоны, что хочется разбить себе башку, лишь бы не свихнуться от желания обладать этим телом. — Отвали от моего пле… — Бэкхён не успевает договорить и срывается на приглушенный крик, когда Чан резко входит в него, используя вместо смазки слюну, смягчающую дальнейшие резкие и хаотичные движения относительно не очень. — Как скажешь, — сбивчиво выдыхает Пак, ухмыляясь и облизывая губы. Он прикусывает аккуратную мочку хёна, который скребет короткими ноготками одной руки по поверхности стола, а второй закрывает себе рот, чтобы не оглушать студентов из соседних комнат. Он ощущает как кожа горит от возбуждения, и открытое поздней осенью нараспашку окно совершенно не помогает. Движения Чанёля выбивают из старшего всю его дурь, все мысли, а за одно и вскрики между стонами, которыми он давится, когда младший резко ударяет его по ягодице, оставляя смачный след от ладони. — Ты… — начал Бэк, пока Чанни притормозил, но тут же прикусил нижнюю губу от нового, резкого толчка. — Кто я? Продолжай, — издевательским тоном шепчет у Бэка над ухом его тонсен и сжимает своими длинными пальцами тонкую шею, почти перекрывая доступ к кислороду, отчего парень отчаянно пытается ослабить хватку, оставляя на руке Пака яркие, болезненные царапины. Заживать они будут долго, и это еще один приятный бонус после их не менее приятного времяпрепровождения. -…мудак, — еле слышно хрипит старший, получая еще один шлепок по неплохой на вид заднице, который буквально вышибает последние силы из напряженного тела. Стоять и упираться в стол невыносимо, ноги и руки подкашиваются, но прервать младшего не выходит, он и вдоха толком сделать не дает. — Еще скажи, что тебе не хорошо с этим мудаком, — в который раз ухмыляется Ёль, решая, что со старшего хватит. Он отпускает его шею и тот без сил опадает на стол, утыкаясь лбом в его поверхность. — Ох, какая жалость, у хёна уже нет сил, а я ведь еще даже не думал заканчивать, — снова у Чана в голосе сквозит издевка, и он бы огреб от Бэка, если бы тот сейчас мог нормально функционировать. Чанёль плавно подается бедрами назад, а уголки его губ чуть приподнимаются в ответ на непроизвольный, недовольный выдох старшего. Потянув его за запястье на себя, Пак скользит ладонями по телу и как только опускается ниже пояса, подхватывает парня под бедра, тут же снова впечатывая податливое тело в стену. — Блять, ты мне кости переломаешь, уебок, — озлобленно выплевывая каждое слово, в следующее мгновение Бён уже стонет от неожиданного толчка, вцепляясь в широкие плечи младшего. — Твое лицо во время секса просто восхитительно, — игнорируя нелестные отзывы о себе и сжимая чужие бедра сильнее, негромко говорит Чанёль, опаляя горячим дыханием тонкие губы Бэка, который подается навстречу чужим губам и обвивает руками шею Ёля, то ли чтобы приглушать свой беспрерывный скулеж и не упасть, то ли в благодарность за столь своеобразный комплимент. Их поцелуй больше похож на бои без правил. Они кусаются, и буквально насилуют языками рты друг друга. Пак рычит, а на узких бедрах и талии хёна завтра проявятся нехилые синяки от собственнической хватки. Они без памяти влюблены друг в друга, их любовь не вместится ни в одну вселенную, ни одна живая душа не поймет их любви и не сможет представить, на сколько сильно гнев распаляет их. С каждым разом они влюбляются сильнее и это переходит все границы. Планка дозволенного у обоих упала уже, похоже, в ад, и горит там синим пламенем. — Ча..нёль, — на выдохе Бён выстанывает имя, которое готов выжечь у себя на шее и потерять сознание от болевого шока, и ощущений, которые сейчас смешиваются в ядерное сочетание. Боль и удовольствие, ненависть и любовь. Бэкхён стонет слишком громко, оставляет на спине младшего пару десятков кровоточащих царапин и сжимает своими тонкими, изящными пальчиками его плечи, успев покрыть их болезненными укусами, а на чужой шее красуется далеко не один засос, сливаясь в одно сплошное бордово-синее пятно. А у Чанёля от боли горит кожа и кажется, будто на нем клеймо поставили раскаленным железом. Это заводит просто нереально и, вероятно, что он правда находится сейчас где-то далеко от реальности, вбиваясь в стройное, рельефное тело. Его тяжелое дыхание сменяется на перманентный, животный рык. Они оба почти на пределе, и по телу табунами проходят мурашки, словно слабые разряды тока. — Чанёль… я н-не могу больше… — еле дыша, шепчет Бэкхён в шею младшему, тут же прикусывая ее там, где она еще не была тронута — он исправит свое упущение. Пак вслух шипит матные конструкции, которые может выдать только в наименее адекватном состоянии, потому что Бён проходится по свежим царапинам на широкой спине своими чертовыми ногтями, потому что он не может оставить в покое измученную кожу младшего и потому что ему слишком хорошо, и в общем все очень чересчур слишком. Ёль вдавливает хёна в стену, сжимая ладонями его зад и ускоряя движения на сколько это возможно, а Бэкхён зарывается пальцами в его волосы, потому что руки очень тянутся подрочить, но младший не позволяет ему такой роскоши. — Черт тебя дери, — на одном дыхании выпаливает Бэк и выгибается так, что, кажется, Чан слышит хруст позвонков даже за своим стоном-рыком и рваным скулежом, которым старший давится, переходя на шумное дыхание в унисон с тонсеном, когда волна оргазма прекращает так нихуево крыть. — Как же я тебя, блять, люблю, — чуть переведя дыхание, хрипло отзывается Чанёль куда-то в шею Бёну, упираясь локтями в стену. — Я тебя, блять, тоже, — передразнивает старший и улыбается одними уголками губ, — поставь меня на пол уже, у меня ноги затекли. — Нытик, — беззлобно говорит Чан и коротко целуя хёна в губы, ретирует его на свою кровать, — кстати, — Пак поднимает с пола джинсы, натягивая их и вытаскивая из заднего кармана ключ от комнаты Бэка, протягивая его парню. — Ох, да ладно, я заслужил спать сегодня в своей комнате, а не под дверью? — театрально удивляясь, Бён прикладывает ладонь к губам, но тут же сменяет выражение лица на недовольное, — говнарь. Чанёль усмехается и берет с подоконника пачку сигарет, закуривая. Он вдыхает горчащую дозу никотина, наклоняясь и медленно выпуская дым, а Бэк вдыхает его, следом смазано целуя. — Ты все еще куришь эти дерьмовые сигареты, Чанни? — говорит старший, натягивая джинсы на стройные ноги, и показушно кривится, усаживаясь на край стола. — А ты все еще остаешься таким же мерзким, Бэкки? — улыбаясь, подражает ему Чанёль. Эти двое влюблены, и это переходит все границы дозволенного. Они счастливы, даже когда буквально ненавидят и злят друг друга, даже когда устраивают драку, перерастающую в секс, даже когда вместе курят дерьмовые сигареты и еле ощутимо касаются губ друг друга.