- how old are you? - too young for you

То, что эта смена не кончится ничем хорошим, Леонард подозревал еще с утра. И вот оно — яркое подтверждение того, что к предчувствиям иногда лучше прислушиваться — человеку стало плохо в одном из студенческих клубов. И кто же еще, кроме бригады МакКоя, может поехать? Правильно. Никто. Поэтому они, быстро подхватив вещи, грузятся в машину и едут по ночному городу в сторону клуба. У этого заведения хорошая репутация, там редко случаются какие-то эксцессы, так что вообще грех жаловаться. Но у МакКоя отвратительное настроение, тотальное нежелание вообще куда-то ехать, а людей хочется скорее калечить, чем лечить. Правда, сделать это ему не даст кодекс врача и, может быть, Гиппократ, который перевернется вокруг себя тысячу раз. До места назначения доезжают на удивление быстро. И дело даже не в работающих сигнальных огнях и сиренах — на дорогах необычно спокойно и едва ли не пусто. Это радует и настораживает одновременно, потому что ну не может врачам скорой помощи так везти. И им, конечно, не везет. Не в смену МакКоя. Никогда, черт возьми, не в его смену. Потому что оказывается, что это не «человеку стало плохо», это — обычный передоз у какого-то наркомана. Заполняя документы, Леонард думает, что могло бы быть и хуже. Например, поножовщина. Или передоз с летальным исходом. Или какой-нибудь сердечный приступ от того, что кто-то из вырвавшихся на свободу подростков перепил химической гадости, совсем забыв, что у него аллергия на апельсиновый сок, водку и жизнь заодно. Или просто — первое опьянение, которое кажется юному, неокрепшему уму чем-то ярким и красочным. До утренних последствий. То, что у этого парнишки вечеринка — первая, Леонард понимает по двум признакам: ему слишком весело, хотя он пьян достаточно, чтобы догадаться, что здесь он уже несколько часов, и вид у него откровенно потерянный, как будто он не понимает, почему никто не разделяет его радости. Бывалые — если не сказать «пропитые» — студенты перестают ловить кайф от алкоголя уже ко второму часу вечеринки и начинают искать приключений на свою задницу. Что удерживает это чудо, смотрящееся довольно нелепо во всей этой пьяной толпе, непонятно. Но Леонард наблюдает за ним все те полтора часа, что его бригада проводит в клубе, пытаясь сначала привести наркомана в чувства, а потом узнать, кто же он вообще такой. Добиться внятного ответа им, понятное дело, не удается, поэтому они грузят его в карету скорой помощи, чтобы продолжить допрос в больнице. И, поддаваясь какому-то совершенному непонятному порыву, Леонард, идя к выходу, подходит к этому пареньку, привлекшему его внимание. Мальчишке на вид лет шестнадцать, не больше, и вообще-то его не должно здесь быть, потому что ему просто нельзя, но он здесь и он откровенно пьян. У него горят щеки, блестят в свете неоновых ламп глаза, и, если честно, весь он выглядит как маленькое солнышко: светленький, кудрявый, тонкий да звонкий, и его желтая футболка будто специально мозолит глаза МакКою вот уже который час. Заметив Леонарда, парень прекращает двигаться под музыку (точнее, он прекращает пытаться, потому что в такт он попадал не особо) и смотрит на мужчину. Встать ровно ему, конечно, тоже не удается. Кажется, в нем слишком много алкоголя, потому что его заносит на МакКоя, и тому приходит схватить его чуть ниже плеч, чтобы помочь устоять на ногах. — Тебе вообще можно здесь находиться? — спрашивает раздраженно Леонард. Раздражен он, скорее, на себя, потому что не до конца понимает, что его понесло сюда, к этому парню. Он — не его типаж, да и МакКою как-то не по возрасту западать на малолеток. Но он крепко держит парня в руках, уменьшая его шатания. Парень не отвечает, только смотрит в ответ с улыбкой, и Леонард понимает, что тот не осознает реальность в принципе. Тогда он буквально встряхивает парнишку, так, что его голова опасно дергается, едва не врезаясь лбом в плечо МакКоя. Незнакомец удивленно моргает, а после поднимает непонимающий взгляд на Леонарда. И так он выглядит еще — куда уж еще? — младше. — Твою мать, пацан, тебе лет-то сколько? — пораженно восклицает Леонард. Парень поправляет футболку, рукав которой МакКой прижал своей ладонью и которая сползла с плеча, открыв его взгляду три маленьких родинки чуть ниже ключицы. Эти родинки кажутся такими неожиданными, отчего-то даже странными на бледной коже, которую Леонард успевает разглядеть за секундную вспышку белого света, что он просто не может отвести от них взгляд. Парень замечает это, накрывает ладонь МакКоя своей и смеется: — Посадят вас, дяденька, посадят. Леонард недоуменно смотрит на этого, судя по всему, ребенка, а после хватает его за руку и тащит за собой к выходу. — Я, конечно, не твоя мамочка, но мне, как доктору, кажется, что тебе уже хватит, — твердо говорит он, когда они выходят на улицу. Машина скорой еще стоит здесь, без Леонарда они, конечно, не уедут, но водитель смотрит на него очень подозрительно. — Вы можете быть моим папочкой, — говорит парень. МакКой закатывает глаза и ведет его в машину. С этим ребенком он будет разбираться позже. Водитель, едва только Леонард хлопает дверцей, понимающе спрашивает: — Сын? — он кивает головой на разместившегося позади паренька, имени которого Леонард так и не узнал, и улыбается. — Знакомый, — уклончиво отвечает МакКой, пытаясь самому себе объяснить, какого хрена он творит. Но если вся сегодняшняя смена за один только случай с наркоманом считается ужасной, то справедливость все-таки существует, потому что по приезде в больницу оказывается, что разбираться уже не с чем: парень спит, и МакКой отчего-то улыбается, глядя на то, как тот мило посапывает, уперевшись затылком в бок кабины. Он накидывает на него свою куртку и просит водителя приглядеть за ним, пока он улаживает последние формальности по определению наркомана в приемный покой. Когда он возвращается через пару часов, парнишка еще спит, и Леонарда это почему-то радует. Его смена закончена, и добросердечный водитель подвозит их до самого дома, где парень, почти не открывая глаз, доверчиво доходит до квартиры МакКоя, тут же падая на любезно предоставленный диван. х х х Все свои действия Леонард может объяснить одной фразой — выбора у него не было. Ему пришлось лечь рядом с незнакомцем, потому что спать в его однушке больше негде, но даже если бы было и он знал, что реакция утром будет именно такой, все равно бы лег рядом. Парень просыпается раньше Леонарда и, обнаружив мужчину рядом с собой, вскакивает, едва ли не вскрикивая, но пихая его локтем. — Вы кто? — испуганно спрашивает он, натягивая одеяло до подбородка, хотя раздевать его Леонард не стал. МакКой смотрит на него сонно и зло, потому что поспать ему удалось всего лишь часа два. — Господи, первый раз в жизни напился и тут же во что-то вляпался, — бормочет парень. Леонард, разобрав в этом лепете связную речь, улыбается и качает головой. — Никуда ты не вляпался, скажи спасибо, что вовремя тебя увел, — говорит он. — Спасибо! — как по команде выдает парень и откровенно выдыхает от облегчения. — Почему ты вообще был там один? — Не один, мы были там с другом, но… — парень осекается на середине фразы, краснея еще сильнее. Леонарду от этого становится только веселее. Давно его утро не начиналось так забавно. — Но друг благополучно про тебя забыл, увидев первую симпатичную мордашку? — подсказывает Леонард, прекрасно зная, как это бывает. Парень кивает и снова говорит «спасибо». — Как тебя звать-то? — Паша, — говорит мальчишка, и Леонард кивает. — А лет тебе сколько? — Семнадцать, сэр, — еще тише говорит он. Леонард потирает лоб, удивляясь тому, как Пашу вообще пустили в клуб. — Поддельные права? — спрашивает он. Паша кивает, и повисает неловкая пауза. Парень мнется под внимательным взглядом МакКоя, будто желая что-то спросить, но так и не решаясь. Леонард усмехается. — Спрашивай. — А у нас… — начинает он и замирает на середине слова. — У нас ничего не было? Леонард смеется в голос и поднимается с постели отправляясь на кухню и на пару мгновений оставляя Пашу без ответа. Включив кофе-машину, он громко говорит, смотря на парнишку через дверной проем: — Ты очень настойчиво предлагал стать твоим папочкой, — щеки Паши вспыхивают еще ярче, и Леонард держится изо всех сил, чтобы не рассмеяться. — Но я отказался от твоего предложения. Вздох облегчения, кажется, слышат даже соседи. Леонард смеется и снова скрывается в кухне. — Можно воспользоваться Вашей ванной? — раздается Пашин голос, и МакКой разрешает, он же не изверг какой. Хватит с ребенка потрясений на эти сутки. Пока он торчит в ванной, Леонард варит кофе и делает бутерброды. Вряд ли, конечно, Паша будет сейчас есть — вполне вероятно, что он там тискается с унитазом, — но вот сам МакКой от еды отказываться не станет. Не после суточного дежурства. Правда, сосредоточиться на чем-то у МакКоя получается с трудом — из головы не идет Паша и мысли о нем. Парень откровенно странный, но странный по-хорошему. То, какой он сейчас, и то, каким Леонард видел его ночью, откровенно разное, и это буквально не оставляет Леонарда в покое: мысль, каким еще Паша может быть, просто съедает его изнутри. Или это просто сказывается недосып? Нет, малолетки — не профиль МакКоя. Не были и вряд ли будут, но Паша привлекателен, даже для своих семнадцати, а в голове у Леонарда неожиданно всплывают те самые родинки, которые, как и ночью, в клубе, хочется потрогать пальцем или даже языком. Прав был Паша — посадят его, посадят за такие мысли. Леонарду за тридцать, и все это — просто недотрах, не более того. Но перед глазами — Паша и его гребанные бледные плечи с торчащими косточками и родинками. И черт бы побрал этот мир. Сейчас он выйдет из ванной, быстро выпьет кофе — если сможет, — и уедет к себе домой, навсегда исчезнув из жизни Леонарда. И тогда… Что будет тогда, Леонард додумать не успевает. Щелкает замок на двери в ванную, и в кухню входит вполне нормально выглядящий Паша. — Не тошнит? — отчего-то слишком профессиональным тоном спрашивает МакКой, и Паша замирает под его взглядом. — На удивление, нет, — отвечает парень. — Спасибо вам большое за то, что приютили и вообще забрали оттуда. Хорошо, что вы мне попались, а не какой-нибудь придурок. «Плохо, что мне попался ты», — думает МакКой, но вслух ничего не говорит, только предлагает нежданному гостю кофе и бутерброды, забирая себе свою порцию. Они завтракают в молчании, пока за окном занимается рассвет и собираются первые утренние пробки. Это молчание уютное, теплое, и честно — у Леонарда давно не было такого светлого и приятного утра, как сейчас. И меньше всего ему хочется думать, что дело в Паше. И больше всего хочется надеяться, что так оно и есть. — Домой добраться сможешь? — спрашивает он, когда Паша доедает последний бутерброд. — Тут до метро пять минут, дойдешь? — Я знаю город, — уверенно говорит Паша, и Леонард кивает. Ему иррационально не хочется отпускать этого парня никуда, ни на какое метро, ни на какую улицу. Пусть он останется здесь. МакКой трясет головой, понимая, что просто нужно найти себе кого-нибудь, пока окончательно не потянуло на малолеток. — Отлично. Тогда собирайся — и вперед. Я был бы рад поспать еще часа три. Паша кивает и буквально бежит в прихожую. Леонарду не хочется быть таким грубым, но лучше так, самого себя не мучать хотя бы. Он закрывает за парнем дверь и качает головой. Мир, конечно, тесен, но вряд ли его Судьба подарит ему второй шанс на встречу с этим чудом. Не в его, МакКоя, жизни. Никогда не в его. Он моет посуду, стараясь не думать о том, что же заставило его вчера подойти к Паше и вытащить из пьяной толпы, вытирает крошки со стола и вздрагивает, слыша звонок в дверь. На пороге обнаруживается Паша — смущенный и запыхавшийся, но от того не менее удивляющий своим присутствием здесь. — Ты что-то забыл? — скептично спрашивает МакКой. — Да, — кивает уверенно Паша, и Леонард выгибает бровь, прекрасно зная, что это не так. — То есть, нет. То есть… Черт. Я, кажется, где-то посеял последние деньги на проезд, друг трубку не берет, а добираться до дома мне отсюда не на чем, — быстро-быстро тараторит парень. — И от меня ты чего хочешь? Дать тебе денег или прогуляться с тобой до дома? — Дать денег и прогуляться до дома, чтобы я сразу вернул долг, — твердо говорит Паша, и Леонард смеется. — Тебе никогда не говорили, что ты слишком доверчивый? Я ведь смогу запомнить твой адрес. — Ну так я тоже запомнил ваш, — с улыбкой отвечает Паша. — Один-один, — говорит МакКой. — Пойдем. Они выходят из квартиры, захлопнув дверь, и Леонард думает, что это, наверное, и есть его второй шанс. И если так — то он обязательно им воспользуется.