***
— Мой герцог, вы меня вызывали? — в огромную залу старинного замка вошла красивая молодая девушка. Но не этим она была примечательна для местных жителей. Она — официальная фаворитка, любовница властителя этих земель, и не поздоровится тому, кто посмеет обидеть милую нимфу. — Да, Амалия, вызывал. Мы не можем больше видеться, — донёсся ответ из глубины зала, где располагался трон герцога, сделанный из костей побеждённых им врагов. — Очередная проверка? Лингард, ты же знаешь, что я тебя не предам. К чему всё это? — девушка явно не впервые слышала подобные слова. — Нет, ты не поняла. Мы, действительно, больше не будем видеться! — очередное заявление повергло Амалию в шок, но она не сдавалась: — Но почему? — Я… женюсь. Эти слова камнем залегли в сердце прекрасной девушки, изодрав его своими острыми краями, но что могла сделать девушка, не имеющая ничего, кроме расположения любимого мужчины. Ей оставалось только ждать момента когда, или точнее сказать, если, он передумает.***
Прошло много времени, а Амалия всё ждала письма от Лингарда, способного вернуть ей счастье. Целыми днями — от восхода и до захода солнца — милая нимфа сидела в своей комнате около окна, открывающего вид на замок и дорогу до него. Каждое утро она встречала с улыбкой, надеждой на хороший исход, но вскоре и они померкли в сравнении с тоской по прошедшим дням. У окна она появлялась уже по привычке, ни на что не надеясь. Лишь ветер стал её другом, когда отвернулись те, кого она таковыми считала. Они оказались падальщиками, старающимися вытянуть выгоду из общения с неопытной и доверчивой девушкой. Шли месяцы, а она всё ждала.***
По ночам Амалия не могла спать. Во всяком сне появлялся её любимый, он пытался что-то сказать, но девушка не слышала ничего, кроме горьких завываний. В такие моменты она просыпалась в холодном поту с именем герцога на губах. Что же хотел сказать ей Лингард? Какую мелочь решил утаить в тот памятный день? Помнится, он всегда старался уберечь свою малышку от тьмы. Он видел, насколько она чиста, понимал, что не может этого загубить. Тот мужчина, которого помнила Амалия, никогда бы не бросил её. Он не посмел бы разбить ей сердце. Он был её ангелом. В такие моменты размышлений вера и надежда возвращались в раненое сердце, подпитывали его своей живительной силой. После этого девушка могла снова садится по утрам с улыбкой у окна и ждать своего принца.***
Шли годы, но сердце нимфы было отдано лишь её герцогу. Девушку любили все люди в поселении, ведь она была той, кто всегда была готова помочь: дать кусок хлеба, когда сама умирала с голоду, поколоть дрова вдовам, когда сама валилась с ног. Многие соседи оставляли своих детей с девушкой, когда куда-либо уезжали, зная, что на неё можно положиться. Не только взрослые, но и дети, любили Амалию. Они прибегали по вечерам слушать добрые поучительные сказки, а кто постарше заходили и днём, чтобы помочь с хозяйством. И вот, в один солнечный день на пороге, помимо знакомых дворовых ребят, появился новенький. Мальчику было лет восемь отроду. Как выяснилось его притащили ребята, с которыми он дружил, так как очень сильно удивились, как это можно никогда не слушать сказки доброй тётушки Амалии. Но девушку поразило другое — насколько он был похож на него, на её герцога. — Как… тебя зовут? — охрипшим голосом спросила нимфа. — Намиэль, — гордо ответил мальчик. — я сын Вашего господина, властителя этих земель. — Ты сын Лингарда? — но она не нуждалась в ответе.***
Уже темно, нужно помочь мальчику дойти до дома — подумала Амалия. Она взяла уже посапывающего мальчика на руки и отправилась с ним в замок. Идти было тяжело, ведь дороги, как и ботинки девушки, не были новыми, а мальчик — не очень-то лёгким, но она дошла. Едва нимфа вошла в ворота рядом с ней поднялся крик: — Это она, старая любовница герцога, у неё наследник! — кричали одни. — Наверно, она пришла мстить за то, что её отвергли, предпочли нашей герцогине! — вторили им другие. На крики прибежала и сама герцогиня. Она, действительно, была хороша собой, как о ней и говорили, и её можно бы было назвать хорошим человеком, если бы не последующие слова: — Остановите мерзавку, она украла моего сына — вашего наследника. Её надо повесить. И уже не влияли слабые попытки Амалии оправдать себя. Кто она против слов самой герцогини?***
Несколько часов её пытали, пытаясь выведать цель её поступка: как она собиралась отомстить? Но она молчала, она не проронила ни единого звука, и лишь одинокая слезинка показала, как ей больно. Пиком для неё стало появление бывшего возлюбленного: — Лингард… ты пришёл, ты пришёл, чтобы спасти меня? — из последних сил спросила она герцога обескровленными губами. Но он только ещё плотнее сжал челюсти, что заиграли желваки. Спустя пару секунд, видимо, взяв свои эмоции, он задал один вопрос, который перекрыл своей жестокостью, болезненностью все пытки, которые выдержала Амалия. — Ты украла, моего сына, чтобы убить, тем самым отомстив мне? — Я… я бы никогда этого не сделала, — голос нимфы сорвался. — Ты врёшь, ты всегда врала! — и сколько ярости отражалось в глазах мужчины. — На рассвете тебя повесят. Это было сказано настолько безразлично, что впервые за всё это время девушка всхлипнула. Она не смогла выдержать этого. Сердце, израненное много лет назад будто камнями, было уничтожено несколькими словами.***
На утро за ней пришли. Пока её вели к виселице, она искала глазами его, того, кого хотела видеть рядом с собой всегда. Вот же он. Не сводит своего горящего ненавистью взгляда с ни в чём невиновной девушки. На протяжении всего оставшегося пути она просто смотрела ему в глаза. И когда её поднимали на эшафот, и когда затягивали верёвку у неё на горле, и даже когда ушла земля из-под ног. Амалия не сопротивлялась, когда сжалась верёвка, перекрывая проход воздуха в лёгкие. Она просто смотрела в его глаза. В этот момент из замка выбежал наследник, он подбежал к родителям. Теперь несколько слов разорвали и сердце герцога: — Отец, а ты видел тётю Амалию? Она очень хорошая. Я, похоже, заснул, когда она рассказывала мне с друзьями сказки. Это она принесла меня сюда? Можно я сегодня опять схожу к ней, ты тоже можешь, она — добрая, никого не прогонит. А ведь всю жизнь он любил только её, но родители были против. Да и как мог ослушаться он последней воли отца? Смертельная боль отразилась в глазах человека, убившего свою возлюбленную, когда он вернулся глазами к её мёртвому телу, к темным омутам глаз, навеки подёрнутым дымкой смерти, устремлённых на него.