***
— Да как он может не помнить о нашей третьей годовщине?! Это же такая знаменательная дата! Вот же Мин Юнги и его старческий склероз!.. — все бормочет и бормочет себе под нос Чон, пока поправляет подушки и покрывало. — Я тут о нём забочусь, подушки, покрывало, еда, а он даже не помнит! Закончив с диваном, Гук в который раз переставляет тарелки на маленьком столике. От волнения его руки начинают потеть и парень одергивает себя: — А может вообще этого всего не надо было делать, раз уж Юнги ничего не помнит? Я тут старался, старался, а он… — вздыхает Чон и беря в руки телефон, быстро набирает Мину сообщение: «Поднимайся быстрее на крышу». А следом, нажав «Отправить», парень снова начинает судорожно поправлять тарелки.***
Юнги стоит перед дверью на крышу и не двигается. Даже старшего одолевают волнения. Он сомневается в своем подарке, но в то же время и успокаивает себя фразами по типу «Ты хорошо поработал. И так сойдет» или «Все же ты пытался», но что-то не очень помогает. «Просто представь себе Чонгука. Он сейчас сто пудов волнуется ещё больше тебя и ходит по ту сторону взад-вперед не находя себе места, или все время что-то поправляет. А ещё, скорее всего, он что-то бормочет себе под нос и вытирает о штаны влажные ладони…» Такие мысли заставляют улыбку Мина зацвести, а по венам — разлиться теплу. Юнги так и не удалось заснуть, так как его сжигал интерес. Ему было очень интересно, что же готовит Чон и даже усталость не была сильнее этого чувства. И вот сейчас он, наконец, узнает… Сердце стучит в ушах, но Юнги уверенно открывает тяжелые двери. Скрип сразу выдает его, и Чон оборачивается в ту же секунду, что и заходит Мин. Все бормотания и проклятия Чона, которые всего минуту назад так и хотели громко сорваться с языка, мигом улетучиваются. Но даже несмотря на это, бабочки в животе не начинают порхать, так как Гук до сих пор зол. Он поджимает губы и, не смотря хёну в лицо, спрашивает: — Пришёл наконец? Почему так долго? У Юнги расширяются зрачки, и он удивленно выгибает брови. — Ты смотри, как заговорил. Давно не получал у меня? Мин внимательно следит за Гуком, в то время как тот не смотрит на старшего. Закусывая верхнюю губу, Чон отвечает: — Это ты все виноват! Юнги медленно подходит к Гуку, пряча подарок за спиной. Наблюдать за таким растерянным и неуверенным Чоном для Юнги одно удовольствие. — Да? Чон же не двигается и смотрит в пол. — Ты ведь не знаешь, что сегодня за день! — Почему же? Прекрасно знаю. Разве сегодня… хмм, не четвертое мая? Юнги сдерживает ухмылку и пытается заглянуть Гуку в глаза, но тот все время отворачивается. Старший видит, как Чон сжимает руки в кулаки, и это умиляет его не меньше. Даже в данной ситуации Мин в который раз думает, какой же милашка его Чонгукки. Неожиданно Гук поднимает голову и громко выдает: — Вообще-то, сегодня наша третья годовщина! Мы с тобой уже третий год вместе, а ты не помнишь об этом. Как ты мог забыть?! Юн удивленно смотрит на Чона. Тот, слегка раскрасневшись и поджав губы, пронзительно смотрит на хёна, а во взгляде его плескается возмущение и злость. И снова Юнги думает о том, какой же милашка ему достался. Его взгляд смягчается, а губы формируют улыбку. Наконец он решает сжалиться над Чонгуком. — А кто сказал, что я не помню?***
На часах примерно 20:10, когда парни сидят в уютном гнёздышке из подушек, пледа и вкусностей, смастеренным Гуком и смотрят подарок Юнги. Оттенки наступающего заката заливают всю крышу и парней в том числе. Голодный Мин почти сразу налетел на еду, приготовленную Чоном, и в последствии восхвалял её. Вот за что Юн любил праздники, так это за вкусные блюда, приготовленные младшим. Они были действительно очень вкусными! Конечно же, не обошлось и без обид Гука. Юнги долго извинялся, но младший не поддавался. Но ровно до того момента, когда Мин просто повалил Чона на спину и начал целовать в шею. Так как это было слабым местом младшего, то Чонгуку пришлось сдаться под натиском любимого хёна. Ну еще и потому, что парень никогда не мог долго злиться на Мина. И всего через пару-тройку минут все обиды были забыты. Когда Чон увидел, что приготовил для него хён, то чуть не расплакался. На его глазах действительно появились маленькие слезинки, и Юнги как всегда приказал не «разводить сырость», при этом тепло улыбаясь. Подарком оказался фотоальбом под названием: «ЮнГук: 3 года вместе!», который Мин смастерил сам. Это очень тронуло слишком эмоционального Чона и он сразу полез обниматься к Юнги. Мин же конечно был не против и только хвалился тем, какой он молодец и как ему было сложно. Наивный Гукки, конечно же, принимал слова любимого хёна за чистую монету, но это не помешало им обоим сидеть и наслаждаться каждой совместной фотографией, при этом вспоминая прошлое. Постепенно парней накрывал захватывают душу закат. Это было поистине невероятное зрелище! Солнце медленно опускалось к краю, уже не жаря так, как днём. Это были лишь отголоски, теплые лучики, которые были как бальзам после очередного тяжелого рабочего дня. На горизонте слепили глаза жёлтый с красным оттенки, следом, чуть-чуть ближе, желтый смешивался с оранжевым и синим, а весь небосвод был росписью из голубых и вызывающе синих цветов. А всю эту гамму разбавляли пушистые, тёмные облака, которые, как казалось, были мазками кисти талантливого художника. Да и все небо было похоже на нереальный пейзаж, только нарисованный кем-то. Вдалеке виднелись разнообразные высотки, которые при закате, казалось, сияли ещё ярче. Весь мир, как губка, впитывал в себя цвета уходящего солнца, даря покой и умиротворение. Эти сказочные цвета дарили надежду и веру в то, что завтра будет лучше, чем сегодня. Все с каждой минутой замирало, уходило на покой. Город становился все тише. Смотря на медленно уходящий закат, парни сидели, обнявшись, и пили тёплое какао. Перед ними, на столике, лежали конфеты, которые так любили парни, поэтому жизнь казалась ещё лучше. В этот самый миг умиротворения и покоя все прошлые обиды были позабыты, никаких проблем больше не существовало, а были лишь они. В данный момент, для Чона имели смысл лишь теплые объятия и любимый человек рядом, а для Юнги счастливое лицо младшего и его улыбка, которая, как казалось Мину, была намного ярче самого заката. — Твое лицо такое оранжевое, но все равно красивое, — хихикает Чон, смотря прямо на Юнги. Он всегда удивлялся тому, насколько необычен его хён. Было что-то в нём, чего нельзя описать словами и это завораживало сильнее самых красивых картин. — Это же я, — ухмыляясь, отвечает Мин. Чонгук только улыбается и, отворачиваясь, тянется за конфетой. Через пару минут (когда и конфет уже давно и нет), Гук, смотря вдаль, тихо говорит: — Это тысяча девяносто пятый закат, который я встречаю вместе с тобой, Юнги. Это так чертовски много, что аж не верится. Иногда мне кажется, что это все лишь сон, который я не хочу покидать… Мин ухмыляется и прижимает Гука к себе ещё сильнее. — Это не сон, глупый. Ты действительно уже третий год терпишь меня. — Не «терплю», а люблю, — улыбается Чонгук и поворачивается к любимому хёну. — Давай встретим ещё больше закатов вместе? — Давай. Мы обязательно встретим ещё не одну тысячу закатов вместе, — улыбается Юнги и накрывает любимые губы своими. Чонгук с готовностью отвечает и уже более уверенней обнимает Мина. Юн же наслаждается каждым моментом, специально растягивая удовольствие. Внутри у него все так и цветет, а по венам, кажется, течет само счастье. «С третьей годовщиной нас, мой любимый Гукки».