Two Steps From Hell – Forgotten September
Утром у Макки на запястьях расцветают яркие сиреневые колокольчики, что причиняют легкую колющую боль. Он задумчиво смотрит на цветы и уже думает, как бы их спрятать. Колокольчики олицетворяют задумчивость, заинтересованность и небольшую нерешительность. Ханамаки прикусывает губу, застегивает пуговки на рукавах школьной рубашки и тянет их до середины ладони. Цветы предательски жгут. На плечах Матсукавы прорастает кроваво-красная мальва. Она не причиняет ему боли, но указывает на усталость, боль в сердце и истерзанность любовью своего соулмейта. Он привычно сутулится, будто на его плечи взваливают целое небо, и устало, но доброжелательно улыбается милой девушке, которая краснела и запиналась перед ним. Ханамаки чувствует тупую боль, но упрямо шагает по дорожке, подавляя желание развернуться и уйти домой.***
Впервые у Ханамаки цветы проросли возле разбитой коленки в возрасте десяти лет, когда он неудачно упал с велосипеда при попытке проехать без рук. Мама громко причитала и носилась возле него с ватой и зеленкой, пока он звонил Матсукаве, который на две недели уехал к бабушке на каникулы. Ранка неприятно саднила и чесалась, особенно когда мама прикладывала к ней ватку с зеленкой. Небольшие капли слез все равно собрались в уголках глаз, и он шмыгает носом прямо тогда, когда на том конце телефона Иссей берет трубку. Маттсун говорит серьезно и взволнованно, ворчит, что без него он снова умудрился вляпаться в какие-то проблемы. Макки шмыгает носом и смотрит на зеленую ранку, которая начинала чесаться. Голос Маттсуна становится тише, а потом он шепчет, что все в порядке и когда он приедет, то пусть Хиро гордится своим боевым шрамом. На лице Макки расцветает улыбка, а на изувеченной коленке расцветают красивые подснежники, открывая свои бутоны прямо вокруг царапины. Уже позже мама рассказывает ему, что у него определился соулмейт и он очень переживает, потому что подснежник – это утешение и надежда на лучшее. Впервые Ханамаки боится и не рассказывает Маттсуну, потому что думает, что друг разозлится, когда узнает. В школе говорили, что когда пара однополая – это странно. Макки не хотел быть странным, поэтому он находит в домашней аптечке бинт и неумело обвязывает его вокруг своей избитой коленки, перекрывая красивые белоснежные цветы. На другом конце города на ладонях удивленного и взволнованного Иссея прорастает алоэ – горечь.***
Теперь Ханамаки семнадцать, но он продолжает молчать и старается игнорировать тягучую боль и пустоту внутри. Особенно больно становится, когда Матсукава ходит на свидания и пытается найти «ту единственную», которая сделает его счастливым. Только вот Маттсуну предназначен Ханамаки и последний совершенно не представляет, что с этим делать. У Ханамаки мешки под глазами, обгрызенные ногти, розовые волосы и мелисса на бедре – симпатия, взаимопонимание. У Маттсуна вечно усталый взгляд, легкая полуулыбка, кудрявые волосы и яркие, словно ядовитые желтые хризантемы – горькая безответная любовь, усталость от безвкусного кофе и стертые от тренировок подушечки пальцев. Он не замечает. Макки устал от этой неопределенности, ревности внутри себя и беспечного Иссея, что насвистывал незатейливую мелодию и переодевался на тренировку. Парень отворачивается и смотрит вглубь своего шкафчика – он не хочет знать, какие сейчас на Маттсуне цветы. Последнее время настроение у него паршивое, а это значит, что все это нашло свое воплощение в красивых ярких бутонах на чуть загорелой коже Матсукавы. Ему хочется плакать и выть в голос, потому что он слышит, как Иссей рассказывает про ту девушку, которая подошла к нему сегодня утром. После школы у них встреча. Матсукава выглядит довольным, а внутри у Макки что-то ломается от этой улыбки, беззаботного голоса и цветков яблони на внутренней стороне ладони - предпочтение. Тренировка проходит как в тумане. Он лажает на протяжении целого часа; последней каплей становится прилетевший в лоб мяч, который он до этого и отбил. - Блять, - Хиро шепчет и выдыхает ругательство, опираясь руками о колени. Ему душно, голова кружится от эмоций и он хочет быстрее уйти домой, потому что игра у него сегодня не ладится. Команда настороженно его оглядывает, а Матсукава по ту сторону сетки смотрит взволнованно, сжимая в руках мяч. Макки извиняется и идет в раздевалку, полностью игнорируя выступившие на коленках друга огненные бархатцы – отчаяние.***
- Я-хо, Макки. Он сбавляет шаг, когда слышит позади радостный голос капитана и его приближающиеся шаги. Он надеялся уйти не замеченным, чтобы избежать ненужных ему вопросов, но Ойкава всегда был чересчур внимательным и проницательным. - Сегодня ты был не в самой лучшей форме, поделись со своим любимым капитаном, что же тебя гложет? – Ойкава все еще в тренировочной форме, а Макки привычным жестом натягивает на пальцы бирюзовую рубашку. Ойкава выглядит расслабленным и счастливым, Ханамаки скашивает глаза на тонкие, словно девичьи запястья капитана и видит красивый цветок орхидеи – усердие. Он обосновался на коже Ойкавы год назад, когда он нашел свою родственную душу. Тоору был удивлен и напуган, Ханамаки – нет. Может он и не знал, но подсознательно догадывался, что парой Ойкавы станет Иваизуми. Только Хаджиме мог вытерпеть приставучего и по-детски наивного Тоору, который до сих пор свято верит в пришельцев и любит молочный хлеб. Макки был рад за друзей, он видел их поддержку, что они оказывали друг другу, даже не смотря на то, что за выходки Ойкаве постоянно доставалось. Может быть, когда-то такое будет и у Такахиро. Возможно. - Я просто плохо себя чувствую, давят предстоящие тесты и соревнования. Ложь. Макки врет, но никто не должен и уж точно не обязан нести его переживания. Он сам вырыл себе яму, в которую погружается с каждым днем все больше. Ханамаки хочет, чтобы его из нее вытащили, но он сам закрывается в себе, отвергая любую помощь. Ему не нужна помощь Ойкавы или Хаджиме, ему нужна была его пара. Ему просто нужен Матсукава. Матсукава не в роли лучшего друга и верного помощника в различных розыгрышах и издевательствах над их капитаном. Ему нужна его родственная душа, которая будет любить и примет его таким, какой он есть. Он хочет, чтобы Маттсун улыбался только ему, хочет по утрам вставать от его поцелуев в висок, приятного аромата кофе и солнечных лучей сквозь тонкие занавески. Сидеть на подоконнике спальни поздним вечером, смотреть на звезды и болтать о всяких мелочах. Ходить в небольшую кофейню на углу улицы, играть по выходным с Ойкавой и Хаджиме в волейбол и навещать первогодок, которые остались в школе. - Это же из-за Маттсуна? – тихо спрашивает Ойкава, боясь спугнуть его. Голос у него непривычно уверенный и заботливый, карие глаза сквозят жалостью, Макки морщится, словно ему залепили пощечину. Правда неприятно режет глаза. - Макки, тебе нужно ему рассказать. Ты же знаешь, какие могут быть последствия… Парень не спрашивает у Ойкавы, как он узнал про это, может быть, со стороны заметно. - Это не важно, Ойкава, - Макки трясет головой, выкидывая ненужные мысли. Он отворачивается и идет вперед, на ходу бросая, - к тому же, сегодня у него свидание с девушкой, которая ему понравилась. Не хочу лишать его счастья. - Но как же твое счастье? Ханамаки не отвечает, просто игнорирует больно кольнувшее сердце и щипание в глазах.***
Дома Ханамаки спокойно и задушено выдыхает. Родители до позднего вечера на работе, поэтому он может насладиться заслуженной тишиной и своей болью. Он бросает на кровать сумку, сдергивает с шеи галстук, что душил его половину дня и комком складывает рубашку на стуле, открывая вид на бледную, почти прозрачную кожу с мутными веснушками, которые рассыпаны на его плечах. На подоконниках стоят горшочки с маргаритками (которые означают преданную любовь) и парочка кактусов, которые так преданно дожидаются его каждый день. Макки любил цветы, не смотря на то, что половина из них душила его и будто выворачивала наизнанку. Хиро устал задыхаться от радостных эмоций Матсукавы. Он поливает каждый цветок не спеша, невесомо касается нежных лепестков ярких и маленьких маргариток и крутит в руках горшочки с миловидными кактусами, на которых только начали прорастать небольшие фиолетовые цветочки. (В этот самый момент у Матсукавы на шее распускаются цветки магнолии – любовь к природе). Чуть позже Макки лежит на кровати и кусает косточку на запястье, задыхаясь от эмоций Матсукавы. Он впивается ногтями в собственные щиколотки, пытаясь стереть или расцарапать желтые одуванчики и парочку незабудок, которые только-только начали распускаться. Одуванчик – это кокетство, а незабудка - истинная любовь. От первого Ханамаки хочется смеяться, потому что в кокетстве и флирте Матсукава был болваном и неуклюжим увальнем. Он рыдает и воет раненым зверем, когда пальцы касаются цветка незабудки. Его тело ужасно болит, на бледной коже «расцветают» красные полосы от ногтей, царапины и синяки. Такахиро знает, что значит, когда тело после цветов болит, он слышит в голове голос Ойкавы и остатки своего здравого смысла, но игнорирует их, когда чувствует, что по его телу разливается жгучее предательство и разочарование. Макки зализывает свои раны, лежа на развороченной постели, смотря мутным взглядом в окно прямо на звезды и полную луну. Он чувствует, что Матсукаве сейчас хорошо, что он наконец-то чувствует какое-то облегчение. Ханамаки морщится, потому что представляет, как Иссей сжимает худенькую ручку девушки в своих широких, грубоватых от игры ладонях и полностью игнорирует желтую гвоздику у себя на ключицах. Это разочарование, отказ от дружбы и пренебрежение. Хиро засыпает только под утро, когда рассвет только вступает в силу, а в уголках глаз застыли прозрачные и соленые капли слез.***
В понедельник взволнованные его состоянием Ойкава и Иваизуми после школы тащат его в больницу. Матсукава за эти дни стал меньше проводить с ними время, таскаясь за той девушкой. Макки было настолько плохо и все равно, что он даже имени ее не запомнил. Хоть Маттсун и прожужжал ему про нее все уши после их свидания утром в школе. Ханамаки отнекивается три урока, а потом покорно опускает плечи и вздрагивает, когда Хаджиме хватает его за плечо, прямо на том самом месте, где ночью вырос цветок чистотела – радость. Это было безумно больно, но Макки настолько привык и смирился, что его напрягают только синяки, которые расползаются все больше и больше по всему телу. Друзья не задают вопросов, а добираются до больницы все в относительной тишине. Ханамаки предпринимает еще одну попытку к бегству, когда видит врачей, но Иваизуми ловит его за шкирку. - Вам нужно немедленно признаться, молодой человек. Врач смотрит на него со скучающим лицом, кому известно, сколько раз и кому она произносит эту фразу лишь за один день. Макки натягивает на плечи рубашку и дрожащими пальцами застегивает ее, стремясь скорее скрыть покрытое синяками тело. - Я не представляю, кому я могу сказать это, - тихо говорит Такахиро и чувствует свою ущербность и плачевное состояние, когда врач одаривает его еще одним скептическим взглядом, но ничего не говорит. Лишь пишет на листке название лекарства – какое-то обезболивающее и отворачивается, давая понять, что разговор закончен. Ханамаки сжимает листок с препаратом и выходит из кабинета. - Ива-чан, я устал. – Ноет Ойкава и ложится на колени раздраженного Иваизуми, что морщится от каждого слова и шума. Ханамаки чувствует перед ними вину за то, что они сидят здесь с ним, хоть и не обязаны. - Что сказали? – проигнорировав Ойкаву, спрашивает Иваизуми и с облегчением поднимается на ноги. - Выписали таблетки, - устало произносит Макки и зевает. Бессонница плохо сказывается на нем и его состоянии. Скоро он даже мяч не увидит, хотя тот и будет находиться у него в руках. - Поэтому тебе и следует все рассказать ему, Макки-чан, - произносит Ойкава, а Хаджиме согласно кивает. - Не могу. - Почему нет? И правда? Почему нет. Макки думает об этом каждую ночь, и уже доходит до того, что он почти пересилил себя, но утром, когда он видит Маттсуна в школе, его что-то останавливает. - Если бы я знал.***
Ему становится хуже на следующий же день. Он говорит маме, что простыл и та разрешает ему остаться дома, но одному. О другом Макки и не просит. Ойкава пишет ему, что после школы он и Хаджиме заскочат к нему и проведают. Когда он слышит, что дверь захлопнулась, то сразу же откидывает одеяло и на шатающихся ногах подходит к зеркалу. Тело, покрытое синяками, стало еще бледнее, а остаточные бутоны цветов будто завяли и потеряли прежние яркие краски. Макки боится, что скоро на его теле не останется ничего, кроме фиолетовых россыпей синяков и увядшей веточки, что будет напоминать об ошибках прошлого и банальной трусости перед лучшим другом. Ханамаки Такахиро просто боялся остаться в одиночестве. Давить на синяки больно, а царапины от ногтей чешутся, но Ханамаки упрямо продолжал давить на местами пожелтевшие синяки и пялиться на свое отражение. На него смотрит сломанная копия, у которой глаза потеряли былую яркость, а лицо словно посерело. Сообщение от Иваизуми приходит неожиданно, раздаваясь в тихой комнате коротким писком. «Извини. Не удержали…» Он хмурится и уже набирает ответ, когда слышит звонок в дверь. Предчувствие бьет тревогу, но Ханамаки все равно спускается вниз, ведя рукой по стене, используя ее как опору. Голова кружится, а в горле поступает неприятный тошнотворный комок. Звонок становится все нетерпеливее. На пороге стоит недовольный и взъерошенный Матсукава, от одного его вида Ханамаки делает шаг назад и вздрагивает, когда гость закрывает дверь. Та не хлопает, но Макки все равно вздрагивает. - Ты молчал. С обвинением в голосе произносит Иссей и Ханамаки снова чувствует предательские нотки вины, которые затапливают его организм. - Не понимаю о чем ты, - хрипит юноша и кашляет, вздрагивая от прохладного воздуха. Игнорируя удивленный и пристальный взгляд лучшего друга, Ханамаки медленно поднимается к себе в комнату и прячется под одеялом, прекрасно зная, что Маттсун пойдет за ним. - Не лги мне, Макки. Он замирает посреди комнаты и бегло шарит по ней взглядом, будто он оказался здесь впервые и быстрее хочет уйти отсюда. Возможно, что так и есть. После такого Макки бы тоже желал уйти отсюда. - Почему ты молчал? – Макки прикусывает губу под одеялом и сдерживает слезы. За последний месяц он плакал слишком много, уголки глаз чешутся от раздражения. - Если бы я сказал тебе, то что бы это поменяло, Маттсун? Ты нашел себе пару, тебе она нравится, и вы замечательно проводите время, я чувствовал все, потому что твои цветы счастья топили меня под собой. Она очень красивая, Маттсун, правда. Он садится и улыбается, хоть это и дается ему тяжело. Он не видит лица Матсукавы, он вообще ничего не видит, потому что предательские слезы все же не заставили себя долго ждать. - А еще я уверен, что она добрая и заботливая. Она вроде даже печенье умеет делать, я как-то слышал, - вообще-то он этого не слышал, но он воображал, что эта девушка сделает его Иссея счастливым. А Иссей любил печенье. Он трет глаза, размазывая слезы по всему лицу, и шмыгает носом. – Я не хотел, чтобы ты узнал об этом, Маттсун. Не хотел, чтобы ты страдал… В комнате становится холодно, израненная кожа покрывается мурашками, но Ханамаки лишь ведет плечами и еще раз шмыгает носом, игнорируя Матсукаву, что опустился перед кроватью. - Хиро, - зовет он и розововолосый начинает дрожать и плакать сильнее. Ханамаки чувствует теплые ладони Матсукавы на своих запястьях, там, где было небольшое скопление синяков после еще одного удачного свидания друга и его собственной боли. Шершавые пальцы осторожно проводят по синякам, не причиняя никакой боли. - Ты дурак, Такахиро, - Иссей качает головой и улыбается краем губ. – Я давно тебя искал, думал, что мое время еще не пришло, но ты, оказывается, всегда был рядом, а я просто был слепым. Я отчаялся еще в том году, когда понял, что все те, с кем я ходил на свидания, не являются моими истинными. Юи просто дала мне какую-то надежду, и я поверил ей, прости. Почему ты молчал так долго, Макки? Твое тело страдает. Он садится рядом и убирает одеяло. Ханамаки вздрагивает, когда Иссей пересаживается назад и обхватывает его талию руками, прижимаясь губами к плечу. - Очень больно? – пальцы проводят по подтянутому животу, передвигаясь на выпирающие ребра и острые лопатки. От каждого касания тело Макки вздрагивало, но на губах появлялась долгожданная и давно забытая искренняя улыбка. Та самая, которую вызывал лишь один Маттсун. Ханамаки улыбался и смотрел на свои руки, на которых расцветали красные гибискусы – редкая и изящная красота. На ладонях Матсукавы распускались бутоны алых роз – благодарность и признательность. - Все происходит слишком быстро, нет? – спрашивает парень, но в душе радуясь этому, Маттсун пожимает плечами – он не против.***
Дыхание Ханамаки давно сбилось, глаза заполоненные дымкой желания пьяно смотрели на нависшего над ним Матсукаву, который касался губами каждого синяка, каждой царапины. Осторожно гладил пальцами цветы на руках и ловил жадные выдохи. - Извини меня, Хиро. Шепчет Маттсун в покрасневшие и опухшие губы Макки, поглаживая выступающие позвонки. Парень качает головой и улыбается, обнимая свою пару за шею. Впервые за несколько месяцев Такахиро ощущает легкость и долгожданное счастье, а Матсукава больше не ощущает давящего настроения своего солумейта. Утром на спине Матсукавы, прямо между лопатками виднелись кроваво-красные маки – удовольствие. Эти же самые маки распустились на груди у Макки. Возможно, на утро Маттсун будет шутить в стиле «у Макки на груди проросли маки», но сейчас они лишь касаются друг друга кончиками носов и счастливо улыбаются, храня одну тайну на двоих.Плечи усыпаны россыпью застывших поцелуев.