Золотые сны

- Нет! Нет! Нет! Она молила о пощаде часами, до рассвета. Озлобленный, больной коронованный выродок истязал жену, а Джейме нес караул за дверями их покоев. Вырезанные из железного дерева, они все же не могли заглушить ее стоны. Как он был жалок – самый юный, самый храбрый рыцарь Семи королевств. Эти звуки. Как будто скулит смертельно раненое животное. Днем она всегда была такая любезная и грустная. Рейла носила платья с длинными рукавами и глухим воротом. Он научился убивать, но был слишком робок для того, чтобы заступиться за свою королеву. - Нет!!! – звериный вопль из-за раззолоченных дверей. Это не она. Люди так не кричат. «Я клянусь Матери… защищать невинных…» - Я больше так не могу. Не могу. Сир Барристан заступил ему дорогу. Джейме сжал навершие меча. Но правая рука начала плавиться и таять у него на глазах, точно была сделана из свечного воска. - Нет! – кричала юная жена его брата, когда к ней вошли Алые Плащи. Потом она охрипла от боли, не могла больше кричать. «Я клянусь Матери… защищать невинных…» Тогда он малодушно сбежал, он ничего не видел, запретил себе это представлять. Отец хотел, чтобы старший сын командовал этим ужасом. Хотел, чтобы он заплатил насильникам. Он отшатнулся, выронил кошель с серебряными монетами, но и не бросил его в лицо лорду Тайвину. Может быть, именно тогда его правая рука начала отделяться от тела? - Нет! Роберт, прошу тебя, умоляю, нет! Все те же проклятые покои, даже дверь та же самая, только слегка поцарапанная, и он опять стоит на часах. Серсея уверена, что он не узнает. Всё он знает, и всё слышит. Звук пощечины и женский плач. А может, это плачет он сам? Ведь он и она - та, которую мучают за дверью королевской опочивальни – две половинки одного целого. Он поворачивается к стене, осторожно касается камня кончиком языка, точно слизывает слезы с лица сестры. Скоро все закончится и он возьмет ее, задыхающуюся от унижения, истекающую семенем ненавистного мужа, целуя ее опухшее мокрое лицо. Это не слезы, уверяет он себя. Это лишь капли дождя, из тех, что монотонно и вечно льют над Кастамере. Ногти на его левой руке обглоданы до мяса, но правая невредима. Мертвой хваткой держит меч. Как бы предчувствуя грядущее омертвение. С рождения его правая рука была напором, неукротимой яростью, продолжением меча. Временами, в битвах, он весь превращался в правую руку, но ведь была еще и Серсея. Этой рукой он ухватил ее за пятку, выходя из материнской утробы. Если ты – не целый человек, а один из близнецов, то у тебя всегда есть лишние руки, что бы ты ни делал. Даже если делаешь детей. Даже если убиваешь детей. Во имя любви. Он толкнул ребенка Старков из окна башни правой рукой. Если бы боги существовали, Матерь повелела бы, чтобы она отсохла тогда. О, Джейме молился бы любому, самому кровавому богу, целовал бы грязные подошвы любого безумного жреца или пророка. Он принес бы самую кровавую жертву, без колебаний выбросил бы из окна три дюжины мальчишек, одного за другим. Если бы это могло помочь. Если бы помогло вернуть ему руку. В окрестностях Дарри он собирался отрубить руку маленькой девочке. Гонялся за ней по лесу. Во имя любви. Что же он сделал бы после того, как на месте детской ручки появился кровавый обрубок? Нет, он ни о чем не жалеет… Как же ему больно! - Я покажу ее тебе, - дружелюбно предложил Варго Хоут. – Ты не должен забывать о том, кто ты. - Временами он был неприятно похож на лорда Тайвина. - Я повешу ее тебе под нос, - шепелявил Козел. - Поцелуй ее, Цареубийца. Когда истязания становились особенно утонченными и Джейме впивался зубами в нижнюю губу, чтобы не завыть, вымаливая пощаду, предводитель Кровавых Скоморохов глупо смеялся, точь-в-точь как бедный Роберт Баратеон, не способный ни на какую иную пытку, кроме удара в лицо или грудь женщины, кулаком или сапогом. - Признай, что ты ничего не стоишь без нее. Тогда будет только огонь, – настаивал Тирион, помахивая кресалом. И превращался в Эйериса Безумного. Джейме чувствовал, как пламя прижигает обрубок. Как загнивающая рука сжимает его горло. Смыкается на гортани, мешая воздуху войти в легкие. Он не то всхлипнул, не то замычал и, разрывая морок, схватился за шею. Но ему только показалось, что он схватился. Другой своей правой рукой, не той, что висела на шее. То была рука лучшего мечника в Семи королевствах. Нельзя иметь две правые руки. Если, конечно, у тебя нет сестры-близнеца. Он разрыдался, просыпаясь.