Последняя ночь

Холодный белый свет ночного светила скупо освещал Масиаф - исконную крепость ассасинского братства - заглядывая во все помещения и лукаво смеясь, если удавалось мелком отразиться от хищной стальной поверхности клинка или ножа. Ночь довольно скучное время для озорных лунных зайчиков: ни у кого нет времени поиграть с ними... Так и прыгали они наперегонки, считая сколькими яркими всполохами им удалось скрасить эту ночь. Один, самый быстрый посмеиваясь над незадачливыми приятелями скользнул за темные прутья решетки и завяз. Плотно завяз в черных омутах зрачков... Молодой человек в белой форме с откинутым на спину капюшоном стоял около зарешеченного окошка с неожиданным любопытством глядя на свои руки, кажущиеся гораздо более светлыми, чем у других людей в этой крепости. Внезапно он тихонько засмеялся. - Хах, теперь очень четко видно, что моя мать англичанка, со светлой кожей, как и других людей в этой далекой, туманной стране, которую она бросила ради юношеской жажды приключений. Стала одной из Святых рыцарей, - его губы исказила неприятная улыбка, - и притворялась жалким трусом, который прятался за женскую юбку. Произнеся эту фразу парень задумался. - А ведь я не помню, чтобы она ходила в платьях: отец с трудом заставлял ее носить балахон, сшитый на манер платья, да и то не всегда, - теперь улыбка тронувшая его губы могла растопить даже самое ледяное сердце. Как это случилось с его женой: слишком уж неприступной была - всем от ворот поворот давала. Пока вот не повстречала такого юнца с мечтательной улыбкой. - Я помню, как она гоняла нас по тренировочной площадке не хуже, а, может, даже и беспощадней отца. "Я просто хочу, чтобы вы выжили", - ассасин вздрогнул, вспоминая ее темные глаза, полные жалости и боли: какого матери ударить собственное дитя, но какого ей будет стоять на его могиле? - Прости, - невольно сорвался отчаянный шепот. - Ты многому нас научила: меня с братом жить и выживать, отца вновь любить, да я знаю к кому он изредка приходит на могилу... Лицо исказилось от боли: " - Дарим, Сеф, прекратите ловить отца, все равно не поймаете, уж я этот ловкача знаю, как змей изворачивается! - Женщина, по-твоему твой муж - холодный и чешуйчатый гад?! - раздраженно сверкает глазами мужчина, держа подмышками возмущенно сопящих сыновей. - Такой же изворотливый и ядовитый, а еще раз обратишься ко мне "женщина" я не буду тебя кормить!- черноволосая женщина в мужских штанах и рубашке потрясла перед носом деревянной ложкой. - Шантаж! - возмутился тот, а восьми и шести летние парнишки изловчились выскользнуть у него из-под рук и проскочить первыми в дом - ужин ждать не будет - остынет и все, разогревай его потом... На улице послышался громкий стук: мужчина и женщина, перекидываясь язвительными комментариями устроили поединок: он отвоевывал свое право на ужин тренировочным мечом, а та парировала все той же ложкой. Неожиданно отец ловко перехватил мать поперек туловища и закинул ее на плечо. - Ну ты совсем совесть потерял, - пробурчала она, а через мгновение смех повис в воздухе..." Молодой ассасин с силой помотал головой, но в ушах продолжал звучать смех: его смех. Из детства. Но оно кончилось, когда родители и брат уехали в Монголию - Чингисхан нес в себе реальную угрозу для мира. А жизнь закончится через несколько часов. Из-за предателя, которому все верят. Кажется, такое уже было? Было и не так давно... Предатель, ты уже мертв, и смерть твоя носит фамилию Ла-Ахад. Звезды поблекли и лунные зайчики заспешили покинуть темную полупустую комнату. - Попросите у них прощения за меня, - вырвалось у ее единственного обитателя. - Я уйду раньше них... В двери заворочался ключ. - Сеф ибн Ла-Ахад, ночь скоро закончится... Вот и все... * * * - А ведь это твой отец отдал мне такой приказ, - зловещий шепот черноволосого араба, неприятно щекотал ухо коленопреклонного ассасина. Может, палач ожидал ярости, недоверия, страха, но ответом ему были насмешливо-спокойный взгляд диких янтарных глаз. - Лжец, - одно слово резало не хуже потайного клинка. Мгновение ослепительной боли, и алая, горячая кровь выплеснулась на каменные плиты двора... А лунные зайчики, которые слышали крик седой женщины в сером балахоне и видели слезы двух мужчин, вышедших из шатра, раскинутого посреди Монгольской степи, которые просто не могли видеть ее боль и не могли показать свою... А лунные зайчики молчали - увы нет у них голоса, чтобы передать последнее сообщение от погибшего сына и брата. "Простите..."