Все будет хорошо

Самые плохие вещи всегда случаются в самые хорошие дни. По закону подлости. Тот день и вправду был хорош - лето, июль, невыносимая жара, плавились термометры, асфальт и мозги. Антон вышел на одну из своих подработок – на автомойку. С утра были две постоянные клиентки, ради которых стоило особенно красиво изогнуться натренированным телом, протирая лобовое стекло - Антон очень быстро просек, что девочки оставляли нехилые чаевые совсем не за чисто вымытую машину. Иначе бы они могли выбрать любого другого мойщика. В такие жаркие дни как никогда хотелось работать на автомойке только ради возможности постоянно поливать себя холодной водой из шланга. Сейчас у Антона был небольшой перерыв. Он получил хорошие чаевые и только что пообедал в столовой через дорогу, а теперь плюхнулся на стул под навесом, вытянув длинные ноги, и был блаженно-счастлив. Послышался визг тормозов. На автомойку влетела черная Лада «Приора», блеснув на солнце боковым зеркалом. Пожалуй, это было единственное чистое место в машине. Бока заляпаны густой грязью по самые дверные ручки, лобовое стекло и крыша зеленели хреново смываемой смесью смолы и пыльцы с еловых шишек. Антон, лениво приоткрыв один глаз, проследил за таким же лихим заездом «Приоры» в бокс и приготовился подремать дальше. Обычно грязные заказы оставляли новеньким - некий вариант дедовщины на автомойке. После плотного обеда окончательно разморило, и действительно удалось задремать. Шестым чувством Антон вдруг понял, что возле него кто-то стоит. Пришлось открыть глаза - изображать спящего под пристальным взглядом было глупо. Возле стула мялся с тряпкой в руках один из новеньких, Антон его раньше не видел. Или видел? Мелькнуло тенью какое-то воспоминание, как кошка хвостом по ноге мазнула, но ухватить его не удалось. Увидев, что Антон открыл глаза, парень что-то торопливо залепетал, и только спустя минуту удалось понять, что он говорит. Суть сводилась к тому, что владелец «приоры» то ли его хороший знакомый, и мыть машину как-то не комильфо, то ли наоборот, не очень хороший знакомый - из тех, кого бы еще столько же лет не видел. Выяснилось, что хозяин уже идет сюда, а машину осталось просто протереть. Антон хмыкнул, взял замшевую тряпку и пошел к «приоре». Теперь было видно, что машина новая. Блестели новой краской чернильные бока, с нагретой приборной панели в салон стекали лучи солнца, внутри пахло солнцем, кофе и почему-то арбузами. Антон почти наполовину залез в машину, из распахнутой водительской дверцы торчала только задница, обтянутая сильно потрепанными шортами. Когда-то, в самом начале работы здесь, парни любили пугать Антона – подойдут, дернут за пятку или шлепнут полотенцем по заднице. Он непроизвольно вскидывал голову и красиво так втыкался макушкой в потолок. Пару раз получив свою шутку обратно, как ни странно, шутить так ребята прекратили. В последний раз смахнув невидимую пыль с руля, Антон вылез из машины и, наконец, выпрямился в полный рост. Мальчишка перед ним хорошо поработал, жаль, что чаевых ему явно не оставят. Владельцы таких машин не страдали щедростью. И еще находили к чему придраться, умудрялись требовать скидку - якобы на правах постоянных клиентов. Антон усмехнулся. Обычно таким клиентам хозяин мойки без зазрения совести говорил, что если мыть машину самому – то будет вообще бесплатно. Жаль, что мойщикам так отвечать клиентам было нельзя. На асфальте сзади появилась продолговатая тень, послышалось бряцанье ключей, и Антон, предвкушая концерт под названием «я постоянный клиент и хочу скидку», обернулся. На секунду показалось… Нет, не показалось. И Антон как с размаху провалился в болото. Липкий, удушливый страх облепил целиком, каждое движение давалось с трудом. Прошиб ледяной пот, сердце колотилось где-то в глотке, отдаваясь сумасшедшим стуком в висках и ушах. Не может быть. Уже все прошло. Все душевные раны затянулись, вся боль и стыд ушли. Не может быть… не может, не может. Перед Антоном стоял тот самый водитель потрепанного "жигуленка". И он всего пару секунд всматривался в лицо Антону, прежде чем оскалиться в глумливой ухмылке. Узнал. И снова Антон превратился в себя того, пятилетней давности. Неуверенного в себе неудачника, слабого и... изнасилованного. Да. Пора произнести это если не вслух, то хотя бы признаться самому себе. Антону протянули крупную купюру. Он автоматически взял деньги и пошел к хозяину чтобы разменять. У того тоже не оказалось сдачи, пришлось ждать, пока соберет со всех понемногу. Неожиданно бок Антону окатило холодной водой, кто-то засмеялся, бормоча извинения, и душное марево стыда медленно отступило. Антон закрыл глаза, глубоко вдохнул и медленно выдохнул, считая про себя до десяти. С каждым счетом все тише стучало потревоженное сердце, и на место бешеной панике приходил холодный расчет. Сбивая в кровь костяшки, работая в спортзале с бешеной нагрузкой, проводя дни и ночи обучаясь рукопашному бою, Антон раз за разом клялся, что больше никогда и никому не позволит себя унизить. Клятва скреплена кровью – много раз разбитые костяшки, кожа на кулаках, часто растертая до шрамов, рассеченная несколько раз бровь, разбитые об асфальт колени и локоть в первой драке на улице. Никогда. Никому. Антон еще два раза проделал привычное дыхательное упражнение, забрал сдачу и твердым шагом направился в свой бокс. - А ты похорошел. Антон чуть не споткнулся от неожиданности. Парень смотрел прямо на него, нагло, с вызовом и явным интересом. - Особенно жопа у тебя, - он цокнул языком. – Теперь поиметь тебя будет вдвойне приятно. Со стороны могло показаться, что Антон смотрит в глаза. Но на самом деле Антон сейчас не видел ничего перед собой. С первых слов вновь накатила паника, и сейчас перед глазами мелькали лоу-кики, подкаты, кувырки и блоки. И только ощутив присутствие совсем рядом с собой этого парня, Антон постепенно возвращался к действительности, пока в один момент мысленная отработка ударов не наслоилась на фигуру, стоящую перед ним. И вновь картинка сложилась. Антон задохнулся от внезапной, шальной радости. Вот ведь и ответ. Отступил на шаг, примеряясь... А парень не понял. Подумал, что шаг назад означал уступку. Говорил что-то лениво, по-южному растягивая слова, мысленно поимев Антона уже во всевозможных позах. Антон тряхнул головой, заставив себя отвлечься и прислушаться. - … поэтому придешь сегодня на косу. Туда, где раньше старые гаражи стояли. - Что? – Антон не мог поверить. Неужели ему сейчас?... - Говорю, если не хочешь, чтобы тут узнали, как ты в рот берешь и в жопу даешь, придешь вечером сегодня на косу. Полчаса и пойдешь дальше жить, как жил. Антон молча кивнул. Открыть рот сейчас означало выдать себя с головой. Радости в голосе было бы не скрыть. Парень на «Приоре» уехал. Антон автоматически отработал еще два часа, плавясь от жары и отсчитывая часы до назначенного времени. Напоследок ему небрежно бросили: «После десяти приходи». Лучше бы сказал приходить через полчаса. Чем больше оставалось свободного времени, тем больше в голове было ненужных мыслей. Мешающих, лишних. Трусливых. На нервах сводило желудок, противно потели ладони и хотелось малодушно сбежать куда угодно. От воспоминаний. От всего происходящего. От стыда, от мыслей о том, что же будет, если кто-то все же узнает… Антон домыл последнюю машину. Рухнул на пластиковый стул. Выдохнул. И внезапно появилось самое простое и очевидное решение: нужно сходить в зал, поговорить с тренером. Вопреки своему желанию быстрее увидеть тренера, Антон пошел до клуба пешком, почти через весь город. Дорога заняла больше двух часов, зато было время освежить воспоминания и снова попытаться самому разложить все по полочкам. Не получалось. К Резо Отаровичу он пришел в полном раздрае. Под внимательным взглядом того, кто в последние несколько лет фактически заменил ему отца, еще меньше хотелось что-то рассказывать. В голове была каша, нервная дрожь противно дергала все тело, отдаваясь то спазмами в желудке, то внезапной острой болью в виске. Антон и Резо Отарович сидели в пустом зале на матах, аккуратно уложенных друг на друга после занятий. Просто сидели и молчали. Тренер не торопил, а Антон никак не мог решиться. Разглядывал потертые дощечки пола, собственные руки, турник. Что угодно — лишь бы не смотреть на тренера и не начинать разговор. Антон вообще не знал, как тренер относится к геям, а уж говорить об изнасиловании, да еще групповом… определенно, нужна была незаурядная смелость. А вдруг оттолкнет? Не поймет? Обольет презрением? Антон глубоко вздохнул и медленно, по счету, выдохнул. Сколько раз сегодня он повторил эту практику? Наверное, женщинам проще. Всегда пожалеют, посочувствуют… И тут же ответил сам себе – нет. Антон много времени провел на форумах. «Сама виновата», «сама дала», «меньше надо было ломаться», «да это просто динамо-бабу наказали»… Нет. Женщине даже в современном мире не проще. Заранее виновата, просто потому что женщина. - Ты кого-то убил? Антон испуганно уставился на тренера. Язык прилип к гортани, и самое банальное «что?» вырвалось из горла всего лишь невнятным мычанием. - Ну сам посуди. Ты влетел в зал, практически выволок меня из кабинета, умоляя о разговоре. А теперь уже двадцать минут смотришь куда угодно, кроме как мне в глаза. И ничего не говоришь. Резо Отарович спокойно и внимательно смотрел Антону в глаза, и Антон чувствовал ту незримую поддержку, которая давала сил идти вперед даже в самые сложные времена. Наконец удалось разлепить губы. И не понадобилось ничего придумывать, приукрашивать или сглаживать – слова лились сплошным потоком. Антон не в силах был замолчать хотя бы на секунду, он захлебывался словами, сбивался, эмоционально размахивал руками, грыз ногти и все спешил, торопился… Торопился поделиться своей болью, стыдом и унижением. С большим удивлением Антон понял три вещи. В какой-то момент с удивлением сообразил, что плачет – по щекам бежали дорожки слез: то ли от облегчения, то ли от обиды. Тренер все так же сидел, уперев локоть в колено, и внимательно слушал. И самое главное – Антону становилось легче. Как не вспомнить притчу про Сизифов труд. Сейчас казалось неимоверной глупостью столько лет таскать на себе такую тяжесть. - Значит, тебе надо вскоре быть на косе? Тренер задумчиво смотрел куда-то вдаль, заострились скулы, крылья крупного носа раздувались, и Резо Отарович напоминал дракона. Старого, седого и мудрого дракона. Антон кивнул, и тренер, не поворачиваясь, спросил: - Что делать будешь, Тоша? От ласкового привычного обращения плеснуло теплом по сердцу. Антон пожал плечами. Он для себя все решил уже. Но как об этом сказать тренеру, он опять же не знал. - Совсем не знаешь? Резо Отарович вдруг резко поднялся с матов, зашагал в дальний конец зала, к кладовке, и не оборачиваясь, бросил мимоходом: - Насколько хорошо ты помнишь уроки о болевых точках и приемах, а также о последствиях ударного воздействия? Антон улыбнулся. Да, он не хотел искать причины и анализировать то, что произошло. Не хотел применять к себе все те модели поведения жертв насилия, читать соответствующие статьи и пытаться как-то жить с этим. Единственное нужное, что он вынес из всей этой психологии — жертва не виновата. Никогда. Даже если девушка шла в короткой юбке и призывно тебе улыбалась, даже если парень сам знакомился с тобой в баре, а потом вы вместе ехали в гостиницу. Человек имеет право на выбор, всегда и везде. И никто не смеет ставить себя выше других, подавлять волю, насиловать тело и разум. И таких зарвавшихся надо наказывать. «Прямой удар в колено влечет за собой повреждение коленного сустава и резкую боль. Часто сустав оказывается выбит, и практически всегда это означает невозможность продолжать бой». Антон бежал за тренером чуть ли не вприпрыжку, вслух проговаривая всю таблицу, когда-то выученную до механической памяти, и в который раз благодарил Бога, что попал именно к Резо Отаровичу. Оставшиеся два часа Антон носился по залу сайгаком, повторил все упражнения с бамбуковой палкой и очнулся только тогда, когда тяжелая ладонь легла на плечо. - Хватит. Тебе пора. Резо Отарович замолчал, но Антон не уходил. Словно все ждал чего-то. - После… приходи сюда. Зайдешь через черный вход. Я буду ждать. Антон получил ободряющий шлепок тяжелой руки по плечу и убежал в раздевалку. Добраться до места встречи было не так уж сложно – Антон успел на одну из последних пригородных маршруток. И уже издалека увидел отблески костра. Отвел руку чуть за спину, чтобы бита была не так заметна. Вдохнул, выдохнул и смело зашагал вперед. - Я же говорил, что придет! Раздался дружный смех и Антон улыбнулся. Ну да, трое. Предсказуемо. Тот самый водитель «жигуленка». Парень, который в тот раз сидел рядом на пассажирском сиденье и третий тот самый, кто лидировал по минетам в тот вечер. Все трое были как на подбор – невысокие, тощие, с явной примесью кавказской крови, но видно, что обрусевшие. От национальности наверняка осталась лишь фамилия и орлиный нос. Никого из них не насторожила улыбка того, кто совсем не должен был улыбаться. Зато насторожила бита. Антон улыбнулся еще шире. Еще давно тренер ему говорил: разговоры перед дракой – это для героев боевиков или трусов, старающихся заговорить противника. Хочешь бить – бей. Иначе опоздаешь. Вот и Антон не стал тянуть. Передернул плечами и сделал шаг вперед. Карусель боя закрутилась. Поначалу парни бросились врассыпную. Затем, видимо вспомнив, что все же мужчины, попытались напасть. В какой-то момент Антон испугался, что силы неравны, и трое молодых мужчин его все-таки завалят. Но память тела – великая вещь. Пока Антон переживал секунды внезапного страха, тело само двигалось и уворачивалось, руки взлетали в блоках и замахах. Время, растянувшееся в воображении просто до бесконечности, на деле обернулось пятью минутами. Пятью минутами страха, боли и ненависти. Вот только эти чувства уже не принадлежали Антону. Он точно знал, у кого переломана нога в двух местах, и будет потом вечно ныть на смену погоды. У кого челюсть сломана, и два месяца со скобами обеспечено, а потом всю жизнь рот придется открывать с опаской и аккуратно. У кого выбито плечо – и это тоже навсегда. Клеймо насильника, которое носить на себе теперь всю жизнь. Антон не чувствовал больше страха, даже отката на адреналине не было. Повторилась дорога в город – вот только она была теперь другая, да и Антон был уже не тот. Он спокойно дошел до города пешком, с удовольствием вдыхая вкусный ночной воздух – вдали от центра и бесконечного потока машин. Прогулялся вдоль набережной, пробрался между мусорных баков к маленькой двери – к старому входу в зал. Резо сидел в кабинете, пил чай. Увидев Антона, резко поднялся, шагнул навстречу и порывисто прижал его к широкой груди. Антон снова вдохнул и медленно выдохнул. Все. Гештальт закрыт. Только через два дня он понял, почему заходить пришлось через черный ход. На центральном стояла камера. И запись с нее покажет, что он зашел в зал в шесть вечера, а вышли они вместе с тренером около полуночи. К этому моменту те трое парней уже не меньше часа валялись в травматологии и орали на разные голоса, пока дежурный врач их осматривал. Что и требовалось доказать полиции. Антон сидел рядом с тренером, едва улавливая разговор двух полицейских, и невидящим взглядом смотрел куда-то мимо записи с камер, которая сейчас проигрывалась на ноутбуке. Тренер не только помог ему, направил, подсказал и одобрил выбранный способ мести, но и прикрыл. Сам Антон в жизни бы до этого не додумался. Дело с обвинением быстро закрыли. Точек соприкосновения у Антона и этих троих не было. Подавая заявление в полицию, те сразу не смогли придумать историю, зачем бы Антону их избивать, да еще и место такое странное. А по сломанной челюсти ни один эксперт не скажет, выбита она ударом мастера или просто так повезло. На том все и закончилось. Антон не задумывался и о том, что его могли бы подловить и отомстить, и от десятка соперников так просто уже не отбиться. Примерно через полгода после всех событий Резо Отарович рассказал Антону о том, что к тем парням приходили поговорить нужные люди. И Антона теперь точно никто не вздумает тронуть. И уже во второй раз Антон понял, насколько же он сам еще ребенок... Ни об алиби не позаботился, ни насчет возможной мести не побеспокоился. Когда Антон спросил, кто же приходил к ним, Резо Отарович усмехнулся и велел не лезть не в свое дело. Жизнь шла своим чередом. Работа, дом, тренировки… Вот только зудело все время что-то под кожей, будто тянуло куда-то. Где-то на форуме Антон увидел новость о том, что возле гей-клуба, одного из двух в городе, избили пару парней – как раз за ориентацию. И еще были комментарии о том, что это уже не в первый раз. Антон привык считать это отправной точкой своей новой, героической, жизни. А героизм заключался в том, что Антон постоянно кого-то спасал. Как будто ему действительно кто-то свыше давал команду – куда идти и что делать. Вот девушка, спасенная от изнасилования чисто случайно – мама купила на ужин селедку и после ужина попросила вынести мусор, чтобы не пахло рыбой дома. Антон зависал за компом, чатился с друзьями, поэтому поход к мусорным бакам был отложен до позднего вечера. Это девушку и спасло. Антон заметил возню за огромной кучей веток, сваленных возле баков, потом услышал сдавленный крик и, бросив ведро, рванул вдоль ограды, чтобы через пару секунд в самом прямом смысле снять насильника с жертвы. Вот молодой парень в парке, отбитый – опять же, буквально – у пьяного быдла. Его уже основательно успели потрепать: сломанный нос, выбитый зуб и стремительно заплывающий левый глаз. Антон подоспел как раз вовремя. С парнишки пытались стянуть джинсы и, судя по всему, собирались засунуть ему в задницу бутылку. Сколько прохожих просто прошло мимо, побоявшись связываться – об этом Антон даже думать не хотел. Если бы он не задержался у друга, закончилось бы все, мягко говоря, печально. А причина была до ужасного проста и банальна – всего лишь «неправильная» одежда. Мальчишка был одет в зеленые, очень узкие джинсы, в джинсовую курточку, и на шее болтался тонкий, какой-то невообразимой расцветки шарфик. Подобное происходило постоянно. Антон привычно таскал с собой биту и кастет, научился отстирывать кровь с одежды и оказывать первую медицинскую помощь. Всех спасенных он неизменно тащил к Резо Отаровичу. И ни один не ушел. Все оставались заниматься, приводя в порядок тело и мысли. Одной из таких спасенных стала дочь весьма влиятельного человека в городе. Решила оторваться без телохранителей, за что и поплатилась. В клубе ей подсыпали что-то в коктейль и потащили почти бессознательное тело в ближайший темный угол. Как Антон там оказался? Как всегда – случайно. Друг уехал на пару дней и попросил погулять с собакой. Так Антон очутился поздно ночью в незнакомом районе. Прока особого от собаки не было, та была модной породы и размером меньше кошки. После спасения девушка больше никогда и никуда не ходила без своих телохранителей и сделала Антону, а заодно и еще многим людям, шикарный подарок – приличную сумму на развитие центра помощи жертв насилия. Этот центр был совмещен с залом Резо Отаровича. Помимо занятий рукопашным боем, там был еще кабинет психолога, комната с медицинским оборудованием, игровая, строился небольшой бассейн. Вот так, совсем незаметно, Антон из жертвы насилия, неуверенного в себе парня, превратился в руководителя целого центра. Людей cтановилось все больше. Заработала горячая линия, и быстро появился хороший, удобный сайт – благодаря тому самому мальчишке в зеленых джинсах из парка. Центр стал для Антона домом, работой и местом общения с друзьями. А три года назад – еще и местом знакомства со своим парнем. Однажды Резо Отарович сообщил Антону, что хотел бы познакомить его со своим внуком, который как раз недавно переехал сюда вместе с родителями. Но сказано это было между делом, поэтому Антон не знал имени парня и даже не представлял, как он выглядит. И самое смешное, что слово «внук» порождало почему-то неизменную ассоциацию с ребенком. Но все это выяснилось потом, а в то утро Антон в размаху влепился в холле Центра в высокого парня. Листовки разлетелись белоснежными птицами по всему полу, и Антон, буркнув извинения, кинулся собирать их. Время поджимало, его уже ждали в кабинете очередные инвесторы. К удивлению Антона, парень ему помог и даже широко улыбнулся напоследок. Думать об этом было некогда, и Антон вспомнил о происшедшем, только когда на следующий день увидел, как тот самый парень заходит в кофейню напротив. Футболка красиво обтягивала рельефную спину, подчеркивая талию и широкие плечи. Антон опустил взгляд ниже и с удовольствием полюбовался на крепкую круглую задницу. Оставалось только надеяться, что парень приходил в Центр не за помощью. В такой ситуации лезть к нему было бы несусветной глупостью. Антон вошел следом в кофейню, и как раз успел на крик баристы: «Капучино для Алека!». И у стойки снова почти столкнулся с ним. Парень был действительно хорош. Высокий, спортивный и очень красивый. Явно чистая кавказская кровь, но неожиданно голубые глаза. Знакомство было кратким, но очень бурным – закончилось оно в гостинице, в снятом на ночь номере. Слава Богу, Алек не был клиентом Центра. Это Антон выяснил очень быстро. Как и то, что Алек оказался родом из Грузии, а сюда переехал недавно. А еще – что у него чувствительные соски, мочки ушей и весьма внушительных размеров обрезанный член. За эти знания было стыдно вдвойне, когда на следующее утро Резо Отарович буквально поймал Антона за руку и потащил в зал, знакомиться с внуком. Ну, то есть с Алеком, конечно. Это Антон понял еще вчера, но вчера было совершенно не до оценки последствий. Теперь же Антон переминался с ноги на ногу и краснел, как помидор, Алек смотрел куда-то в потолок, а тренер, пару раз взглянув на обоих, обратился к внуку: - Ты поэтому вчера дома не ночевал? Впрочем, ответа ему и не требовалось. Он усмехнулся, покачал головой, напомнил адрес ближайшей аптеки и многозначительно сообщил, что сегодня его не будет дома до позднего вечера. Так завязались первые серьезные отношения Антона. Они были ровесниками, но Антон все-таки постоянно чувствовал, будто Алек старше. Он был более спокойным, его решения более взвешенными, а эмоции – сдержанными. И снова Антон закрывал свои старые долги. Время от времени вспоминался тот взрослый кавказец в машине на кладбище. Антон не помнил лица, только какие-то смутные очертания, широкие плечи и похабные хлюпы смазки, которой он вылил половину флакона. Однажды, во время секса с Алеком лицом к лицу, Антон вдруг некстати вспомнил тот случай. Он рассказал Алеку свою историю еще давно, рассказал почти все подробности, включая и свое удовольствие тогда, на кладбище. Воспоминания сейчас наслаивались на реальность, в голове завертелись мысли и Антон, видимо, перестал подмахивать, потому что Алек внезапно остановился и спросил, все ли в порядке. Антон смотрел в любимое лицо, отмечая нахмуренные густые брови и внимательный взгляд, и уже знал, что надо делать. Мотнул головой, давая понять, что все хорошо, и вместо того, чтобы привычно закрыть глаза, потому что стеснялся смотреть на Алека, широко их распахнул. Алек снова задвигался, а Антон все смотрел ему в лицо. Вот она, реальность – его трахает Алек, его любимый мужчина, его друг и опора во всех начинаниях. Именно с ним сейчас Антону хорошо. Нет никаких посторонних, нет машины и кладбища. Все прошло давным-давно, и сейчас Антон живет настоящим. Хорошим, светлым и чистым. Алек закинул ноги Антона себе на плечи, и ускорился – видимо, уже готов был кончить. Поза была слишком правильной – в лицо плеснуло жаром, яйца поджались, и Антон принялся торопливо дрочить, стараясь попасть в ритм и шептал: - Да, да, да. Алек улыбнулся, также прошептал в ответ: - Тоша… И через несколько глубоких толчков кончил, в неровном ритме двигая бедрами. В кулаке у Антона было мокро, по телу пробегали остаточные судороги наслаждения. Он обнимал одной рукой Алека, тяжело прижимавшегося к нему всем телом, и мысленно ставил галочку. Сделано. * * * - Понимаешь, избавиться от последствий пережитого можно по-разному. Все зависит от степени травмы, от личности жертвы и от внешних обстоятельств. Антон смотрел на Тему, медленно допивающего уже вторую кружку чая, и пытался понять, какое впечатление произвел на него рассказ. - Ты должен помнить самое главное – ты не виноват ни в чем. Тема поднял голову, оторвавшись от разглядывания скатерти, и, немного помявшись, все же спросил: - А можно мне к вам в Центр? Я бы хотел посмотреть на тренировки у Резо Отаровича. Антон одобрительно улыбнулся. Жизнь не заканчивается после изнасилования. Все будет хорошо.