Комари Воса (Освобожденный)

      Прошло около пары часов с того момента, как Мол и Воса распрощались в трюме. За это время ситх успел сменить нагноившуюся бакту, съесть сухпаек и в конец затерроризировать себя мыслями о том, почему учитель все еще не вышел на связь. Он раз за разом тасовал возможные причины, но тут же в его уме всплывали новые. И поскольку успокоения Мол обрести не смог, в конце концов его сломила моральная усталость. Он вновь уселся напротив ящика с оружейным ураном и попробовал уйти в медитацию.       Казалось, ему удалось проститься с гнетущими мыслями, но всплыло кое-что еще.       Комари Воса. Противник, с каким ему сталкиваться не доводилось. Да и противник ли? То ощущение, что он испытывал, сперва сражаясь с ней, а после — спасая ее от Сайрокса, было абсолютно новым, настоящим открытием, которому он поначалу не придал значения, и лишь сейчас стал вникать и понимать его ценность. Не ситх и не джедай… Глупо было отрицать, что она — наиболее выдающаяся женщина из всех, что Молу приходилось встречать. Ее способности, несомненно, достойны уважения. И не как примерные, вышколенные боевые умения Дарши Ассант, или заложенная природой гиперчувствительность к Силе Сестер Ночи, а как нечто самобытное, выкристаллизованное самой Восой в ходе непрерывного тяжелого труда и проявления беспощадности — в первую очередь — к самой себе.       Она спасла ему жизнь. И, кроме прочего, она… красива. Хотя, Молу, даже наедине с собой было непривычно оперировать подобными понятиями.       Его размышления прервал резкий толчок. Так обычно бывает, когда система балансировки гравитации корабля сглаживает последствия внезапной остановки судна в открытом космосе. Учитывая, что верховная жрица «Бандо Гора» действует в рамках собственного задания, причин для промедления у нее не было. Как и у пацана Труакса, который оказался пассажиром «Звездной драгоценности» на правах балласта.       Мол незамедлительно отправился на мостик. Там не было никого. Судя по данным навигации, корабль застрял на границе пространства Хаттов, достигнув которого, ситх был намерен последовать своей дорогой. Но что-то пошло не так. Мол сел в кресло, световой меч был при нем. Он проверил системы функционирования двигателей, уровень топлива, наличие загрязнения в шлюзах, множество других показателей, но все они были в норме. Теперь единственным объяснением внезапной остановки виделась лишь диверсия, совершенная одним из тех, кто находился на борту.       Привычное, дружественное сущности Мола чувство гнева вновь подняло голову в глубине его сознания. Намеренный разобраться в происходящем, ситх встал и направился было в сторону кают-компании, но столкнулся с неожиданным препятствием.       Как только створы магнитной двери раскрылись, забрака толкнула в грудь твердая женская ладонь. Не успев вовремя среагировать, он, ослабленный полученным еще в тюрьме, ранением, оказался в кресле пилота, больно ударившись затылком о подголовник. В следующую секунду, едва открыв глаза, он увидел Восу, которая, пользуясь временной физической слабостью Мола, сковала жестким синтетическим вервием его запястья позади спинки кресла. Ситх зашипел от боли, когда едва начавшая заживать рана на плече вновь открылась.       Ее глаза пылали голубым огнем, а кожа дышала электричеством. Очевидно, не получив желаемого, она не смирилась с поражением и явилась вновь, чтобы взять это силой. Одним грациозным прыжком, будто хищный нексу, она оседлала его.       Ее рука подлезла под сидение и передвинув рычажок, заставила кресло поменять конфигурацию: Мола слегка подбросило, тело оказалось в горизонтальном положении, лопатки приподнялись, а ноги чуть согнулись в коленях.       Красивое лицо Восы исказила садистская улыбка, она с удовольствием облизала свой синий рот притягательных очертаний.       — Мол… зря я ушла, - прошептала она ему на ухо, касаясь губами кожи. — Помнишь, ты сказал, что между нами много общего и нам не следует драться? Пожалуй, я согласна… - Кончиком языка она прошлась по краю его уха, ухватила зубами шарик пирсинга и сильно его оттянула.       Либо она поняла превратно, либо сознательно коверкала смысл сказанных им слов. Так или иначе, Мола это интересовало меньше всего. Он был занят мыслями о том, как ему выбраться и заметил, что лишился оружия, когда уже было поздно. Совершая обманный маневр, Воса по-тихому отстегнула его световой меч, забросила в ящик с инструментом, и с помощью Силы задвинула его подальше. И, будто не представляя, какая судьба ждет ее теперь, продолжила дразнить ситха.       — С этим разобрались, а теперь самое время избавить тебя от зэковского барахла! — Ее маленькие когтистые ручки разодрали темно-багровую от крови тюремную робу на Моле до самого пояса. — Красивое тело,— она огладила его грудь, задев ногтями напряженные соски, игриво пробежалась кончиками пальцев по рельефу живота.       — Уйди, — процедил Мол настолько неубедительно, что сам себе не поверил.       В свою очередь, испытывая наслаждение от ощущения власти над ним, Воса дрожала. Жар, исходивший от ее тела, особенно явственно чувствовался в его низовьях. По-кошачьи выгнув спину, она наклонилась над ситхом, который ощутил будоражащую тяжесть, когда ее увесистые округлости легли на его оголенную грудь. Его лицо обдало жаром с привкусом озона, когда женщина сделала выдох. Из-за глянцевых губ, будто пуля, сверкнул язык, хищно тронувший острые клыки. Мол шумно сглотнул. В его голове творилось нечто непередаваемое и не поддающееся контролю: как бы он не старался противиться новому, неизведанному и потому столь опасному порыву, у него не выходило. Он едва избежал уничтожения, покидая «Улей», а теперь товарка по цеху решила подвергнуть его новым испытаниям, в еще более изощренной манере, чем это делала кровожадная тюремщица Блирр. Казалось, будто сама Сила давит на Мола со всех сторон.       Темные пухлые губы Восы и ее острые зубы сковали в жесткий захват губы забрака; горячий, подвижный, острый язычок бесцеремонно вторгся в его рот, погладил небо, и затем соприкоснулся с его языком, ужалив его разрядом электричества.       Воса прекратила поцелуй также резко как инициировала его. Отстранившись, она раскрыла ремень, сняла набедренную повязку и одним рывком уничтожила свое нижнее белье. В этот миг в самом естестве Мола что-то надломилось. Он ощущал возбуждение, перекрываемое чувством великого стыда: он оказался слаб перед лицом соблазна, был начисто им сметен и предал своего учителя точно так же, как его тело предало его самого.       В кромешной тьме космоса, едва разбавленной отсветом габаритных огней, Воса различила выражение глаз своего будущего любовника. Она достаточно хорошо его понимала, и знала — его душевные волнения абсолютное ничто перед тем, что ему предстоит получить.       Нарочито медленно с нескрываемой издевкой, она окончательно избавилась от одежды. Стянув жилет, она явила взору ситха свою грудь: две большие сферы, увенчанные крупными розовыми сосками, вырвались из-под гнета утягивающей материи, и буквально засияли во тьме тусклым атласным светом.       — Мой бедный ситх, — едва прошевелила она своими полными губами, — такой сильный и большой…       Сопроводив слова усилием рук, она с треском разделила штанины робы, оставив их висеть по краям кресла. — Беру слова назад: ты просто огромен!       Мол мог бы напрячься. Он мог врезать ей с обеих ног в грудину, затем превозмогая боль, кое-как избавиться от веревки и прогнать Восу. Но, будучи полностью нагим, он сам слегка опешил от увиденного: под мышечными бедрами, его пенис, значительно прибавивший в размерах, покоился аккурат по середине паха, заполняя впалый пупок теплой тягучей жидкостью.       — Я все гадала, есть ли на тебе места, где еще можно что-то набить. — игриво пробормотала женщина, водя по нижней губе длинным блестящим ногтем, в то время как взгляд ее был во власти невероятных размеров члена. — Теперь я вижу, таких мест нет.       Она спрыгнула на палубу и выпрямилась. Сделала пару провокационных движений, позируя, и подмигнула Молу. Она с наслаждением демонстрировала ему свое тело: округлые груди, рельефный живот, влажную и сочную промежность, а также длинные сильные ноги, мускулистую спину и походящую на персик задницу, по сравнению с которой сокрушающая красота Вселенной казалась лишь пустой тратой божественного замысла.       Подвиливая бедрами, она прошлась вдоль кресла и остановилась прямо у его изголовья.       — Мол, — его имя она произносила с особой интонацией, с чувственным выдохом на звуке «о». — хочешь меня?       — Оставь меня в покое.       — Ты и впрямь этого хочешь?       Его плечо пронзила новая вспышка боли, когда он вновь порвался высвободиться. Воса засмеялась.       — Мне жаль, но тебе лучше не дергаться.       Она зафиксировала в своей ладошке челюсть ситха, заставив раскрыть рот, и поделилась с ним слюной. Ее сгусток — теплый и вязкий,- протянувшись ниточкой от ее рта, шлепнулся Молу прямо на язык.       Она снова поцеловала его — живо, развратно и мокро, и Мол не заметил, как стал отвечать. Пусть медленно и совершенно невпопад, но его губы работали и шевелился язык.       Воса удивлённо мурлыкнула, почувствовав, что Мол демонстрирует несвойственное ему поведение. Она облизнулась и сказала:        — Ты молодец, но есть, к чему стремиться. Попробуй-ка потренироваться на этом.       Поставив ногу на приборную панель, она нависла над Молом своей промежностью. Из-за лобка она наблюдала светящиеся в темноте глаза, в которых горело обещание жуткой расплаты.       Воса облизала свои соски, медленно переместила руку вниз до самой вульвы, провела пальцем между губами и поместила его Молу в рот.       Ситх, не находя другого описания своим эмоциям, натурально охреневал от происходящего. Грубо говоря, утром спасаясь с трещащей по швам космической станции, он никак не мог подумать, что вечером ему предложат отужинать влажной киской. Он чувствовал жар, исходящий от средоточия ее женственности, видел влажный блеск на нижних губах и клиторе; видел, как прозрачная жидкость медленной тягучей каплей выходит из утробы Восы и, растягиваясь, обрушивается ему на подбородок. И запах… не сравнимый ни с чем аромат — естественный и будоражащий, - пробуждал в нем первобытный инстинкт, как те, что заставляют охотиться и сражаться. Он побуждал к действиям, которые ему раньше совершать не приходилось. Поразительно, но Мол был уверен, что когда наступит момент, он будет готов затрахать Восу до беспамятства. Страсть, наконец, взяла над ним верх.       Мол сделал глубокий вдох и почувствовал, как мощь наполняет каждую клетку его организма. Ощутив невероятный прилив энергии, он понял, что его ниспослала темная сторона, и Она довольна. Она приказывала Молу не просто совокупиться с этой женщиной, а стать с ней единым целым. И ради этого теперь он был готов ее даже сожрать.       Воса испытала трепет, когда он, убрав из мышц напряжение, медленным внимательным взглядом окинул фронт работ - словно, принял брошенный ему вызов, согласился на поединок по правилам оппонента. Его дикие глаза-солнца впились в ледяные дымные радужки Восы: они все еще смотрели опасно, но больше без ненависти. Неотрывно, даже, когда его язык поздоровался с ее клитором.       — Мол…       Воса сжала свои груди и запрокинула голову. Мол повторил прикосновение смелее — провел языком с силой, медленнее, жестче. Обнажив головку чувствительного нервного узла, он не смог не зафиксировать реакцию девушки, которая была более яркой и шумной. Он вновь совершил этот маневр, затем еще и еще, и бедра сектантки затанцевали: они задвигались вперед-назад, лобок с четко очерченным треугольником коротких серебряных волос, ожил от сладостных сокращений мышц. Будто в вагине у нее завелся маленький похотливый сайрокс, жаждущий чтобы его ненасытную пасть как можно скорее заполнили горячим крепким татуированным членом.       В череде бесконечных «да» и «еще», Воса не находила себе места от наслаждения. Она трогала себя — свои губы, шею, грудь, покачивалась навстречу Молу, который довольно быстро освоился, и войдя в раж, деликатно использовал зубы, чтобы дарить женщине блаженство. И, в свою очередь, она решила помочь любовнику: шире раздвинув свои нижние губы, она заставила показаться тот маленький орган, стимуляция которого приводила ее в неописуемый восторг.       — Ты смотришь мне в глаза. Это так заводит.       На лице Мола держалось выражение сосредоточенной злобы. Он продолжал смотреть на Восу своим плавящим взглядом, в котором, время от времени проскальзывала некая заинтересованность, азарт. Но при внешней холодности, Мол был великолепен и Восе не терпелось его отблагодарить.       Пробуя новую технику, он учтиво и непрерывно вел напряженным языком по обрамлению её клитора, пока не ощутил прикосновение, чуть не выбившее из его груди полноценный стон. Он вылупил глаза на Восу, но ту больше всего сейчас интересовал большой эрегированный член ситха, сплетенный из сотен крепких, под завязку наполненных кровью жил и тканей, и на крайней плоти которого был вытатуирован ритуальный узор. Обхватив его толстый ствол, она не спеша производила его стимуляцию, получая наслаждение от самого его вида.       Еще одно движение, совершенное старательно и сильно, заставило забрака выгнуться и зашипеть, цедя воздух сквозь зубы; его затылочный шип вспорол подголовник, пальцы сжались в кулаки, он зажмурился, когда чувство надвигающегося удовольствия сковало его тело.       Воса удовлетворенно усмехнулась, видя, как ощетинились квадраты на его животе, а головка его пениса вновь заблестела аппетитной прозрачной капелькой.       — Тебе хорошо?       Мол не ответил.       Широко раздвинув ноги, чтобы дать Молу вид на происходящее, Воса, придержала рукой его необъятное имущество и медленно, чтобы прочувствовать все его габариты и другие физические параметры, осела на нем.       Чем глубже Мол оказывался в ней, тем выше лезли на лоб ее брови. Когда он ощутил, что достиг границы горячего тесного нутра женщины, услышал, как сквозь отборный мат она тихо взмолилась к своим богам.       Воса положила руки на твердую грудь забрака, и «сайрокс» зашевелился. Ее мышцы стали живо сокращаться, заставляя ситха чувствовать себя в еще большей тесноте. Она покачивалась, направляя головку именно в том направлении, где ей и Молу больше всего хотелось ее ощущать.       — Он огромен, Мол! — блаженно улыбаясь, простонала сектантка,не размыкая век и не останавливаясь ни на секунду. — У меня еще не было мужчины столь чудовищных размеров.       Покуда она продолжала свой неспешный танец, Мол жмурился и шипел; оба его сердца работали в ускоренном темпе, и тело горело и плавилось в ощущениях, которым он не мог дать названия. Их невозможно было сопоставить с чем-то другим. Эта… радость была даже приятнее той, что переполняла его, каждый раз, когда учитель хвалил Мола за успешно выполненную миссию. До сего дня двадцатидвухлетний Мол был искренне уверен, что это и есть предел его экзальтации. Воса была опытна. Держать в подчинении целую секту достаточно сложно, если не давать адептам сладких обещаний и обеспечивать время от времени их исполнение. Ее тело - воплощение чувственной красоты, и, очевидно, она не раз его использовала, чтобы успешно осуществлять управление ордой религиозных фанатиков.       Молу было откровение, что секс — один из лучших способов удержания контроля над телами и умами последователей. Глядя на то, как задорно подпрыгивают груди жрицы, покуда она, себя не жалея, скачет на его члене и громко рычит, как истекает ее славная промежность, слыша, как сладко она стонет и жарко дышит, ситх, будучи близким к кульминации, был сам готов пойти на что угодно, лишь бы Воса не останавливалась.        Внезапно Мола накрыло оглушительное и ослепляющее ощущение, будто в паху у него происходят боевые действия. Будто залп импульсного орудия, нагнетаемый все то продолжительное время с начала интимного контакта, сорвался откуда-то из недр его таза и, распространяя сносящее все на своем пути безграничное наслаждение, устремился к периферии его тела. Мощное и сладкое напряжение мышц достигло своего апогея. Ситх выгнул спину, развел ноги, и в голос застонал. В этот момент он был готов убить Восу за то, что его руки связаны, и одновременно испытывал с нею единство. То самое чувство сопричастности, но с томным, даже нежным подтекстом. Он хотел обнять ее, прижать как можно ближе и привести к завершению так, как этого желает сам. И сейчас его не смущал тот факт, что он чувствует привязанность и хочет принести счастье кому-то еще.       Казалось вот оно, то единственное ради чего стоит жить. Дарт Сидиус, догматы ситхов, Великий план — все это превращалось в мелкодисперсную пыль, в призрачные воспоминания какой-то другой, абсолютно чужой, не стоящей сожалений, жизни, когда попадало в горизонт событий его вышедшего на новый уровень сознания.       Даже будучи раненым и связанным, находясь во власти другого, он понял, что еще никогда не чувствовал себя таким свободным и могущественным.       До окончательного растворения в потоке блаженства оставалась доля секунды; струя золотистой жидкости взметнулась вверх под отчаянный звериный рев Восы. Остервенелыми движениями пальцев она щедро поливала своим сквиртом все близлежащее пространство и мужчину, лежащего под собой. После её триумфального оргазма, Мол ощущал на себе его мокрые последствия… и разочарование.       Он увлажнил пересохший рот и ощутил терпкий солоноватый вкус. Он взмок от удовольствия, но чувствовал, что это, безусловно, еще не конец. Если уж Воса достигла апофеоза наслаждения таким образом, то Мол не согласен просто лежать и ждать свой апофеоз, пока его имеет девчонка.       Ее изящное тело, содрогаясь от остаточных ощущений, рухнуло на его и свернулось в позе зародыша.       — Мол… Ты это почувствовал? Ситх недовольно зарычал.       Женщина засмеялась и уложила свою колючую голову ему на плечо.       Подушечки ее пальцев неспешно бродили по его тренированному торсу, повторяя очертания татуировок, которыми он был покрыт.       — На каждую — по убийству? — спросила она, теребя кончиком языка его сосок.       — Угадала.       — Ха, боюсь, скоро здесь появится еще одна — в мою честь, - если мы сейчас же не продолжим.        Мола посетил прилив успокоения. Жар и капли пота покрыли его с ног до головы, покуда сердца, оглушительно стуча в ушах, постепенно возвращались к обычному ритму. Это чувство бесконечно отличалось от того яркого и всепоглощающего, конец которого ему так и не удалось познать, но он счел его уместным на данный момент.       Чуть передохнув, Воса начала второй раунд.       Встав на четвереньки к ситху спиной, она провела ногтями по его ляжкам, заставив ноги разойтись шире. Она чуть приподняла его таз, сжала ягодицы, и сделала то, чего даже неопытный Мол по началу устыдился: ее ловкий мокрый язычок старательно прошелся по его анусу, переместился к подтянутым яичкам, которые Воса поочередно засосала, а затем снова отправился вниз к стянутому кольцу мышц. Было открытием, когда ситх почувствовал, что от вылизывания этого места он также получает наслаждение. Сегодня вообще для него был день нескончаемых открытий.       Безостановочно работая языком, девушка взялась за ствол немного размякшего пениса и потирающими движениями стала умело возвращать его к жизни.       И снова, будто игла, отравленная жгучим возбуждением, проникла Молу под кожу. Новый наплыв страсти пошел багровыми кругами перед его зажмуренными глазами.       Воса перешла вплотную к члену. Головкой Мол ощутил влажный жар ее рта. Между подрагивающих нижних губ, на которые ему был предоставлен лучший обзор, заблестела капля жидкости, свидетельствующая о том, что девушка возбуждена и вновь готова к соитию.       Разум Мола вспыхнул, его восприятие буквально взорвалось, и в развитой нервной системе образовался еще один центр наслаждения, когда напряженный кончик языка Восы прошелся вверх по уздечке до отверстия на вершине головки и немного проник внутрь. Она погрузила ее в рот, а после медленно и методично, как в случае с вагинальным проникновением, начала примерять свою глотку к постепенно отвердевающему органу.       Они оба наслаждались этим. Не только Мол, которого, похоже ждала нехилая компенсация морального вреда, но и Воса, влагалище которой стало ненасытно сокращаться, видимо от фантазий своей хозяйки на тему того, как огромный рогатый ситх нещадно дерет ее как последнюю шлюху в порту Мос-Эспа.       Воса с норовом и неподдельным желанием вбирая в себя огромный забракский член, насколько ей это позволяло горло. Мол глубоко дышал, время от времени позволяя себе сдержанные стоны. Открывшаяся перспектива сводила его с ума.       Большим пальцем он прикоснулся к истерзанным продолжительным сексом губам. «Правда, то был не секс, а лишь обладание — одного над другим» — так рассуждал Мол. Они с Восой даже не были партнерами, ибо в их отношениях было даже больше партнерства, когда они мочили огромного червя.       В любом случае, сложившаяся ситуация пробуждала в нем темную радость. Теперь, когда ему, наконец, удалось стереть путы, Воса была в его власти.       Тем же, большим пальцем он чуть раздвинул влажные кулиски, чтобы посмотреть, что внутри: нежно-розовый цвет плоти можно было различить даже в сумраке кабины.       Поглощенная актом фелляции девушка, рот которой, в свою очередь, поглощал дубовый член, сначала пошло застонала, и только потом до нее дошло, что она больше не контролирует процесс.       Она застыла, мотнула головой, но тут же была захвачена.       Ранение уже практически не беспокоило Мола. Его руки, как крепкие обручи обвили Восу, лишив ее возможности что-либо делать. Оказавшись практически у него на коленях, она ощущала, как впивается его орган ей в поясницу.       Чуткий нос забрака коснулся шеи девушки. Он шумно втянул воздух, а выдохнул через рот, при этом издав тихий стон удовлетворения. Воса обернулась и настороженно посмотрела на Мола — у нее не получалось понять, что собирается делать этот мужчина: он мог с одинаковым успехом переломать ей кости и выкинуть за дверь, а мог, в качестве мести за болезненное пленение и доставленное неудобство, превратить ее половые органы в кусок истрепанного мяса. Он также мог просто заняться с ней сексом.       В подтверждение третьей версии, его губы сами потянулись к алому, опухшему от ответственной работы рту Восы и погрузились в него. Мол закрыл глаза и немного ослабил хватку. Его пальцы прикоснулись к сочной плоти и стали интенсивно ее обследовать. Ситх постарался как можно глубже проникнуть в утробу девушки, стимулируя ее и одновременно пробуя насколько она готова его принять.       Он приподнял ее, по-джентльменски пристроил член к вожделеющему отверстию и предложил Восе самой инициировать акт. Оценив сей жест доброй воли, она, будучи очень мокрой, без приготовлений буквально плюхнулась на него, впустив его практически на всю длину.       — Поехали.       Мол взял ее за бедра и, заставив осесть чуть ниже, начал ими руководить.       Воса обомлела: достаточно быстро, достаточно сильно, и деликатно, Мол, достигая при этом необходимой жестокости в движениях, все делал правильно. Искусно. Идеально. Словно он телепатически распознал ее чаяния. А, учитывая, что перед ней (точнее позади нее) находился мастер владения Силой, это было вполне осуществимо.       Однако, зная Мола, — а Восе думалось, что еще в «Улье» ей удалось весьма хорошо его узнать, — она решила, что такое поведение вовсе несвойственно ему. Но покуда он так самоотверженно и упоенно овладевал ею, заставляя ее на всю палубу выводить бесконтрольные синкопы, ей не было дела до того, что Мол мог что-то замышлять.       Положив одну руку ему на плечо, согнув ноги в коленях, она приподнялась и в излюбленной манере стала резво скакать на члене. Не теряя приятной возможности, ситх сжал ближайшую к себе грудь девушки, которая внутри будто состояла из плотного желе, и напрягая свой длинный, к тому моменту уже натасканный, язык, стал колко водить его кончиком по мягкому соску, который вскоре затвердел.       Воса опять сделала это, но не чувствуя усталости, вновь засунула в себя зловещий жезл разврата и продолжила неистово насаживаться на него.       Ничто не предвещало опасности, когда Мол вскочил и с силой толкнул девушку вперед. Ткнув ее в спину, он заставил ее упасть грудью на приборную панель. Крепко зажав ее голову, он два раза вдолбил ей с невероятной силой, нагнулся и злорадно прошипел:       — Тебе хорошо?       Воса сжала зубы и зажмурилась. Вот он — Мол, собственной персоной и во всей красе. Именно такого она опасалась. И ждала. С нетерпением ждала, когда же ситх, наконец, возьмет ее силой и заебет до смерти.       Мол вошел еще раз — по-садистски медлительно. Извлекся полностью, затем вторгся снова. Еще и еще. С каждым разом все глубже и жестче, заполняя влагалище Восы, которое уже было достаточно растянуто под его необъятный член. Оно зияло и сокращалось, когда Мол, все еще удерживая девушку, нагнулся и угостил его щедрым плевком. Что было необязательно, поскольку от возбуждения у Восы фактически текло по ляжкам.       Он вернулся к делу. Он входил в нее, как окаянный, с невероятной скоростью и огромной силой. Любой порыв Восы приподняться, взглянуть на Мола, чтобы запечатлеть выражение его ужасающе-правильного лица, увидеть, как двигается его тело, непременно встречался грубым толчком, с последующим ударом о панель. От бесконечных воплей она практически потеряла голос, но она была готова кричать вечно, если и Мол не остановится никогда. Она уже не видела разницы между отсветами мигающих огоньков, что били ей в глаза и искрами, которые вышибал из них забрак, нанося беспощадные внутривагинальные удары.       Любые слова, какими бы она не старалась описать терзающий ее восторг, были слишком ничтожными, их смысл был недостаточен для того, чтобы охарактеризовать его. Крики, стоны, слезы и слюни, вытекающая на светящуюся наклонную поверхность из незакрывающегося рта — наиболее полно описывали одолевающие ее чувства.       Звуки ее сладостного страдания были музыкой для его ушей. Ощущение безраздельной власти над ее телом сытно кормило его разум тирана и убийцы. Оно же приводило Мола в состояние яростного вожделения — чувства, при котором тело и душу рвет на части от желания дать колоссальное наслаждение через невыносимую боль. И ровно в той манере достичь его самому.       -Мол! Мол! МОЛ! ДА!       В порыве «нежности» он положил ладони на ее плечи, погладил их, а затем впился в них пальцами, и повел вниз до самой поясницы, оставляя на бледной потной спине красные дорожки. Воса издала протяжный стон. Удовольствие, полученное ею от этой прекрасной злой ласки, заставило ее прогнуться и подняться на носках.       Удерживая ее бедра, он остервенело вонзался в гибкое упругое тело. Теперь, находясь к ситху в пол оборота, Воса из-за плеча, наконец, смогла увидеть его лицо, на котором выражение сосредоточенности и некоего возмущения. Он двигался стремительно и был так могуч, что каждый приступ сводящего с ума удовольствия тут же перекрывался следующим, еще более жарким и невыносимым. Безвольно болтаясь в крепком захвате молодого забрака, девушка вытянула назад руку и уперлась в его горячую и мокрую от пота грудь.       — Еби меня, красавчик! — на последнем издыхании простонала она и рухнула обратно на панель.       Ее огромные сиськи буквально расплылись на стеклянной сенсорной поверхности, заблаговременно поставленной на блокировку. Иначе б корабль уже самоликвидировался от того, что здесь устроили злобный ситх и похотливая сектантка.       Одним усилием, жестко и не церемонясь, Мол повернул Восу на спину. Подразнив ее клитор и преддверие влагалища головкой, он вошел. Для удобства завел одну ее ногу себе за спину, а другую прислонил к своей груди, и продолжил.       Он все еще был быстрым, но мягче обычного. Соблюдая идеальные амплитуду и темп.       Приподнявшись, Воса наблюдала, как его бедра, двигаясь ритмично и красиво, толкали вперед и заставляли извлекаться его огромный член. Его тело, созданное для поединков и диверсий, закаленное в бесчисленных боях и множестве тяжелейших миссий на выживание свыклось с новой целью и достигало ее весьма норовисто и успешно.       Светлые груди с сосками, ареолы которых были усеяны мелкими пупырышками, вновь начали плясать в такт движением ситха. У него возникло непреодолимое желание их успокоить: схватиться, запустить в них пальцы и сжать до боли. Вместо этого он придумал кое-что получше: под восторженно- обиженные возгласы девушки, он стал раздавать им звонкие шлепки, от которых оставались покраснения.       Сместив ладонь ниже, на затейливо выбритый лобок Восы, он мог поклясться, что чувствует, как двигается его пенис внутри нее.       Сквозь ее стоны и крики, свой собственный рык, Мол услышал, как оно возвращается. Сладкое напряжение вновь начало сводить мышцы, и два мощных сердца снова погнали кровь с неистовой скоростью, заставляя ее гудеть в ушах.       Чувствуя, что Воса вновь близка к распаду, Мол сам решил эскалировать его наступление. Он стал терзать ее клитор, стимуляция которого привела к феерическому фонтану. Его соленые брызги летели во все стороны: панель управления, оружейный шкаф слева, отсек для инструментов справа, обзорное стекло и покосившееся кресло — везде мелькали капельки и подтеки того, чем завершала Воса каждый эпизод восторга. Не говоря уже о ней самой и о том, кому она обязана уже третьему по счету, сумасшедшему оргазму.       Мола это даже забавляло: как легко довести женщину до состояния, когда она теряет контроль над собой, извиваясь и визжа как детеныш туки.       Дав ей чуть отдышаться, ситх сгреб ее и уронил на пол.       Воса, тело которой еще не освободилось от конвульсий, медленно поднялась, встав на колени. Едва не потеряв ориентацию, она тряхнула головой и приморгалась. Над ней стоял он — сильный, безжалостный, угрюмый злодей, с рогами и безупречно развитым телом. Настоящий дьявол, глаза которого горят пламенем ярости в космической тьме. Дарт Мол — повелитель ситхов, мастерски владеющий Силой, световым мечом, а еще своим длинным языком и огромным членом.        Воса развела руками и ехидно поинтересовалась:       — Снова заставишь просить пощады? Или отдашь другой приказ, повелитель?       Молу пришлась по душе развратная привычка Восы кидаться в любовников слюной; он с удовольствием воспользовался этим приемом вновь. Поделившись ею с партнершей, а затем заставив проглотить, он –так ему казалось, — будто еще раз напомнил, кто здесь главный. Ведь в самом начале Воса поступила именно так. Теперь роли поменялись.       Он прицельно плюнул еще раз и еще, при этом самостоятельно стимулируя свой орган. Малость промазал, но тут же вытер милый, готовый ко всему ротик пальцами, поцеловал, грубо схватив Восу за подбородок, и после проник в него четырьмя пальцами, имитируя фрикции. Затем, стукнув каменным членом по щеке девушки, ситх велел:       — Соси его.       Болезненное блаженство, зародившееся в точке соприкосновения языка и головки, пронеслось сокрушительной волной по всему его телу, заставив шипастую голову откинуться, а глаза зажмуриться в сладком мучении.       Мол шумно выцедил выдох сквозь накрепко сжатые зубы, когда ощутил, как оказался в объятиях влажного жара рта Восы практически целиком.       Старательно работая с плотью, она попробовала вобрать орган еще глубже, как можно глубже. Она чудесно справлялась. Во время передышек — отстреливала пошлости, плевала на член, терла его с силой, стиснув зубы. И вновь засовывала себе в рот и самозабвенно его сосала, смотря Молу прямо в глаза.        Серебристая короткостриженная голова мелькала у него между ног. О впился пальцами в короткую челку и резко оттянул голову Восы. От ее рта до самого органа протянулся и провис толстый канатик слюны, смешанной с липкой смазкой. Слезы, стоящие в глазах, потекшая косметика — Мол находил это разнузданно-очаровательным и поспешил вернуть женщину к начатому занятию. Почти до самого конца он разрывал ее рот, заставляя глотать оголтелые стоны. Он долбился в ее череп беспощадно и дико, и рычал при этом как как зверь. У Восы кружилась голова, во рту она ощущала привкус крови, а все рецепторы ее неба были стерты. Мол извлекся и оттолкнул сектантку. Едва дыша, она упала, пуская на решетчатый металлический пол слюни вперемешку с кровью из полопавшихся губ. Ей было все равно, что случится дальше. После того, что ей удалось пережить, можно было и умереть. Мол никак не мог утолить желание. Он держал ее практически навесу — ее ноги на сгибах колен находились в захвате его рук. Опорой Восе служила дверца оружейного шкафа, холод поверхности которой частично привел ее в сознание.       Она едва подняла веки и посмотрела на Мола: его глаза горели, будто сам дьявол дорвался до ее души и теперь ничто его не остановит.       Он вошел. Извлекся. Затем попробовал глубже и повторил действие. Он совершал эти бессмысленные попытки, дразня Восу, заставляя ее вести себя похотливо и жалобно.       — З-зачем? — прошептала она и обняв Мола, прильнула щекой к его жилистому плечу. Кончиками пальцев она погладила его затылок, нежно коснулась острого шипа — Ты же знаешь, мы идеально подходим друг другу.       Немой крик исказил ее истомленное личико гримасой сладкой муки.       Ее мокрая грудь прижалась к его — по животу потекла капля горячего пота. Три сердца забились в ритме коллапсирующей страсти. Мол отдавал себе отчет в том, что мысли, которыми сейчас охвачен его разум, он позже сочтет верхом глупости и, в лучшем случае подвергнет себя истязаниям, а в худшем — сознается во всем учителю. Но сейчас ему хотелось зачать с ней ребенка. Предложить часть себя, чтобы Комари выполнила свой долг, предрешенный физиологией и природой. А потом наблюдать, как растет ее живот, в котором зреет маленькая форма жизни с красной (а может быть серой) кожей и зачатками рудиментарных рогов. И когда она выберется наружу, Мол возьмет на руки ее — или его -, и увидит, как похоже на него это создание. И тогда им овладеет гордость. За то, что ученик наконец превзошел своего учителя, создал жизнь — из ничего. Усилием воли и направлением физической энергии в созидательное русло, без метания молний и экспериментов над мидихлорианами, он создаст жизнь. Опередит и превзойдет Сидиуса в его стремлении обуздать бесконечность.       Но старик об этом не узнает.       Он сильнее сжал девушку. Он больше не думал о том, что необходимо быть жестоким, подавлять. Впившись зубами в ее ключицу, он заглушил протяжный надрывный рев, вырвавшийся из его глотки, и почувствовал, что, наконец, освободился.       Ее влагалище жадно приняло его семя. Ее бедра напряглись и подались навстречу бедрам Мола, чтобы в финальный раз принять его всего без остатка.       Когда Мол, гулко дыша и содрогаясь, изгнал остатки спермы из семенников, дыхание Восы также выровнялось. Благодарно поглаживая Мола по шипастой голове, она шептала ободряющие слова и комплименты его мастерству. Ситху не было все равно.       Ему не было все равно даже после того, как сладкое облегчение отступило, и он вернулся в обыденность.       Туманность в виде трех жемчужно-золотых монументальных колонн, словно картина гения распростерлась на обзорном стекле. Сине-зеленые отсветы облаков газа и пыли, что окружали столпы, разбавляли металлический сумрак кабины, отражались в его глазах.       Лежа на раздолбанном кресле, наблюдая, как девушка, свернувшись у него под крылышком, смиренно улыбается и корябает ноготками его татуировки, он чувствовал, что сделал нечто выдающееся. Возможно, наиболее значимое за всю жизнь.       — Мол… — промурлыкала Воса, не глядя на любовника. По напряжению мышц, она поняла, что тот приподнял голову и, наверное, вопросительно на нее взирает, — Ты идеальный мужчина.       Ситх улегся обратно и почувствовал, как расплываются его губы в довольной улыбке.       — Я хочу, чтобы ты был рядом. Давай скроемся. Я имею в виду вместе. Я даже сделаю тебя своим заместителем. Ха, толкнем Хаттам уран — заживем как короли. А лучше, — она, дрожа, вздохнула, — уйдем со сцены, чтобы…нас не нашли.       Это «нас», произнесенное и благоговейным придыханием и, даже надеждой, зазвучало неутихающим эхо в его голове. Воса, быть может, права. Им всего лишь нужно поменять курс, стереть все идентификационные данные «Драгоценности», и улететь куда-нибудь на самый отшиб Галактики. Или наоборот, поближе к Корусанту, чтобы снизить шансы на успех тех, кто будет их искать. А лучше — скитаться до поры до времени. Бросить за борт пацана вместе с ящиком, чтобы подчистить хвосты, — и ищи их в чистом поле.       В той проклятой тюрьме, провал означал бы смерть. И учителю было это известно. Иначе, почему спустя почти пять часов он все еще не вышел на связь? Очевидно, он просто не рассчитывал на успех миссии Мола. Теперь он не доволен, его план не сбылся.       А раз так — черт с ним!       — Между нами действительно есть что-то общее. — признался Мол и закрыл глаза. На его губах все еще держалась та улыбка..