Первенец

В хижине было тепло и сухо, потрескивал огонь в открытом очаге, по деревянным стенам плясали оранжевые отсветы и причудливые тени. Крупный серокожий мужчина ласково и успокаивающе, трепал по холке жалобно поскуливающую волчицу, которая лежала у него на коленях. Они ждали появления первенца. У Туара до этого не было мо′и, несмотря на то, что он давно перешагнул грань человеческого века. Много лет он ждал совершеннолетия своего возлюбленного, чтобы сразу после церемонии предложить ему постоянный союз. Киро не поверил сначала. Он был альютом и постоянные союзы с такими как он не практиковались: его ждала судьба подстилки для воинов и охотников, без права иметь свой дом и воспитывать собственных детей. Но Туар, будучи родственником нынешнего вождя и одним из самых успешных охотников племени, выторговал разрешение на условный постоянный союз. Условный, потому что каждые десять лет в сезон союзов он обязан был подтверждать свое желание быть единственным мужем Киро, сражаясь с другими претендентами, если таковые найдутся. Лишь на третий раз Киро принял от него брачный цветок и украсил им свои длинные, серебристо-серые волосы. Теперь уже Туар не мог поверить своему счастью. Не зря он ждал два цикла, отказываясь брать себе жену лишь ради потомства. Робкая, смущенная улыбка Киро, обращенная к нему, окупала все. Тогда Туару казалось, что он не может быть еще счастливее, но в самый сытый период цикла Киро сообщил, что носит волчонка. Прекрасное время, самое благоприятное. Знахарка подтвердила и благословила будущего малыша. Общее счастливое ожидание сделало пару еще ближе друг к другу. Утром этого дня Киро подошел к нему, обеими руками поддерживая свой большой, круглый живот. — Пора, — сказал он и мимолетно вымученно улыбнулся. Туар даже не сразу понял о чем он, и переспросил: — Что «пора»? — Волчонок просится на свет. Мне нужно уйти. Туар замер, отложив топор, которым колол поленья. Он прекрасно знал об этой традиции: когда приходило время разродиться, самки уходили в лес, где, перекинувшись в звериную форму, давали жизнь волчатам в полном одиночестве. Не все возвращались, и это считалось нормальным — на все воля Богов. Но Туар не мог допустить, чтобы его любимый прошел через всю эту боль один, лишенный помощи и поддержки. Тем более, что это для него впервые. Поэтому Туар никуда его не отпустил, пресекая все протесты. Сбегал к знахарке, принес и сразу заварил нужные травы, которые должны были облегчить боль. И вот уже несколько часов тишина хижины была наполнена лишь треском поленьев в очаге и поскуливанием волчицы. Туар старался дышать глубоко и размеренно, будто хотел подать Киро пример, но на самом деле он просто чувствовал себя растерянным и немного напуганным. Никогда прежде он не переживал так сильно, никогда не испытывал страха, даже в схватках с медведями. Но сейчас он боялся не за свою жизнь, а за две жизни самых родных для него существ. Волчица заскулила громче и отчаянней, извернулась, чтобы помочь волчонку выйти, и еще через несколько бесконечных мгновений маленький темный комочек покинул ее тело. Туар с величайшей осторожностью принял его на ладонь, ощущая, как собственное сердце стало биться через раз. Волчица тщательно вылизывала волчонка, чтобы не осталось утробной крови и пленок, и как только она закончила, малыш слабо дрогнул, раз, другой, и запищал громко и пронзительно. Туар выдохнул, склонился к Киро, зарылся лицом в серый мех и тихо счастливо рассмеялся, чувствуя, как увлажнились глаза. Волчица чуть приподнялась, повернула голову и лизнула Туара в длинное ухо, давая понять, что сознание Киро вернулось и скоро она уйдёт. За окном грянула гроза, но в их маленьком уютном мире все было хорошо и спокойно.