Школодробильная дружба

Наконец, она вдали от назойливой матери с её нравоучениями, вечными занятиями. Теперь впереди — лишь полная свобода действий. Мерида мечтательно вздохнула, окинула Большой зал восхищённым взглядом. Больше всего ей понравился заколдованный потолок, на котором таинственно подмигивали далёкие огоньки звёзд. «Интересно, а когда за окном дождь, в Большом зале начинается потоп?». Мерида тихо хихикнула, представив, как суровая профессор МакГонагалл неуклюже барахтается в потоке, стараясь выбраться на плавающий рядом стол. Распределение шло полным ходом. Какого-то невзрачного паренька — Данброх даже не запомнила его имени — отправили в Когтевран. Куда больше Мериду интересовала второкурсница за столом Хаффлпаффа — девчонка с невероятно длинными золотистыми волосами. Массивная коса доставала до колен! Мерида небрежно потрогала свои непослушные рыжие кудри.  — О чём задумалась, принцесса? — проскрипел над ухом знакомый ненавистный голос.  — А ты что здесь забыл? Вали к своим змеям.  — Боюсь, не получится, — на груди друга детства красовался ало-золотой галстук. Мерида застонала. — Придётся тебе терпеть моё общество ещё как минимум семь лет.  — Хоть бы ты завалил годовые экзамены.  — Аналогично, принцесса.  — Хватит называть меня принцессой!  — Тебе что-то не нравится, принцесса? Мерида уже готова была его удушить, как вдруг тарелки наполнились всевозможной едой и это мгновенно отвлекло внимание Данброх. Да настолько, что она даже не услышала язвительной реплики Фроста: «При виде еды теряет волю». Джек был тем самым другом, которого она ненавидела, но между тем не могла представить своего существования без него. Конечно, она отказывалась признавать, что привыкла к нему, даже привязалась. Нет. Но было что-то в этом язвительном комке дерьма и самолюбия. Наверное, преданность. Хотя Фрост и славился на всю округу своими шалостями, он ни разу не подставил её. Да, оскорблял. Да, унижал. Даже довёл до слёз пару раз, за что тут же получил луком по голове. Но не предавал. Его забавы никогда не выходили за рамки их отношений: Мерида не помнила, чтобы он жаловался матери или отцу, чтобы ябедничал школьным учителям… Однако всё это не отменяло того факта, что Джек Фрост был язвительным комком дерьма и самолюбия.  — Как думаешь, сколько ещё ты сможешь съесть, прежде чем лопнуть? Мерида не могла ответить, поэтому просто замахнулась на друга кулаком. Угроза подействовала: тот одарил её ехидным взглядом и вернулся к своей тарелке, давясь смехом. Коридоры наполнились шумом шагов и тихим шёпотом первокурсников. Все удивлённо глазели по сторонам: ещё никогда новоиспечённые студенты Хогвартса не видели столько волшебства одновременно. Живые картины, говорящие доспехи, двигающиеся лестницы — мечта любого ребёнка.  — Это самое вкусное из всего, что я ела!  — А ела ты много чего.  — Помолчи. Будто бы тебе не понравилось. Джек скорчил высокомерную мину:  — Могло бы быть и лучше. Портрет Толстой Дамы миновали без происшествий. Мерида постаралась запомнить пароль, но на фоне плотного ужина и усталости в голову не лезли даже самые простые слова, что уж говорить о замысловатом переплетении букв, которое наверняка имеет какое-то мистическое значение. Сейчас новоиспечённая гриффиндорка хотела лишь одного — поскорее оказаться в тёплой постели. Когда они уже расходились по спальням, Мерида спросила Джека:  — Что такого ты сказал шляпе, что она не отправила тебя на Слизерин? Тот не ответил. Видимо, просто не услышал вопрос. А, может, не посчитал нужным отвечать. В любом случае, зайдя в комнату, Мерида, не раздеваясь, завалилась на кровать и тут же уснула — слишком много впечатлений за один день. Небольшое дополнение от автора На перроне было прохладно и влажно. Рапунцель уже чувствовала дыхание осени. С одной стороны, это радовало — она, наконец, окажется вдали от строгой тётушки. Снова будет бродить по коридорам старинного волшебного замка, посещать травологию, дни напролёт рисовать: Чёрное озеро, Запретный лес, тожество в Большом зале, звёзды на небе… Но, с другой стороны, за плечами осталось ещё одно безрадостное лето. Лето, которое зовёт тебя прочь из дома: вместе с другими детьми играть в парке; вооружившись блокнотом и карандашом, залезть на крышу и наблюдать за их маленьким городком; бегать, прыгать, смеяться до упаду… А она должна сидеть дома, в очередной раз перечитывая надоевшие книги. Наверное, именно поэтому Рапунцель часто бывает в библиотеке — ведь там много книг, и все они разные. У каждой свои герои, своя история…  — Эй, златовласка! Рапунцель обернулась и тут же наткнулась взглядом на наглую улыбку. Мальчишка только что спрыгнул со ступеньки паровоза и теперь стоял, засунув руки в карманы и не сводя с неё глаз. Рапунцель привыкла, что на неё постоянно смотрят: волосы и вправду были слишком длинными, но тётушка Готель строго настрого запретила их стричь.  — Как тебя зовут?! — мальчишка продолжал кричать, привлекая всё больше внимания. Рапунцель отвернулась. С этим первокурсником в мятой мантии и выправленной рубашке она разговаривать не собиралась. Не дай Мерлин, он ещё узнает её имя — вот уж смеху будет. Рапунцель не знала, почему родители назвали её «Рапунцель». Видимо, семейство Санлайт помешалось на старой маггловской сказке.  — Первокурсники, за мной! — пробасил Хагрид и повёл новичков к лодкам. Услышав прощальное: «Пока, златовласка!», — Рапунцель облегчённо вздохнула и направилась к каретам с фестралами.