На грани сна и реальности

       Следующая неделя прошла незаметно. Она не отличалась какими-то событиями и слилась в моей памяти в одну сплошную полосу. Довольно скучную, надо заметить. Все это время Саша старательно строила из себя заботливую мамашу, день за днём уверяя приходившего доктора Келлибри, что и сама прекрасно справится с раненым господином. Почему она меня так называла, я понятия не имела. Но за какую-то неделю это стало так естественно, что я уже никак не реагировала на такие смелые высказывания, хоть те и появлялись в лексиконе подруги все чаще и чаще.        Мистер Хоупф у меня больше не появлялся и это настораживало. Хотя я могла бы не думать столь эгоистично, но мысли о серьезном и правильным до мозга костей нотариусе никак не желали покидать мою измученную скукой и бездельем голову. Они были довольно различного содержания. Но чаще всего я думала, что это как-то неправильно не навещать одного из своих клиентов, невольно получившего большое завещание. Ощущаю себя чем-то непосредственным и не очень-то нужным.        Наконец, когда я уже успела порядком заскучать и отчаяться, произошло одно занимательное событие.        Однажды под вечер ко мне в комнату, без стука, нагло распахнув дверь, вошёл мужчина средних лет, с мрачным хмурым лицом, на котором явно читались усталость и раздражение. Точнее сказать он не вошёл, а ввалился, толкнув несчастную дверь так сильно, что та с громким стуком ударилась о стену и, отскочив от нее, захлопнулась. От неожиданности я дернулась и резко обернулась к нарушителю спокойствия.        — Чем могу помочь? — сдержанно спросила я, всеми силами стараясь скрыть своё недовольство, и уже по привычке скосив глаза к его запястью.        Нить, обвивающая мужскую руку, была синяя, с лёгким оттенком жёлтого, но совсем не красивая. Она отличалась только сильным свечением вокруг, да и то тусклого невзрачного цвета. Как человек грубого ревнивого характера, с сильной волей и упрямостью, да только не в том, в чем надо. Такие, как этот мужчина не умеют слушать других, полагаясь лишь на своё мнение. В общем, он сразу вызвал у меня неприязнь.        — Сэр, вы разучились говорить? — участливо поинтересовалась Саша. Она только что меняла мокрые повязки на моем лбу и сжимала сейчас в руках сухую мятую тряпку. Ее голос был пропитан сарказмом, который не уловить мог только полный идиот.        Мужчина весь покраснел от гнева, но его выдержке можно было позавидовать — он никак не выказал своей злобы, его голос был спокоен и холоден.        — Вы — Лин Грей?        — Насколько помню, да, — ответила я. — Чем обязан?        — Я хотел бы поговорить с Вами о событиях ночи с первого июля по второе.        — О, — многозначительно заявила я. — А что, полиции это интересно? Так я ведь с радостью.        Мужчина уставился на меня широко распахнутыми от удивления серыми глазами.        — Откуда вы узнали? Я же не представился.        Я только пожала плечами. Не говорить же ему, что поняла это по его следу. Не хочу показаться невежливой.        — Но — да, я — инспектор полиции города Тилмудт, Джим Корессон.        — Тилмудт, — пробубнила я себе под нос, чем вызвала недоуменный взгляд инспектора. Но он продолжил, как ни в чем ни бывало:        — Полицию заинтересовало дело с приютом « Свежая роза». Там явно произошло что-то… не то. И я хотел бы узнать ваше мнение по этому поводу. Можно присесть? — Корессон кивком головы указал на мою кровать.        — Да, конечно.        Мужчина подошёл к кровати и аккуратно присел на ее краешек. В соответствии с его приближением Саша отодвигалась дальше, в конце концов оказавшись возле столика с лекарствами, и замерла там, то и дело смеряя инспектора долгими внимательными взглядами.        — Я весь — внимание, — радушно улыбаясь своей фирменной улыбкой сказала я. Я сразу решила не портить с ним отношений — это могло потом пригодиться.        — Хорошо, — откашлявшись, начал Джим Корессон. — Начну с простого. Вопрос первый. Знаете ли Вы, в чем состояла причина возгорания​?        Я состроила задумчивую гримасу. Дело было в том, что измываемая со скуки я уже давно придумала все, что можно было придумать. Но если я отвечу слишком поспешно, то это будет выглядеть весьма подозрительно. Поэтому, помолчав несколько секунд, я неуверенно произнесла:        — Точно не могу ничего сказать… Думаю, что это был поджог. Я проснулся посреди ночи от странного предчувствия. Такое часто бывает. Просто ощущение, или что-то вроде. Я вышел из спальни, видимо хотел пить или же ещё что… — Быстрый взгляд в сторону подруги. — Не помню. Когда я вышел в коридор, то увидел там нечто странное. Человека… Нет, фигуру. Я не разглядел его. Или её. В темноте мне было не понятно. И я подумал, что это очень странно и решил посмотреть, что он будет делать дальше. Боюсь, правда, что меня заметили. Я быстро потерял его след. Коридор разветвляется потом надвое. Мне показалось, что человек зашёл в левый, и последовал за ним, но… Но там никого не было!        Я говорила простым деревенским языком, каким говорят необразованные некультурные люди. Пусть меня не принимают всерьез. Даже лицо старалась сделать соответствующим: часто моргала, строила глупые мины, в общем, вела себя, как недалёкий человек, с простым бесхитростным умишком. Такой и не подумает врать представителю власти, да и соврать он не сумеет, даже если очень захочет. И инспектор, кажется, купился.        Он слушал мой рассказ недоверчиво и внимательно. Ему идея с таинственным поджигателем казалась невероятной.        — А что же было дальше? — поинтересовался он.        — Дальше? Ах да, конечно. Когда я обнаружил, что прохода нет и решил вернуться назад, услышал странный шум. Он был похож на гул в печи, и поэтому изрядно взволновал меня. Когда я вернулся к развилке, то заметил необычный свет в другом тоннеле, в который не свернул сразу. Вот тогда я и подумал, что этот человек что-то замыслил. Нехорошее очень. Только когда я подождал немного, думал, что делать дальше, идти вслед или не идти, тут я и понял, в чем дело. В коридоре был огонь. Он был таким горячим и сильным, я сразу сообразил, что дело плохо и побежал назад. По пути столкнулся с прислугой директора в приюте. Его служанкой. Она была прислана к нам за неделю до этого. Мисс Алекс Белиал, — на мгновение я замолчала, обдумывая правильность своего действия. Подруга тихо фыркнула, но сие никак не прокомментировала. Мистер Корессон бросил на девушку недоверчивый взгляд, но тоже промолчал. Надеясь на то, что не переборщила, продолжила:        — Она спросила меня, что меня так напугало. Я ответил ей, что там пожар. Она мне поверила сразу и сказала, чтобы я шел в комнаты и будил детей, а она узнает, в чем дело и примет нужные действия. Но вернуться в комнаты у меня не получилось — огонь был не только в том тоннеле, где я видел. Он горел от центра дома, от кабинетов начальства. Там ещё есть кладовая, в которой хранили всякую старую требуху и думаю, там было, что поджигать. Пожар мешал мне пройти дальше. Он отрезал путь и для остальных. Мисс Белиал сказала, что дела скверны и решила, чтобы я шел с ней. Но и тут нам не повезло. Огонь распространялся очень быстро​, быстрее, чем мы шли. Знаете ли, приют очень странно построен. Он весь состоит из коридоров. Прямо лабиринт какой-то. И эти коридоры… Ну… Они связаны между собой и если один из них заполнен огнем, то попасть в какой другой просто невозможно. Мы были отрезаны. А тут ещё здание начало рушиться. Балки прогорели. Я плохо помню, что тогда произошло. Все, как в бреду. Помню, что был какой-то громкий звук, похожий на хруст, и я только сейчас понял, что это было. Помню боль. Помню, как все вокруг потемнело, и как мне стало очень, очень плохо. Это даже болью не назовешь. Помню потом, как что-то меня поволокло — голова ударилась о деревяшку, в лицо ударило щепой и я, кажется, снова потерял сознание. Дальше ничего не помню. Очнулся уже в этой комнате. Где это, кстати?        Инспектор молчал. Между его задумчиво нахмуренных бровей пролегла длинная широкая морщина. Он явно мне не очень доверял. И я его хорошо понимала. Видела бы себя со стороны, слышала бы свой рассказ, сама бы не поверила. Наконец, после почти минуты молчания он произнес:        — Сомневаюсь, что так и было на самом деле, но остановимся пока и на этом. Вы точно не разглядели этого человека, мистер Грей?        — Точно, в этом нет никаких сомнений.        — Да? А вы не знаете, это был мужчина или женщина?        — Думаю, мужчина, но я не уверен. Говорю же, было слишком темно, — его попытки подловить меня на слове были смехотворны, я хорошо помнила, что сказала.        Инспектор понимающе усмехнулся. В его глазах я с лёгкостью прочитала досаду и раздражение. У матерого волка никак не получалось расколоть простенького не слишком умного сироту. Главное сейчас было не выдать себя из-за какой-нибудь глупости, не дать ему повода опасаться меня или думать, что я не так проста, как кажусь. Это было бы полным провалом и этого нельзя было допустить.        — А вы что-нибудь видели, мисс Белиал? — обратился мужчина к девушке, заискивающе улыбаясь и придавая своему голосу мягкость. Наивный!        Подруга смерила его презрительным взглядом, каким смотрят на тараканов или клопов, бегающих под ногами.        — Нет, не видела, — холодно сказала она. — Но могу вас заверить, что слова моего нового господина не стоит принимать за пустую монету. Я считаю, что он сказал все, что можно было сказать по этому делу и не верить ему глупо и бессмысленно, — и она замолчала, поставив точку в моем повествовании и доказав, что не у всех живых существ на Земле есть душа и совесть.        Мужчина перевел пораженный взгляд на меня, на что я только виновато развела руками. Ну, не судьба.        — Хорошо, — медленно проговорил он, теперь обращаясь ко мне. — Хотелось бы задать Вам ещё пару вопросов.        С представителями закона я предпочитаю не портить отношений.        — Ну, задавайте.        Инспектор смерил меня пронзительным взглядом, от которого я невольно напряглась.        — Скажите, каково ваше полное имя?        Вопрос заставил меня удивлённо воззриться на Джима Корессона. Сомнений в том, что вопрос с подвохом у меня не было.        — Ну, Лин Грей я, — невнятно пробубнила я, строя самые невинные глазки, что умела строить. — Вы же это и без того знаете, мистер полицейский.        — Не люблю повторять. Я — инспектор Джим Корессон. И не стоит делать такое лицо, со мной это не пройдет.        — Извините, — вот теперь я его уже точно не понимала. Он вел себя странно и это, как никак, раздражало, выводило из себя. Я просто понятия не имела, чего от меня хочет этот легко раздражающийся мужчина с таким непостоянным неординарным характером. Он сразу стал мне ещё интереснее.        — Допустим, это все, — нехотя сказал инспектор, забыв, видимо, что обещал задать мне по меньшей мере ещё два вопроса. — Больше мы сможем поговорить, когда Вы полностью придёте в норму. До свидания, мистер Грей!        — Что ж, до свидания, — радостно улыбнулась я и помахала ему рукой. Надеюсь, мы больше не встретимся.        Больше он мне ничего не сказал, молча встал, молча открыл дверь, молча хлопнул ею…        — С каждым новым гостем мне здесь нравиться все больше и больше — радостно сказала я Саше, которая теперь и не Саша вовсе, а Алекс.        — Очередной сложный странный тип? — лишь ради поддержания разговора спросила подруга. Я сделала вид, будто не заметила ее безразличного тона.        — Ты попала в точку. Но люди, от которых не знаешь чего и ждать, всяко интереснее, не находишь?        Девушка отреагировала на мой хитрый заговорщицкий взгляд довольно специфически. Слегка прикрыла веки и легко улыбнулась.        — Вы абсолютно правы, господин. Такие люди намного интереснее, — сказала Саша, и в ее тоне слышались теперь такие необычные для нее задорные нотки.        Я улыбнулась в ответ. Моя улыбка невольно стала более спокойной и тихой, без того блеска глаз или широкой ухмылки — она стала более взрослой и серьезной.        — Вот это другое дело, — заботливым тоном, как наставник неряшливому ученику, еле слышно прошептала я, сама себе удивляясь. — А то все ходишь, как на похоронах, даже страшно порой становиться.        — Да? Извините за беспокойство, господин.        — Не неси чушь.        — Слушаюсь.        Мы замолчали, смотря друг на друга с какой-то ​особой, понятной только нам заботой. И тишина, что стояла сейчас в комнате, не была напряжённой. Она словно пропиталась нашим настроением, была одновременно и спокойной, и веселой — уютной.        Но спокойствие, как известно, любят прерывать в самый ненужный момент.        — Можно? — три коротких удара в дверь, моментально привлекших мое и Сашино внимание.        — Да, конечно, — нотки удивления почти не были заметны в моем беззаботном тоне.        Дверь приоткрылась и в нее просунулась голова молодого паренька, года на два старше меня. Его ярко-рыжие волосы, растрёпанные в разные стороны и явно давно нечесаные, вкупе с чуть узкими светлыми карими глазами и лисьим узким лицом с хитрым прищуром сразу вызвали в моем сердце тёплую симпатию. Я приветливо улыбнулась, склонив голову к плечу и дружелюбно осматривая очередного гостя.        — Извините, — голос у него был довольно приятным, ещё молодым и не сломанным. Парень виновато улыбнулся. — Я от доктора Келлибри. Он сам не смог прийти, зато послал меня. Я его ассистент, очень приятно. Доктор просил меня оформить выписку и составить справку для него, что с вами все будет в порядке.        Я посмотрела на подругу. Выписка? Так, значит, я уже здорова?        — Хорошо, — я повернулась к пареньку, улыбаясь шире. — А тебя-то как звать, ассистент?        — Меня? Можете звать меня просто Джим.