"В схватке фанатизма со здравым смыслом последний редко одерживает победу". — Маргерит Юрсенар, "Воспоминания Адриана"
1. Пятый квартал
Всю ночь шел дождь. Темные капли все еще бились в пластик окна, когда утром Рита, зевая, бродила по квартире, пытаясь найти телефон. Время от времени она останавливалась перед телевизором и осоловело разглядывала сменяющие друг друга картинки: рябь взрыва, искаженные яростью лица, крупный план цветника и блестящие двери нового завода. Рита не включала звук, — безмолвное изображение под аккомпанемент барабанящих капель дождя было почти умиротворяющим. А слушать с утра споры медиаперсон по поводу очередного теракта у нее не было ни малейшего желания. Еще успеет узнать больше, чем необходимо. — Попался! — Она с улыбкой выудила телефон из узкой щели между диваном и стеной. Телефон жалобно мигнул, словно признавая поражение, и экран загорелся, выводя голограмму помощника. — Доброе утро, Рита. У тебя осталось полтора часа до начала рабочего дня. Снаружи пять градусов выше нуля. Пасмурно, возможен дождь, — доброжелательным тоном опытного психолога сообщил он. — У тебя два пропущенных звонка и пятьдесят неотвеченных сообщений. Начать ознакомление? — Важные есть? — Сообщений, определяемых как "важные" не найдено. Номеров, отмеченных как "важные" среди пропущенных не найдено. — Тогда всем стандартный ответ. Кроме рекламы! Рекламу удалить сразу! — Пропущенных вызовов нет. Неотвеченных сообщений нет. Встреч назначено не было. Приятного дня. Помощник растворился, и Рита, подключив наушник и сунув телефон в задний карман джинс, вышла из дома. Когда створки двери мягко сомкнулись за ее спиной, она накинула капюшон куртки и влилась в толпу сонных людей, стоящих на готовой к отбытию платформе. Сидячих мест, как обычно, уже не осталось, но Рита, поработав локтями, смогла расчистить себе небольшой уютный пятачок. В самый раз, чтобы при необходимости плюхнуться прямо на него. Окружающие недовольно кривились, но вслух своего недовольства не высказывали: за долгие годы совместных поездок они уже успели привыкнуть к необходимости считаться с желаниями некоторых соседей. В частности, желаниями самой Риты. Последствия пугали народ гораздо больше, чем временные неудобства. Когда последний из рабочих, на ходу переругиваясь с собственным телефоном, занял свое место, платформа с тихим шипением поднялась и медленно поплыла над асфальтом в сторону офисных кварталов. "Пятый квартал находится в оцеплении", — прошелестел голос помощника в наушнике. — "Служебному транспорту рекомендовано сменить курс. Политический демарш группы..." Рита с досадой ударила по карману, заглушив новостное сообщение и вызвав одобрительную ухмылку стоящей напротив женщины. Перехватив взгляд Риты, та постучала по своему наушнику и пару раз крутанула пальцем у виска. Рита кивнула, улыбнувшись краешком губ. Кажется, она уже встречала эту женщину на "бюрократке" — этажах, занятых бумажной работой для Армии Порядка. А это значило, что она действительно понимала чувства Риты по поводу творящегося вокруг. Платформа качнулась, набирая высоту. Впереди были зоны свалок и каким-то чудом все еще существующих "блошиных" рынков. Зевнув, Рита уселась на пол, скрестив ноги, и попыталась немного вздремнуть. Дорога на работу — самое нудное из возможных событий. Не считая самой работы, конечно. — Вы же не представляете, что это значит! Совершенно не представляете, — бубнил где-то над ухом мужской голос. — Это же саботаж чистой воды! И куда я должен деть Ребекку теперь? Отдать тем чокнутым террористкам из партии? А ведь ясли пятого квартала были ближайшими, понимаешь, Карл, ближайшими! Да еще и по пути с работы всегда можно было зайти и посмотреть, как она растет. — Ну и отдай ее в восьмой квартал, — гнусаво отозвался другой голос. — У тебя же жена где-то там работает? Пусть организует место. Или она у тебя из... — Не говори ерунды, конечно, нет. Она у меня настоящая женщина, нормальная! — Ну вот и... Рита загнала наушник поглубже, превращая его в вакуумную затычку. Голоса сразу стали глуше, почти растворились, дав, наконец, возможность спокойно провести оставшееся время. Люди то и дело сходили с платформы на небольших остановках — у торговых рядов, офисных зданий, мелких забегаловок и магазинчиков. Когда платформа закончила движение, прибыв к казармам Армии Порядка, на ней оставалось всего пятеро, включая Риту и сочувствовавшую ей женщину. Группа досмотра встретила их дежурным кивком, и Рита, скривившись в ответ, прошла, лавируя в толпе солдат, к своему шкафчику. Рабочие штаны серого, сливающегося с бетоном цвета. Легкий бронежилет — защитит разве что от проходящей по касательной пули, но лучших не положено. Натягивая балаклаву под шлем и проверяя провода мини-респиратора, Рита отдала несколько коротких команд помощнику, приказывая подключиться к общей сети. "...трое ранено. Оцепление остается, новых приказов не поступало. Шестое звено, отправляетесь на замену раненым. Ефрейтор Тьяцци, подтвердите", — немедленно отозвался наушник голосом полковника. Слушая подтверждение, Рита придирчиво осмотрела свой пистолет, мельком пожалев, что не стала брать с собой никаких таблеток: в оцеплении придется простоять не меньше суток, а голод начнет донимать уже часов через восемь. Но она сама была виновата, конечно. Поправив нож в голенище, Рита вышла к очередной платформе. Дождь, наконец, перестал, небо начало очищаться от туч, и Рита с удовольствием вдохнула посвежевший воздух через ткань балаклавы. Ее звено уже собралось: готовые отправиться люди зевали, перешучивались и делились новыми голограммами помощников. Грег настойчиво требовал у Саши сходить после задания в ресторан, а Тьяцци слушала их с выражением безграничного терпения. Рита невольно улыбнулась, подумав, что их ефрейтору больше подошла бы работа в яслях среди подростковых групп, нежели служба в Армии Порядка. — Ты вовремя, — кивнула ей Тьяцци. — Пятый квартал, север. Смена через сутки. Огонь на поражение не открывать. Рита коротко кивнула. Платформа тронулась. — Я знаю, что вам осточертели новости, поэтому коротко сообщу о ситуации, — Тьяцци скрестила руки на груди. — Ясли пятого квартала были взорваны террористической группой "Русые косы". Для тех, кто смог продержаться без новостей больше месяца уточню: это группа, состоящая в подавляющем большинстве из женщин, которые хотят, цитирую, "вернуться к истокам". К счастью, ясли находились на дезинсекции, так что ни персонал, ни воспитанники не пострадали. Квартал был оцеплен по приказу генерала Готтлиба сразу же после взрыва, поэтому есть шанс, что террористки все еще на территории квартала. На их поиски были направлены первое и второе звено. Наша задача — никого не выпускать и не впускать. Вопросы? Нет? Отлично. Рита, север прямо под нами. Тьяцци неодобрительно покачала головой, пока Рита пыталась сделать вид, что не задремала. Грег и Саша дружно ухмыльнулись, так что можно было не сомневаться: в следующие пару часов они будут поглощены заключением пари о том, уснет она на посту или не уснет. Будь ее воля, она бы уснула еще не доходя до позиций, испортив все их планы, но за такое можно было и со службы вылететь. Платформа, мягко качнувшись, остановилась. Шестое звено спрыгнуло в пыль перед чуть поредевшим оцеплением, и каждый из них занял свободную "нишу" в рядах солдат, пока Тьяцци докладывала об их прибытии и получала дополнительные распоряжения. Потянулся скучный, лишенный событий день. Один из многих.***
Около полудня перед оцеплением собралась толпа. В основном — простые зеваки, но в центре их внимания была группа девушек в длинных, до земли, юбках и платьях. Некоторые несли кукол, завернутых в простыни, некоторые — плакаты. Содержание плакатов не было особо разнообразным: "Не стыдно быть собой", "Быть женщиной — значит иметь права", "Женщины имеют права воспитывать своих детей", "Если для меня есть место в армии, то почему нет и на кухне?", "Не стыдно не служить" и прочие коряво написанные лозунги. На работе Рита была обязана сохранять тишину в наушнике на случай срочных приказов, и потому она была благодарна демонстрантам за то, что они молчали. А гул толпы вокруг них сливался в единый фон, — не раздражающий и почти незаметный. Изредка демонстранты подходили к солдатам, обнимали их, пытались подарить безделушки и делали фото. Но те даже не поворачивали головы, обязанные сохранять оцепление. Толпа восторженно следила за каждым таким выходом, десятками камер пытаясь поймать наиболее удачный ракурс и надеясь, что хоть один из солдат шевельнется, улыбнется или еще как-нибудь покажет свое отношение к происходящему. В наушнике то и дело раздавалось тихое ворчание: усталые и сонные голоса с удовольствием делились мыслями о том, куда стоило бы отправить таких смелых демонстрантов и как тем повезло, что в оцеплении стоят не первое звено со вторым. Молча слушая, как солдаты перемывают кости всем вокруг, Рита заметила среди тех самых смелых свою знакомую, торговку Макс. И даже удивилась: она всю жизнь просидела на своем коврике на блошином рынке, и Рита не припоминала, чтобы при этом она хоть раз высказала какое-либо протестное мнение. Даже покупателям не хамила. Что должно было, пожалуй, удивлять гораздо сильнее. Макс подошла прямо к ней, робко улыбаясь и протягивая металлический цветок. Красивая игрушка. Рита едва подавила рефлекторное желание принять подарок: знакомства знакомствами, но она была на работе. Макс вздохнула и положила цветок к ее ногам. Подождав еще немного, но так и не дождавшись реакции, она вернулась к демонстрантам. Едва заметным движением Рита втоптала цветок в мягкую пыль. Его можно будет забрать в конце смены, если ничего более волнующего не произойдет. В конце концов, это подарок. Но снова взглянув на демонстрантов, Рита ощутила легкий холодок: как только Макс дошла до их рядов, они дружно снялись с места. Возможно, просто закончили свою акцию. Но Рита чувствовала, как начинают шевелиться волосы на шее от вида быстро семенящих прочь женщин. Еще не успев осознать, почему, она сделала резкий шаг назад, почти прыжок, на всю служебную частоту крича: — В стороны! В стороны от подарков! Несколько человек рефлекторно последовали приказу, не задумавшись, от кого он исходит. Другие в недоумении обернулись либо проигнорировали крик Риты. И наступила тишина. Давящая, звенящая тишина, сопровождающаяся едким запахом жженой плоти с металлическим привкусом электрического разряда. Чувствуя резкое покалывание в ухе, Рита быстро сорвала шлем и балаклаву, избавляясь от оплавившегося комка в ухе, в который превратился наушник. Слегла оглушенная, она посмотрела на то, что осталось от оцепления. Солдаты с рычанием и стонами сдергивали шлемы. Несколько человек лежало на земле, подрагивая в конвульсиях. Некоторым повезло оказаться дальше других — они пытались связаться с командованием и сообщить о нападении. Седьмое звено, стоявшее дальше всех, бросилось догонять демонстрантов, — но те уже успели скрыться в лабиринте узких улиц. В оцеплении оказалась брешь. Рита судорожно оглядывалась, ожидая нападения или попытки прорыва, но ничего не происходило. Или эта акция не была попыткой открыть дорогу "Русым косам", или Рита что-то упускала из виду. — ...звено! Рита! Грег! Саша! Тьяцци с матами шла между пытающихся прийти в себя солдат, заглядывая в лица. Рита не сразу осознала, что та пытается найти свое звено: без привычных приказов в наушнике разобраться оказалось тяжело. — Здесь, — сплюнув горькую слюну, отозвалась Рита. Сашу нашли чуть поодаль. Бедняга скончался от разряда тока. Грег стоял над ним, тупо уставившись в одну точку и поглаживая пистолет в расстегнутой кобуре. — Отставить! — Тьяцци встала перед ним, уперев руки в бедра. — Приказа убивать не было! — Да мне ваши приказы... — Отставить! Тьяцци отвесила Грегу звонкую пощечину. Рита заметила засохшую струйку крови у его правого уха, когда он мотнул головой и, удивленно моргая, убрал руку с пистолета. — Есть оставить. — Был получен приказ найти террористов. — Демонстрантов? — рассеянно уточнила Рита. — Террористов, — с безграничным терпением в голосе повторила Тьяцци. — Они вывели технику из строя, так что придется ориентироваться по памяти. Обходим близлежащие дома, ищем тех, кто стоял тут с плакатами. Она на секунду замолчала, взглянув на тело Саши. — Если поиск не даст результата, первое звено перекинут на зачистку. Пока не прибыла замена телефонам, можете свободно перемещаться в пределах двух улиц. Приказа убивать все еще не было! Террористов брать живыми. Рита коротко кивнула, стараясь не морщиться слишком явно. Взятые живыми демонстранты — новая пища для телепередач и бесконечной болтовни, слухов и, конечно же, новых демонстраций. Но с приказами не спорят. Тем более, Рита, в отличие от других, точно знала, откуда нужно начинать поиски. Правда, для этого нужно было уйти за пределы пятого квартала, а, значит, план по поимке Макс требовал долгих согласований... — Разрешите? Тьяцци, собиравшаяся было отойти, хмуро повернулась: — Ну? — Я знаю одну из... "террористок".2. Послание
Рита осторожно постучала в обычную фанерную дверь, перекрывающую вход в комнату общежития. Ей было неуютно в этом обшарпанном, маленьком здании, лишенном нормальных удобств: ни автоматических дверей, ни кондиционеров, ни даже репликаторов таблеток. Последнее огорчало Риту больше всего: внимательно выслушав ее рассказ про Макс, Тьяцци немедленно связалась с ефрейтором первого звена. Та, в свою очередь, инициировала масштабную проверку личности Макс, в ходе которой Риту несколько раз забирали на сканирование памяти. Разумеется, накормить ее никто не додумался. Результаты этого экспресс-расследования впечатлили Риту: место жительства Макс, все ее контакты за последние полгода, доходы и расходы на магазинчик... но при этом у них все еще не было ни единого намека на действительные личности прочих соучастников. Хотя Рита не сомневалась: все, кто попал в списки контактеров, уже давно сидят по уютным каморкам в казармах первого звена. А она сама стоит в душном коридоре, покрытом плесенью и грибком, и долбится в облезлую дверь в сопровождении солдат второго звена. Воодушевляющее занятие. — Макс! Открывай, Макс! Это я, Рита! Ни единого звука в ответ. Наконец, поняв, что открывать никто не собирается, Рита ногой вышибла хлипкую фанеру и вбежала в комнату, держа пистолет наготове. Но внутри было пусто. Ни вещей, ни их хозяйки. Чисто вымытый пол, на мебели — ни единой пылинки. Только тускло мигающий экран телефона на низком прикроватном столике. Рита потянулась было к нему, но вошедший следом солдат перехватил ее руку, покачав головой. Его товарищ уже склонился над телефоном со сканерами, осторожно проверяя возможные угрозы. Сканер удовлетворенно пискнул, загоревшись зеленым, и только тогда Рите позволили запустить голографического помощника Макс. — Добрый вечер, — густым басом откликнулся тот. — Инициализация послания. Рита в недоумении оглянулась на своих сопровождающих. Те синхронно пожали плечами. А помощник продолжил уже голосом Макс, дрожащим и то и дело срывающимся: — Если вы слышите это послание, значит, меня вы уже не найдете. Атака на Армию Порядка была проведена, и я принимала в ней участие. Я... я не знаю, — пока еще не знаю, — при каких обстоятельствах это произошло. Надеюсь только, что нас не бросили в самоубийственную атаку на казармы... Но я хочу рассказать, почему я поступила так, как поступила. Это не из-аз политических убеждений. Не из-за жажды насилия или желания начать хаос, который разрушил бы наш и без того лежащий в руинах мир. Всю жизнь я хотела одного: жить спокойно. И пыталась никому не причинять вреда своими странностями. Да, мне нравилось готовить самой. Да, я рожала сама и не отдала своего ребенка в ясли. Но я никогда не пыталась убедить окружающих, что и они должны поступать так же. Я прекрасно понимаю, что со своими устаревшими на века идеями являюсь... ненормальной. Исключением. Меньшинством. А меньшинство в наше время должно жить так, чтобы не мешать большинству. Рита слушала, качая головой. Второе звено за ее спиной тихо переговаривалось, транслируя сообщение куда-то. Возможно, своему ефрейтору. А, может быть, и дальше. С ними никогда нельзя быть уверенным до конца: не зря же их считали приближенными к власти засранцами? Последнюю мысль Рита решила не обдумывать, но и не упускать из виду. Просто ради того, чтобы сосредоточиться на чем-то, кроме звучащего сообщения. А голос Макс продолжал, тихо всхлипывая: — Все было хорошо, пока я вела себя тихо. Но они... "Русые косы", они сами нашли меня. Я не знаю, как. Мне, — нам, пушечному мясу их борьбы, — никто этого не рассказывал. Они забрали моего сына. Сказали, что ему полагается должное воспитание, и если я хочу и дальше иметь возможность быть его матерью, я должна принять их идеалы. Помочь им. О, они много говорили, очень красочно и убедительно. И о месте женщины в этом мире, и о ее долге. Но знаете, что? Все это чушь. Дерьмо, настоящее дерьмо! Не из-за того, что они говорили, а из-за того, как действовали. И чем дольше мы с ними... "работали", тем лучше я понимала: ни меня, ни моего сына живыми не отпустят. Меня должны отправить на самоубийственную миссию. Если я откажусь, они убьют его. Если пойду — у него будет шанс выжить. Ему всего десять... Пожалуйста, кто бы ни слушал эту запись... найдите его. Его и других таких же детей, чьи матери просто хотели спокойно жить. Наши встречи с "Русыми косами" проходили под десятым кварталом. Вход за Стелой Мира, небольшой люк с синим ободом. — Конец послания. Желаете повторить? Бас помощника вывел Риту из оцепенения. Она медленно повернулась к своим сопровождающим: — Моя помощь еще необходима? Те переглянулись и пожали плечами. Вздохнув, Рита дотронулась до своего нового наушника, вспомнив, что так и не включила его. — ...переходишь в распоряжение ефрейтора Локка. Как хорошо, что ты все-таки вспомнила про телефон, — немедленно сообщил ей голос Тьяцци. — Отправляйся со вторым звеном. Мы подтянемся позже, как только закончим перегруппировку. С нами сливают восьмое звено, у них трое погибли. Вопросов, надеюсь, нет? — Так точно. — Молодец. И... береги себя. Надеюсь еще встретиться с тобой в патруле после всего этого... хм. Удачи, в общем. Тьяцци отключилась. Один из солдат требовательно протянул руку, и Рита отдала ему свой телефон. Через пару мгновений в ее наушнике, настроенном уже на частоту второго звена, раздался хриплый голос: — ...выдвигаетесь из расчета, что на месте необходимо быть в полночь. Техслужбы блокируют квартал, на полную изоляцию от городских систем уйдет пара часов. Журналистов гнать в шею, самых настырных — отстреливать. Жду. Рита открыла было рот, чтобы переспросить, не ослышалась ли она о приказе отстреливать гражданских... и закрыла его. Второе и первое звенья всегда были самыми жесткими подразделениями, которые задействовали только когда ситуация могла выйти из-под контроля. Неудивительно, что их методы отличались от методов остальных. Увидев насмешливый взгляд солдата, отдавшего ей телефон, она поняла, что поступила верно, промолчав. Забрав телефон Макс, солдаты вышли, не оглядываясь и не переговариваясь. Рита, скривившись, вышла следом. Рабочий день продолжался.3. Героев нет, есть только мертвые
Стела Мира — огромная черная глыба с вытравленными на ней контурами ядерного взрыва — без привычной ночной подсветки выглядела мрачной. Давящей. Да и весь квартал, отрезанный от электричества, казался мертвым. В окнах тех, кто обзавелся запасными генераторами, загорался было тусклый свет — и тут же гас, когда солдаты Армии Порядка вежливо стучали в двери к нарушителям с простым вопросом: "Зачем порядочным людям ночью свет?" Рита в это время стояла в карауле у подножья стелы, изо всех сил желая самого мощного поноса службе снабжения, "забывшей" выдать ей и еще нескольким караульным из пятого и девятого звеньев, приборы ночного видения. Конечно, в первую очередь снабжали первое и второе, но вглядываться в кромешную тьму от этого понимания легче не становилось. Тьяцци во главе обновленного шестого звена, прибыла на место, когда уже ни одно окно не горело, а второе звено методично обшаривало первый уровень подземной инфраструктуры. — Все выглядит не так скверно, да? — Она протянула Рите пачку таблеток, имитирующих вкус паштета. — Ничего более сытного не нашлось, к сожалению. Как ты? Никого еще не убила? — Смефно, — вяло отозвалась Рита, заглатывая таблетки и с облегчением ощущая, как организм отпускает чувство голода. — Спасибо. Кажется, теперь я даже могу думать. — Ну еще бы. Быть сонной мухой с самого утра — это еще куда ни шло, но вот голодная сонная муха уже представляет угрозу для союзников. Что, снабженцы опять сделали вид, что нас не существует? Грег! Грег, выйди, пожалуйста, из неведомых глубин своего сознания и отдай Рите шлем! — Ты слишком веселая, — зевнула Рита, принимая от хмурого товарища шлем со встроенным прибором ночного видения. Прочие караульные смотрели на нее с плохо скрываемой завистью. — Кофеин. Много. И не только. Мне, в отличие от вас, еще рапорты составлять в конце этого гадского дня, — отмахнулась Тьяцци. — И раз уж не здесь происходит основная битва, имею полное право. Рита хотела было ответить, и даже придумала, как именно, но в этот момент откуда-то снизу раздался гул взрыва. Спустя пару секунд земля под ногами мелко задрожала, а со стелы упало несколько камешков. — Разошлись, — покачала головой Тьяцци. — Похоже, никаких больше арестов. — Даже знать не хочу, почему, — Рита крепко зажмурилась, отгоняя неожиданно зазвучавший в голове голос: "Пожалуйста, кто бы ни слушал эту запись... найдите его. Его и других таких же детей, чьи матери просто хотели спокойно жить..." Земля задрожала снова. Но на этот раз — беззвучно. — Совсем глубоко забрались. Всех, всех выжгут, — мрачно оскалившись, заметил молчавший до сих пор Грег. — Виновные будут наказаны. Все! Тьяцци нахмурилась, но ничего не ответила. Рита адресовала ей понимающий взгляд: потеря мужа тяжело сказалась на Греге. Было очень похоже, что уже завтра шестое звено снова будет перегруппировано. Оставалось только надеяться, что на этот раз входящие в него солдаты окажутся холостыми людьми. Потянулись долгие и тоскливые минуты ожидания. Начал моросить мелкий дождь. Грег, наконец, заткнулся. — Чего я не могу найти, так это смысла в действиях "Русых кос", — вполголоса заметила Тьяцци, усевшись на постамент в полуметре от Риты.— Знаешь, когда я была рангом пониже, существовала очень похожая организация. "Атласная лента", что ли. Они были очень романтичными девочками. Их лидер в детстве начиталась книжек то ли XIX, то ли XX века и решила, видимо, что давно никто ни за что не боролся. Но им хотя б хватало ума ограничиваться демонстрациями. — И что с ними стало? — вяло поинтересовалась Рита не столько из любопытства, сколько для поддержания беседы. — Да ничего. Некоторые выросли и поумнели, остальные ушли в пригород и основали общину. Строго говоря, им никто ничего не запрещал же. Ну, соседи косились, ну смеялись иногда. Подумаешь. — Меньшинство должно жить так, чтобы не мешать большинству, — пробормотала Рита. — Именно. Они не мешали, и никому дела не было, во что им хотелось играть. Но эти? Могу представить, зачем им подрывать ясли. Перформанс. Красивый жест для привлечения внимания. Но убивать людей? Солдат? Рита только вздохнула. Она была сыта по горло чьими-то бредовыми идеями, и больше всего ей хотелось не пытаться разобраться в очередном их воплощении, а отправиться домой. В тишину. Накрыться одеялом с головой и продолжать делать вид, что мир спокойно доживает свои дни отдельно от нее. Прислушиваясь к коротким переговорам в наушнике, она поймала себя на мысли, что активно следят за новостями и ходят на акции только те, кто никогда не стоял в оцеплении. Не участвовал в зачистках, не наблюдал, как из-за чьей-то придури умирают хорошие, в сущности, люди. Насколько она знала, в Армии Порядка за новостями следят только полковники и выше. И то исключительно в силу должностных обязанностей. Все прочие? Им хватало на работе. С лихвой. Как и ей сегодня. — ...звено! Спускайтесь, нужна уборка, — прохрипел наушник. — Надо же, до нас снизошли, — усмехнулась Тьяцци. — Подъем, ребята! Рита сделала шаг в сторону, намереваясь оставаться на месте и продолжать охранять вход, но перехватила взгляд Тьяцци, сопровождавшийся легким кивком в сторону Грега, и пошла вперед. Под землей их ждали только трупы, и пока что у них не было гарантий, что он сможет вести себя как подобает солдату Армии Порядка. То есть, не скатится в банальную истерику. А здесь за ним найдется, кому присмотреть. Коридоры подземной инфраструктуры потянулись бесконечными змеями. Иногда Рите, не смотря на довольно четкую картинку, создаваемую прибором ночного видения, начинало казаться, что они ходят по кругу, но хриплый голос в наушнике то и дело с раздражением корректировал их направление, упрекая в медлительности. Наконец, они дошли до места первого взрыва. — Твою мать, — коротко и отчетливо бросил кто-то в звенящей тишине. То, что было баррикадами, лежало, разнесенное в пыль. Вместе с теми, кто за этими баррикадами скрывался, по всей видимости. — Первое звено во всей красе, — пожала плечами Рита, переступая через темное пятно на полу. — Ты что, совсем новенький? — Мы в восьмом... мы же не... Рита тяжело вздохнула. Конечно. "Восьмые" — максимально удаленные от боевых действий люди. Граффити на стенах, порча имущества, подделка бумаг — это их сфера деятельности. Но это, конечно, не повод читать бедняге нотацию прямо сейчас. Он этого явно не заслужил. Поэтому Рита просто промолчала, старательно обходя самые подозрительные ямы и кучи. И чем дальше они продвигались, тем противнее ей становилось. Не столько от открывающихся видов, сколько от медленного понимания, что могла значить "уборка". В лучшем случае, их заставят отмывать стены. Почувствовав, как засосало под ложечкой, Рита переключилась на мысли об обеде и теплом, мягком одеяле, запретив себе обдумывать иные варианты. — Ну наконец-то приползли, — проворчал вышедший им навстречу мужчина. — Локк, — коротко кивнула Тьяцци. — Уже сорок лет Локк, — отмахнулся тот. — Нужно сказать полковнику, что звеньям младше третьего просто необходимы дополнительные тренировки. Сколько вы сюда шли, час? — Пять минут, — холодно сообщила Тьяцци. — К делу. Локк неприятно ухмыльнулся, поманив их рукой в темнеющий проем, ведущий в небольшой жилой блок. Несколько закрытых дверей, возле каждой — караульный. За ближайшей дверью, изрисованной деревцами, послышалась автоматная очередь. А затем оттуда вышел, поправляя балаклаву, солдат. Рита отметила, что его ботинки покрыты еще теплой, судя по легкому свечению, кровью. "Пожалуйста, кто бы ни слушал эту запись... найдите его". В одной из комнат надрывно плакал ребенок. И, к своему удивлению, Рита поняла, что у нее начинает шуметь в ушах. То ли от страха, то ли от злости, закипающей где-то глубоко внутри, под привычным желанием уснуть и закрыться от окружающего мира. Локк указал на крайнюю дверь: — Там совсем мелкие, которых еще не успели обработать. Не смыслят не бельмеса, только орут да пачкаются. Их надо унести. Я вызвал бригаду медиков и воспитателей, так что просто отдадите их им. Не волнуйтесь, я не собираюсь поручать вам самое веселье, а то моим ребятам не хватит. Он хохотнул, похлопав по спине ближайшего солдата. "Его и других таких же детей, чьи матери просто хотели спокойно жить..." — А остальные? — деревянным голосом спросила Рита. Локк развел руками: — Потенциальные террористы и мстители? Девочка, ты меня обижаешь. Нам поручено охранять порядок, в конце концов. Тьяцци предостерегающе коснулась локтя Риты. — Это не наша работа, — раздался в наушнике ее шепот. Рита глубоко вдохнула. Досчитала до десяти. Приняла тихо хныкающий сверток и твердым шагом направилась к выходу. Сзади раздалась новая автоматная очередь.***
— Нет, это невыносимо. Ты слышал? Говорят, "Русые косы" курировались кем-то из аппарата генерала! Зачем генералу курировать террористов, Карл? — Во-первых, это явная чушь. Во-вторых... Рита поморщилась, глубже воткнув в ухо наушник. Ежедневные сплетни могли кого угодно доконать гораздо раньше любых террористических атак. Сидящая напротив нее девушка демонстративно запихала в уши комки ваты. Рита перехватила ее взгляд и одобрительно кивнула, вызвав улыбку на ее лице. Кажется, она служила теперь под началом Тьяцци. Славная девушка в хороших руках. Нужно будет как-нибудь спуститься, проверить их. Может быть, у них будут свежие новости прямиком с полей, — сама Рита, перейдя в "бюрократку", знала о происходящем там исключительно из бесконечного потока рапортов, так что свежие впечатления могут стать приятным разнообразием. С другой стороны, теперь у нее была куда более насыщенная работа. Последний ее рапорт произвел на генерала неизгладимое впечатление. Настолько сильное, что он выделил ей целый отдел. Хотя, быть может, впечатление произвел не столько рапорт, сколько звонкая пощечина, которую Рита отвесила старику. Благо, тот умел ценить наглость. "Новое входящее сообщение," — мелодично пропел помощник в наушнике. — "Согласно последним инструкциям, начинаю автоматическое проигрывание..." Рита коснулась телефона, увеличивая громкость. — Я... подруга сказала, это... это телефон доверия? Мне так страшно, я ничего не понимаю, — всхлипнул незнакомый женский голос. — Я внимательно слушаю вас, — отозвалась Рита, стараясь говорить тихо и спокойно. — Что случилось? — Моя... моя дочь пропала. Я не водила ее в ясли и оставила одну всего на пару минут, клянусь! — Не волнуйтесь. Вы правильно сделали, что позвонили мне. Вышлите свои координаты и в течение получаса мои коллеги прибудут к вам. Пожалуйста, не связывайтесь больше ни с кем в это время. Это очень тяжело, я знаю. Но так действительно будет лучше и для вас, и для вашей дочери. — Я... я постараюсь. — Вы не сделали ничего плохого. Пока. Мы поможем вам найти вашу дочь, но для этого вы должны понимать это. Вы. Ничего. Дурного. Не. Сделали. Так давайте сохраним порядок вместе. — Хорошо. Я буду ждать вас. И... спасибо. Выдохнув, Рита перенаправила входящий сигнал своим подчиненным. Если все будет хорошо, им удастся спасти пару жизней раньше, чем страх загонит их туда, откуда нет возврата. Наблюдая, как платформа, покачиваясь, подплывает к казармам Армии Порядка, Рита крепко сжала в кармане куртки помятый металлический цветок.