Cамая страшная угроза

Эта угроза преследовала Шерлока с детства. «Будешь плохо есть – испортишь желудок, и придется ставить тебе клизму. Каждый день». Звучало очень зловеще, поневоле приходилось впихивать в себя вареную рыбу, шпинат или салат из свёклы. Заметив действенность угрозы, Шерлока принялись стращать клизмой просто так, добиваясь послушания. Потом он вырос, и грозить перестали, понимая, как ничтожно обещание без подкрепляющего его действия – но страх, увы, остался, затаившись где-то в глубинах сознания. Интересно, если бы он заранее узнал, что сегодня угрозу приведут в исполнение, как бы он поступил? Вывалился кубарем из кэба и стал беглым рабом? Вряд ли. Скорее всего, сидел бы смирно и пытался привыкнуть к мысли, что у него теперь будет только один хозяин и… хм… дом. Рабу двадцати восьми лет от роду, почти всю жизнь проведшему в бараках, которые с большой натяжкой можно назвать своим углом, закономерно кажется: дом – это из какой-то другой жизни, из параллельного пространства. Занятый этими мыслями, Шерлок не дёргался, хоть и догадывался, что ему грозит стать наложником, а не прислугой. Впрочем, кого он хотел обмануть? С ошейником далеко не убежишь, даже если с ужасом представляешь, как тебя сейчас будут трахать, а перед этим воплотят в жизнь детский кошмар: поставят клизму. Вот этот мужчина – Джон Уотсон, который отныне является его хозяином. Шерлок взглянул на Джона снизу вверх. На садиста тот похож не был: обездвиживая парализатором и связывая строптивого раба, вёл себя спокойно. Садисты обычно любят прикрикнуть по поводу и без, пригрозить, нагнать страху. А Джон просто и уверенно собирался приступить к делу – оранжевая груша в его руке не оставляла сомнений. Шерлок без особой надежды попытался вывернуться из ремней, но толком сопротивляться не было возможности. Привязан он был на славу: конечности не холодели от ухудшения кровотока, не затекали, но и не подёргаешься особо. Джон чуть насмешливо сказал: – Успокойся, это не больно. Доверься профессионалу. Не просто военный, а военный врач, сказал себе Шерлок. В том, что Уотсон офицер, у него сомнений не возникало, достаточно было взглянуть на него самого, да и на квартиру, в которой он обитал. Второе предположение хозяин теперь подтвердил. Джон провел ладонью по его спине и слегка шлепнул по ягодицам: – Расслабься. Поверь мне, это вполне переносят даже те, кто не собирается допускать в свой великолепный зад кое-чего побольше. Шерлок зажмурился и зажался, как мог. Он, конечно, сам был виноват, следовало поставить себе свечку и вымыться, как велел хозяин, но он слишком боялся и не хотел этого полового акта – в мыслях и то эти слова ярко оттенялись презрением – чтобы послушно готовиться к нему. Наоборот, саботировал, как мог. Смог он немного, зато доигрался. Хотя Уотсон и показался поначалу мягким и снисходительным хозяином, он все-таки был рабовладельцем и поставить на место зарвавшееся имущество умел. Джон внезапно пощекотал его под подбородком, Шерлок забился, принялся мотать головой – тут рука уверенно прижала его в области поясницы, и кончик клизмы проник туда, куда ему и положено проникать. Джон терпеливо объяснял: – Довольно скоро ощутишь, что тебе нужно в туалет. Постарайся не крепиться – долго всё равно не продержишься, физиология сильнее. А тебе самому будет неприятно лежать испачканным. Скажи мне до наступления критического момента, я тебя быстро освобожу, успеешь добежать и опорожниться. Впрочем, решай сам. Убирать, в случае чего, тебе. Прохладная струйка вливалась в Шерлока, ощущение казалось странным, но больно не было. Лишь слегка неприятно, будто щекотно. Да и сам кончик клизмы, смазанный маслом, неудобств не причинил. Действительно, всё познаётся в сравнении, когда знаешь, что туда скоро войдет член – клизма оказывается такой мелочью… Шерлок задумался о размерах – возможно, у хозяина поменьше, чем у него: ведь Джон сам невысокий. На самом деле рост и размер члена не коррелируют, но надежда есть. Тут в животе начало крутить. Больше всего это напоминало приступ диареи, Шерлок остро ощутил: если сейчас не побежит в туалет – быть беде. – Джон, – хрипло позвал Шерлок, – освободите. Хозяин сам потребовал называть его по имени. И вообще сказал, что предпочел бы дружеское общение, будто может сложиться дружба в таких неравных условиях. Сидевший в кресле и наблюдавший за рабом Уотсон поднялся и пересёк комнату, совершенно не прихрамывая. Смешная вещь эта психосоматическая хромота – забываясь, Джон переставал хромать. Впрочем, Шерлоку было не до того. Быстро освобожденный – Джон не обманул, обещая скорое снятие пут – он добежал до совмещенного санузла, из которого не выходил долго. Со стыдом и облегчением мылся, послушно готовя свое тело к соитию. Не хотелось испытывать терпение Джона. Как просто тот нашёл слабину в своём новом рабе. Наверное, не зря внимательно читал по пути домой личное дело и, если захочет, легко пустит в ход все знания о Шерлоке. По спине поползли мурашки, Шерлок сделал воду погорячее и хорошенько вымылся везде. Там тоже. Пытаясь хоть немного успокоиться, он осматривался и делал выводы – совершенно незначительные. Ненужное подтверждение того, что Джон левша – Шерлок и без того заметил; живет один, аккуратист, но не в крайней степени – потеки вокруг зубной щетки и помазка показывали, что Джон очень точно возвращает их на то же место, где брал, но уборкой в последний раз занимался едва ли не неделю назад. У педанта таких потёков в ванной не было бы вообще. Ничего лишнего, минимум вещей, который легко и быстро собирается при переезде – явная привычка к жизни в полевых условиях. Джон ещё не нашёл себя в мирной жизни. Шерлок тряхнул головой – не стоит слишком задерживаться, а то неизвестно, что ещё придёт в голову его новому хозяину. Когда он вышел из душа: мокрый, с ненадёжной защитой из обвязанного вокруг бедер полотенца, и ощущающий себя нашкодившим щенком, которому сейчас зададут трёпку, – то увидел, что Джон проявляет все признаки нетерпения. Хозяин успел убрать клеёнку, которую постелил на кровать, прежде чем устроил Шерлоку очистительную процедуру «для привития уважения к гигиене», снять одежду, аккуратно убрать её – вероятнее всего, в шкаф, педантично развесив по плечикам – и облачиться в короткий, не прикрывающий колен халат. Теперь он сидел в кресле, широко разведя ноги, и попивал виски со льдом и тоником. Второй стакан за вечер – первый он выпил, когда они только пришли. Да уж, вряд ли такая доза уложит хозяина спать, зато агрессию алкоголь пробуждать умеет. Джон крутил в руке трость и смотрел на нее нехорошим взглядом. Икры свело короткой судорогой – если такой палкой достанется несколько раз по ногам, какое-то время придется практически ползать. Подобный опыт у Шерлока имелся. Впрочем, с его неугомонным языком он вообще, кажется, испытал на себе полный арсенал некалечащих наказаний. И ему уже грозило лишиться языка вовсе, если бы Джон его не выкупил. Шерлок вскинул подбородок – будто это не у него подгибались колени – и подошёл к хозяину. Палкой так палкой, ему не привыкать. Впрочем, Джон тут же отставил трость в сторону, и Шерлок не выдержал молчания: – Что я теперь должен сделать? Джон опустил стакан на столик и склонил голову набок, осмотрел раба снизу вверх – будто не любовался сегодня уже. От взгляда хотелось прикрыться, но Шерлок сдержал порыв. Джон встал, приобнял его одной рукой за талию – Шерлок вздрогнул и напрягся. – Расслабься для начала, я не кусаюсь. – Это сложно, – признался Шерлок тихим шепотом и чуть не прикусил язык. Надо было промолчать. Джон подвёл его к кровати и велел сесть. Шерлок послушался. Когда ноги не держат, куда как своевременным кажется подобный приказ. Джон встал перед ним и принялся увещевать, водя пальцем по лицу, по шее, груди. – Ты очень привлекателен, знаешь? Шерлок мотнул головой чуть наискосок, и указательный палец, лежавший на скуле, заехал в ухо. Джон улыбнулся и обвел ухо ладонью, от которой шло сухое тепло. Нельзя было не отметить, что его прикосновения были приятными. Нежные, они не вызывали отторжения. – Я слышал разные мнения насчет своей внешности, – ответил Шерлок, старательно отвлекаясь от этих непривычных мыслей. Ему не должно было нравиться. Джон навис над ним и горячо выдохнул в левое ухо, обдавая запахом алкоголя: – Во всяком случае, меня ты очень привлекаешь. – И поцеловал мочку. А потом скользнул языком внутрь, отчего член Шерлока шевельнулся. Предатель. Можно лечь под хозяина, раз больше некуда деваться, но получать от этого удовольствие – извращение. Джон чуть отодвинулся, провёл пальцем по нижней губе Шерлока и принялся оглаживать его шею. Скомандовал: – Повернись спиной. Шерлок заполз на кровать, уселся на колени и повернулся, как было велено. Не хотелось признаваться себе, что сейчас ему нравилось подчиняться Джону, и он ждал нового удовольствия от прикосновений. Джон принялся массировать ему шею. Ошейник мешал, и Джон то поднимал его повыше, то вновь опускал – хозяина тот слушался легко. Теоретически, Джон даже мог бы его снять и дать Шерлоку волю. Раб повёл головой, испугавшись: вдруг от неосторожной мысли ошейник сожмётся, напоминая, что невольникам не положено мечтать о свободе. Впрочем, это была мнительность: устройство исполняло только приказы хозяев, а не подслушивало мысли рабов. Перейдя к плечам, Джон снова заговорил: – Я всё равно не удержусь. Хоть я и не считаю правильным отношение к рабам в нашем мире, но, едва увидев тебя, понял: ты мне необходим и обязательно должен стать моим. Я думал: возможно, стоит дать тебе время привыкнуть ко мне, но ты будешь бояться, сколько бы мы ни откладывали – впервые всегда страшно. Я буду осторожен, – Джон опять наклонился и дохнул ему теперь в правое ухо, – обещаю. От шёпота мурашки вновь поползли по спине, а Джон, в последний раз проведя руками по плечам Шерлока, скинул халат и уселся на кровать. – Иди сюда, – он развернул раба к себе и впервые поцеловал в губы. Не то чтобы у Шерлока не было опыта, просто опыт этот вышел не слишком приятным. С рабынями, задачей которых было понести от него. Движимое имущество должно размножаться, это выгодно, а его гены признали хорошими, потому до полового акта доходило целых четыре раза. Самый первый случай Шерлок предпочёл бы забыть. Если бы он знал, как всё обернётся – родилось бы от него пятеро детей, а он не просыпался бы от кошмаров, где вновь и вновь избивали кнутом ту несимпатичную юную девочку, не сумевшую его соблазнить. Себя-то не жалко, кнута он тогда отведал не впервые, а Хейли едва откачали. Потому в следующие разы Шерлок не ломался. Удовольствия оба участника получали немного: ощущать себя животными на случке (впрочем, животным куда реже грозит быть избитыми до полусмерти, если они откажутся спариваться), знать, что за процессом наблюдают, до самого акта не быть знакомым с партнером – в таких условиях страсти не разгораются. В этот раз всё шло иначе – начиная с того, что Шерлок впервые был с мужчиной и был ведомым, и заканчивая тем, что ему нравилось. Язык Джона, заполняющий рот Шерлока, его нога, перекинутая через колени, его волнующая властность – всё заставляло Шерлока забыть о гордости, о том, как отвратительно покоряться, о том, насколько секс грязное и неинтеллектуальное занятие. Возможно, дело было в Джоне, который его действительно жаждал и охотно искал пути доставить удовольствие. Возможно, натура Шерлока действительно нуждалась в том, кто придет и подчинит его себе, а может – и эта мысль была последней, после неё Шерлок отпустил себя окончательно – они просто подходили друг другу. Вряд ли он от любого так легко принял бы настолько стыдные ласки. Джон поглаживал его соски, мял яички, вылизывал пупок, целовал вдоль позвоночника – все вызывало только восторг. Они выяснили, что Шерлок боится щекотки под коленями, млеет, когда ему покусывают основание шеи, и стесняется, когда Джон пытается даже просто погладить его задницу. Джон не терял терпения. Он снова и снова не давал Шерлоку сосредоточиться на неприятных ощущениях и наконец, смазав руки маслом, принялся дрочить ему, тем временем подбираясь второй рукой к анусу. Двусторонней атаки Шерлок не выдержал – слишком ловко его отвлекали – и перестал сопротивляться. А когда палец аккуратно начал проникать в его зад, Джон взял член Шерлока в рот, и раб сам раздвинул ноги шире, лишь бы только не прекращалось невероятное удовольствие. Впрочем, Джон не дал ему кончить – уловив учащающийся ритм движений, перестал ласкать ртом. Глядя снизу и улыбаясь, сказал: – Тш-ш, не спеши, это еще не всё, – чуть согнул палец и разогнул. – Вовсе не так страшно, как ты думал, правда? Вообще не страшно. Мало! Это было приятно, но недостаточно, чтобы достичь оргазма, а ни о чём другом Шерлок сейчас не мог мечтать. Джон пару секунд полюбовался им: возбужденным, с покрасневшими и припухшими от желания губами, с прижимающимся к животу членом – и, вытащив палец, перевернул на живот. Подложил подушку под бёдра, принялся добавлять масла и снова оглаживать, пока Шерлок не взмолился: – Дальше! Джон хмыкнул. Не прекращая массировать, наклонился над ним и пообещал: – Я обязательно тебя возьму сегодня, ты не волнуйся, – снова дразняще провел языком по уху, прикусил мочку – он уже заметил, настолько остро Шерлок реагирует на подобные ласки – и ввел два пальца, совсем неглубоко, потому что продолжал целовать ухо, и ему, очевидно, было неудобно. Шерлок принялся насаживаться сам, и Джон откачнулся назад. Коротко всхлипнув – его терпение тоже было не железным – хозяин вытащил пальцы и наконец толкнулся в раба членом. Несмотря на долгую подготовку, проникновение оказалось не слишком приятным. Шерлок напрягся, но Джону, кажется, было уже всё равно, он просто толкнулся сильнее, и тело Шерлока приняло его. Еще несколько движений – и страстный жар вовсе покинул раба. Он ощущал только дискомфорт, но уговаривал себя потерпеть – вряд ли Джон продержится долго после таких длительных предварительных ласк. Джон почувствовал его равнодушие, попытался поменять позу, но, увидев, что это не помогает, приостановился, снова прикусил основание шеи Шерлока и взялся за его член. Вверх-вниз, вверх-вниз – и Шерлок вновь ощутил желание; ещё несколько осторожных движений – и они задвигались в едином ритме, дополняя и всё сильнее распаляя друг друга. Шерлок зажмурился, настолько противоестественно сильными казались сейчас ему все ощущения. Не может быть так хорошо: почти до боли, до судорог. Хотелось всхлипывать и стонать. Он прикусил губу: нет уж, пищать, как девка, он не станет. Легкая боль чуть отвлекла, но ненадолго. Вспомнилось, как приятно было, когда губу покусывал Джон, захотелось его поцелуя, и любовник будто что-то почувствовал – передвинул руку, которой поглаживал грудь и сосок, положил пальцы в рот Шерлоку, и тот принялся их посасывать. Джон застонал и кончил. Ощущение от растёкшейся внутри спермы будто стало спусковым крючком для Шерлока. Стопы свело, по спине пробежали мурашки, а глаза намокли – он в жизни не переживал столь сильного оргазма. Застонав, он распластался по постели, думая, что его сейчас и пинками поднять не удастся. Джон стал вытирать его и себя. Казалось, Шерлок был полностью удовлетворён, но, тем не менее, ощущал, что хочет ещё. Потом. И не обязательно настолько нежно, как сегодня – возможно, и более властно. Скорее всего, когда-нибудь он не удержится и попросит взять его связанным так, как когда ему делали клизму. Черт подери, даже мысль о клизме от Джона показалась возбуждающей. Шерлок повернулся, немного неловко поцеловал своего хозяина и сказал: – Это было правильно – не тянуть. Иначе сколько времени мы бы потеряли в глупом ожидании, пока пройдут мои страхи. Джон рассмеялся. – Действительно. Он уселся на бедра Шерлока, потом лёг на него и сказал: – Мой. Весь мой. И почему-то собственническое заявление не показалось Шерлоку отталкивающим. Наоборот. Об этой странности следовало хорошенько подумать.