Старик

Когда-то давно, все океаны усохли. А может и нет. Так говорят. Говорят, что океаны существуют, зачем-то же нужны порты и ларьки с прибрежной едой. Когда-то давно, тут был маяк. Нынче, на его посту светит радиовышка. И солнце взошло на востоке. Когда-то давно, старушка, которой лет сто, не меньше, жила вот тут, у океана. Собирала резные ракушки в белоснежном платье в цветочек и верила в то, что с морской пеной можно улететь далеко-далеко. А может, верила она совсем и не в пену. Возможно тогда же, из вод пришли ангелы. О них никто не знает, но Джози говорит, что они самые замечательные, самые прекрасные существа, с которыми ей довелось общаться. А она знавала такую глубокую старину, которые не застали дышащие ныне. Иногда, у ее дома можно найти белоснежные перья и пару сгоревших лампочек. Но всё это сон. Давний-прадавний сон в летнюю ночь. И ты проснешься, сладко зевая и улыбаясь самому себе. На твоей подушке, напротив глаз, будет блестеть седой волосок женщины, лицо которой ты совершенно не видел. Ты просыпаешься вновь. И вновь. И вновь. Ты тонешь в эклектике звуков, что дарит тебе рассвет. А может, закат? Гул барабанов усиливается. Звук вязкий, сладкий. Тебя поглощает густая пустота. Пустота оплетает тебя гибкой лозой и опускает в свое густое, полое нутро. Барабаны переходят в шепот, а шепот произрастает из глотки невидимого, как сорняки, развеиваясь по всем неведомым пространствам. Когда-то, на маяке жил Старик. Он умел приручать шёпот. Привязывал вместе с флагами на флагштоке стихи, что произносятся лишь глухой ночью, в четверг, которого не существовало. У Старика был маяк. У маяка был Старик. И они были одни друг для друга. На всём белом свете. Пожилой человечек каждое утро зажигал маяк, а каждый вечер, когда лунные лучи облизывали песочные океаны, выключал и хвалил маяк за хорошую работу. Маяк видел будущее и прошлое. Не видел лишь настоящего. И человечек направлял его в настоящее, как маяк направляет корабли, да подводные лодки. Они были целым, нерушимым исполином. Одинокий Старик, одинокий маяк. А потом, маяк исчез. Осталось лишь пару разбитых стёкол и гнёзда кукушки. Старик тоже исчез. Океаны стали пустынями, дороги свились в тугой пучок и потерялись среди песчинок других прибрежных вод. Рассвет пожирает плоть ночи. Закат — жертва всеядного дня. Колесом сансары эпоха сменила мгновение. Вот, уже дома стоят на месте, где произрастали кораллы, вот, парки для собак, и аллеи, которые полны снега среди песка. И лишь луна прекрасна, как вначале времён Радиовышка оповещает о эфире. И радиоведущем. А радиоведущий вещает о мёртвых пулях, и живых могилах. Когда-то давно… Нет. Недавно. Был маяк. А потом, был закат. И снег. Когда-то вчера, ещё жил радиоведущий. Радиоведущий жил эфирами, а эфиры жили ожиданиями. Когда-то давно, один мальчишка хотел заниматься наукой. И у него был друг, которого он никогда не мог запомнить. Этот друг рассказывал о песчаных морях и маяках, указующих путь. Мальчишка вырос. Мальчишка исчез, в поисках счастья. Счастье было рядом. И взрослый мальчишка вернулся домой забытым. Когда-то давно… Кажется, сегодня. В город приехал учёный. Его ждал город. Его ждал его Старик.