Солнечный весенний день. Всё цветет. Ещё только середина весны, но на улицах невероятно жарко. Люди чем-то заняты: кто-то куда-то спешит, кто-то плачет из-за разбитой любви, другие в поте лица трудятся, а кто-то ничего не делает. Как вот два лучших друга. На крыше колледжа лежит один из них. Некий О Сехун лежит на коленках у еще одного студента — Хуан Цзытао. И в этом нет ничего странного. Один просто захотел спать, а второй любезно предоставил ему такую возможность. Многие могут увидеть в этом какой-то скрытый смысл, что-то пошлое, неправильное, но для парней это самое обычное дело. Все друзья так делают. Разве нет?
Проход сюда закрыт, но «великие взломщики» справились с замком, и теперь это их секретное место.
Цзытао, или как его все называли — «Тао», и Сехун всегда были лучшими друзьями. Первый — китаец, но переехал в Корею по семейным обстоятельствам в возрасте восьми лет. Они сразу подружились. Тогда у китайца был очень корявый корейский — О всегда подшучивал над ним и даже сейчас продолжает. Со средней школы они были не разлей вода. Всегда были вместе, доверяли и помогали друг другу, рассказывали самые сокровенные тайны, веселились. Каждый из них знает своего друга лучше, чем себя. Конечно, были и ссоры, которые даже иногда приводили к дракам, но это все мелочи. Как-то они поссорились из-за девочки, которая понравилась им обоим, а сейчас смеются над этим. Мало кому удается найти таких друзей. Такую дружбу нужно беречь больше жизни! И они берегли.
Сехун, мирно спящий на коленках у друга, вдруг почувствовал как его трясет, услышал знакомый голос, но с просонья не сразу разобрал:
— Эй! Сехун, хватит спать! Ты мне ноги отлежал! Вставай!
Наконец до него дошло. Парень, чьи ноги уже онемели под тяжестью головы О, нервно дергал ногами, корчась от неприятного чувства, которое распространялось по всему телу с каждым движением, и недовольно продолжал бормотать:
— Вставай, идиот! Тебе меня совсем не жалко?! Вставай, а то я сброшу тебя с крыши!
Сехун потер глаза. Наконец он все осознал и нехотя поднялся, зевнул, недовольно посмотрел на Тао, активно разминающего свои ноги.
— Ну и чего ты разорался? — замямлил парень.
— Больно вообще-то!
Сехун зевнул, посмотрев на своего друга. Красивый. Они оба красивые, но ни у кого из них нет девушки. Она им и не нужна. И так вполне хорошо.
— Эй, Сехун, я должен уехать обратно в Китай.
О мгновенно перехотелось спать.
— В смысле? — с опаской сказал он.
Хуан не смотрел на него — страшно, грустно.
— В прямом.
— Почему?!
— Дела в фирме отца пошли в гору. Мы опять должны переехать.
— Почему ты не можешь остаться здесь?! Пускай они едут, а ты останешься здесь! Со мной!
Тао до сих пор не мог посмотреть в глаза другу — уставился куда-то вдаль.
— Я не могу остаться. Да и не особо хочу… Ты — единственная причина, из-за которой я не хочу уезжать. Я не понравился этому городу. Здесь меня ничего не держит. Тут нет никого, кто бы жалел о моем уходе. Из друзей у меня есть только ты. Я прожил тут больше десяти лет, но я здесь чужой. Домой хочу.
— Есть такие люди… — пробормотал себе под нос Сехун.
— Что? — Хуан не услышал его, но наконец посмотрел на парня.
— Ничего! Когда ты уезжаешь?
— Через три дня. Билет уже купили. Билет в одну сторону…
Они молчали. Не смотрели друг на друга.
Наконец Тао сказал:
— Ладно! Мои ноги опять в порядке, так и быть можешь еще поспать.
— Не хочу!
— Как так? Прекращай вредничать и ложись, пока я не передумал! — говоря это, Цзытао хлопал себя по бедру, приглашая парня к себе.
— Не буду! Нельзя мне к такому привыкать!
— Давай! Последний раз! Уеду — и будешь на холодном бетоне спать!
— Подумаешь! — рявкнул Сехун, но все же лёг.
Ноги у Тао по-прежнему немного болели, но это в последний раз. Можно и потерпеть. Оставшиеся время он будет готовиться к отъезду, собирать вещи.
Сехун совсем не хотел спать. Он чувствовал, что вот-вот заплачет. На его голову опустилась большая рука. Цзытао начал гладить его. Всё-таки он уснул. Ему снился плохой сон, и даже во сне он заплакал. Тао легко стер слезу с его щеки. Ноги ужасно болели. Так хотелось размять их, но он не двигался, и только беспрерывно гладил парня.
***
Завтра Тао улетает. Время прошло слишком быстро. Они ничего не успели сделать. Сехун не знает, как будет жить без друга. Девяносто процентов времени они проводили вместе. А что будет теперь? Что теперь они будут делать?
Как на зло сегодня пошел дождь. На улице им делать нечего. Хотелось сделать что-то особенное. Что-то, что бы осталось с ними на всю жизнь… Они закрылись в квартире, которую уже больше года снимал Тао, и смотрели фильм. Дом пустой. Пустые полки, холодный пол без привычного мягкого коврика, холодные стены, покрытые обоями с незамысловатым узором, на которых раньше всегда было много плакатов, часы не стучат, нарушая тишину. Теперь это не его дом. Выглядит чужим. Фильм — скучный. Хотя никто особо не задумывался над сюжетом. Надоело.
Они побежали на улицу под дождь. Нигде нет ни души. Только они. Бегают по улицах, прыгают по лужах, смеются. И будто, завтра никто никуда не поедет. Все будет как прежде…
Бегут на перегонки. Добежали к центру города. Запыхавшиеся. Тао сексуально убрал мокрую челку с лица, как делают все голливудские актеры. Сехун определенно оценил это. Рубашки липли к телу очертывая мышцы парней. И никто не видел этой красоты. Только они. В кабинках для фотографирования они сделали много фотографий. На память. Мило, конечно, но лучше им забыть всё, а не создавать новые воспоминания…
***
Сегодня Тао уезжает. Как и ожидалось, проводить его пришел только Сехун. Парни молча сидели в зале ожидания. Никто не осмеливался поднять взгляд. Прибыл нужный рейс. Объявили о посадке. Сехун дернулся. Пора. Встали, пошли на посадочную площадку. Цзытао потянул за собой небольшой чемодан с леопардовым принтом. Они обнялись на прощание, не проронив ни слова. О остался ждать на мостике для провожающих. Хуан уходит. С каждым шагом все дальше. С каждым шагом становиться все больнее. Самый дорогой ему человек уходит и, может, никогда больше не вернется. Слишком больно. Сердце больше не может молчать. Сехун кричит:
— Тао! Я люблю тебя!
Горло заболело, сердце тоже. Не было необходимости кричать так долго, они все еще были достаточно близко, но он должен кричать. Ему плевать, кто это услышит, плевать, что подумают. Главное — он наконец сказал это. Почти все люди как один обернулись и Тао тоже, кажется, он был напуган… Такое выражение лица испугало Сехуна. Движение опять началось. Но Цзытао стоял. Его лицо смягчилось… Ответ был тихим, почти беззвучным. Таким, что бы только один человек понял. И он понял…
— Я люблю тебя… Жди меня…
