не лечи меня.

Кухня у них большая. Такая, какую Чимин всегда хотел бы видеть в своем собственном доме. Светлая, просторная, с круглым столом в центре. С большими окнами, выходящими на тихую улочку. С полом, по которому можно скользить в носках. Они, вообще-то, так и делают. И не так важно, что хенам уже давно за двадцать, они тоже по-своему еще дети. Чимин всегда хотел такую кухню. Такую, о какой он говорил с Чонгуком за бутылкой пива втайне от Юнги. (и, хен, там обязательно должны быть светильники над столом. конечно, обязательно должны) Но, почему-то, находиться на кухне их общежития совсем не хочется. Может быть потому, что она слишком большая для маленького Чимина, а может потому, что Тэхен слишком часто медленно проплывает по комнате, задевая бедром чонгуково. Чимин смотрит. Чимину не нравится то, что он видит. Юнги только хмыкает, потому что отношения макнэ лайн уже в печенках сидят и вылезать никак не хотят. Он устало трет переносицу, фыркая. Потные ладошки все так же обтирает о брюки, все так же не понимая, за что ему вообще все это. (хен, что ты думаешь о новом столе? с каких пор я стал тебе хеном?) Чимин спит у Хосока в кровати уже второй день, потому что его занимает Чонгук и Тэхен. Не то чтобы он против, просто это его кровать. Никто не смеет на ней лежать. Но у Чонгука, конечно же, есть право на любую вещь Чимина. И на Чимина в частности, потому что тот и не против вовсе. И Юнги смело может назвать Чимина полным дураком, если в мягкой форме, и отвесить, чисто потому что надо, подзатыльников. И он, конечно же, будет абсолютно прав. Да и Чимин как-то не против. Чимин как-то вообще не против относительно всего, что происходит вокруг него. (чимин-а, о чем говорят на небе? хосок-хен, прекрати) Хосок, на самом деле, не слепой. Он, на самом деле, все видит и понимает. И, спрашивая что-то у Чимина, он просто хочет уловить все до конца. Каждый его вопрос звучит глупо, будто он только что выпил лишний стакан пива. Но, вообще то, Хосок пить не любит, а вкус пива на дух не переносит. Все об этом прекрасно знают, но Чимину легче думать о том, что хен просто выпил чуть больше положенного. Хотя Хосок, чисто для справки, недавно вылил все припрятанное Юнги пиво в унитаз. Потому что «перестань пить и вообще, ты знаешь, что оно плохо влияет на сердце?» (чимин-а, а там, на небе, говорят о море. хосок, отвези меня на море) Они едут на море. Соленый ветер щекочет лицо, пробивается в волосы. Они здесь, вообще то, по делу. Клип сам себя не снимет, но факт того, что они все же на море, радует сердце. Чимин вырос у моря. Он всю жизнь дышал этим приятным соленым воздухом, что щекочет нос. Чимин чувствует себя как дома. Но Чонгук стоит рядом и так нелепо пытается его приобнять, что Чимину смешно. Юнги добивает свое пиво, создавая своим смехом фон. (тэхен, иди ко мне. шуга-хен, не пытайся меня лечить) А Тэхена, в общем, никто не трогает. Они заканчивают съемки и залезают в машину. Юнги и Мон садятся вперед, за ними Джин и Хосок, Чимин, Чонгук и Тэхен на самых задних сидениях. И если Чимин засыпает, как только машина трогается, то Чонгук и Тэхен пытаются как можно меньше смотреть друг другу в глаза. Чонгук может и дурак, но вот Чимин никогда таким не был. Он зажмуривает глаза до цветных пятен, когда видит сплетенные пальцы. В голове звучит такой неправильный тэхенов шепот, который давит на черепную коробку. (чонгук, вылечи меня. оставим это на завтра) А завтра ничего не меняется. Хосок все так же задает глупые вопросы. Юнги все так же смеется и пишет один текст за другим, сидя уже не в студии, а на той просторной кухне, что когда-то Чимину нравилась. Хены не лезут в дела младших, потому что это просто не их проблемы. Да, они волнуются, но понимают, что вполне хватает Хосока и вроде безучастного Юнги. В тот день Шуга, кстати, пишет первый трек к своему микстейпу и позволяет Чимину ночевать в своей комнате на своей кровати, потому что никогда не имел ничего против. Чимин мягкий и теплый, поэтому почему нет. Но Чонгук, почти влетающий в комнату посреди ночи, явно имеет по этому поводу другое мнение. Юнги, конечно, еще не спит, но желание послать младшего нахуй сводит позвоночник. (почему чимин здесь? по-моему, я должен задать тебе этот вопрос) Солнце закатывается за горизонт, пока волны разбиваются о песчаный берег. Чимин смотрит на это, и осознание того, что они больше сюда не приедут, бьет его прямо в солнечное сплетение. Ветер перебирает его волосы, оставляя на них в который раз нежный запах моря. Чимин пытается запомнить все, что видит, но видит только Чонгука, которому так идет закат, оранжевое небо и голубые волны. Он словно создан стоять вот так вот на берегу моря, просто дыша, но при этом выглядя все так же прекрасно. Чимин думает, что мог бы остаться тут на навсегда, если Чонгук будет стоять здесь, а солнце замрет на небе, оглаживая своими лучами почти неподвижные волны. (чимин-а, нам пора. подожди секунду, хен, дай мне пожить еще немного) Чонгук спит все так же на кровати своего любимого хена, только уже без Тэхена. Вместо него он обнимает подушку Чимина, вдыхая запах, что остался от его волос. Море подходит Чимину. Чимин сам похож на море, так говорил Хосок. Чонгук с этим полностью согласен. Ведь то, как он смотрел на закат, на прозрачные волны, на Чонгука — действительно прекрасно. Тэхен тоже прекрасен, но по-своему. Немного не так, как Чимин. Тэхен, если серьезно, просто не Чимин, поэтому все сейчас так плохо. (хосок-хен, где чимин? там, где он может жить) Чонгук перехватывает Юнги в коридоре, хватая за костлявый локоть. Младший почти ломает ему кость, когда спрашивает номер электрички до Пусана. Он, конечно же, нихуя не знает и вообще, пойти бы Чонгуку на хуй, но из дрожащих рук Юнги выпадает помятый листок, на котором неаккуратным почерком написаны цифры. Чонгук, вообще-то, сам должен знать такую простую вещь, как номер какой-то электрички. Но Чимин непредсказуем, как пусанский ветер. Поэтому Чонгук правда не знает, на какую из множества он мог сесть. Хотя, говоря откровенно, до Пусана идут только три. И если Чонгук выберет не ту, которую надо, то, возможно, по приезду его встретит только холодный ветер и крики чаек. (ты обещал побыть сегодня со мной. тэ, оставим это на завтра) Он чувствует присутствие Тэхена, когда наспех натягивает куртку. Тот оставляет ему красный след на коже и неприятный осадок в легких, который не дает ему нормально дышать. Тэхен имеет на это право, потому что Чонгук пообещал ему одно желание, если никогда не сможет влюбиться в красоту Тэхена. Чонгук сдержал слово. И теперь, в душном поезде до Пусана, он думает только о раздраженной коже на шее и о приятном запахе Чимина, что напоминает отдаленно спелое яблоко. На въезде в Пусан электричка наполняется ароматом, который приятно щиплет глаза и нос. Чонгук выбегает из вагона, пробегая квартал за кварталом. А на улице все так же многолюдно, будто пяти лет вдали от дома не было вовсе. Его конечно же узнают. Ему, конечно же, кричат что-то вслед, но Чон игнорирует это всеми фибрами души. Когда он подбегает к набережной, ветер бьет его по лицу. Чонгук сводит брови у переносицы, потому что глаза слепит алый закат. Когда ближе к берегу младший замечает знакомый силуэт, то дышать становится легче. Он хватается рукой за маленькое плечо, разворачивая обмякшее тело к себе лицом. Смотрит на него, а у него в глазах — Пусанское море. И сам он похож на море. И мысль о том, чтобы утопиться, уже не кажется такой страшной. (чимин-а, поехали домой. не надо меня лечить)