Знаменательная сцена

      Фурута открывает дверь мастерской и, быстро проскользнув внутрь, закрывает её за собой на ключ — больше гостей не нужно, хватит и его одного. Ута не поворачивается, хотя карандаш в его руках дрогнул, но всего лишь на секунду, и продолжает водить им по бумаге.       Скинув пыльный плащ, Фурута садится на диван, не обращая внимания на хозяина студии. В голове слишком много мыслей, чтобы отвлекаться на мелочи.       — Соута-кун, ты забыл про хорошие манеры?       — На сегодня – да. — Честно.       Ута ухмыляется в ответ, но больше ничего не говорит. Фурута кладёт ладони на лицо, втягивая запах, плотно въевшийся в красную ткань перчаток. Десятки прикосновений к Канеки Кену не прошли без следа. Он дотрагивался до его галстука, воротника рубашки, изредка позволял себе прикоснуться к оголённой коже на шее, ещё реже – к щеке. А ещё есть сотня мест, до которых он бы мог… нет, не мог, но хотел бы дотронуться. Например, его руки, особенно та, что скрыта под перчаткой, которая привлекает к себе внимание ярким цветом. Под ней чешуйчатая кожа и острые чёрные когти, что твёрже любой стали. Такими можно оставить следы даже на теле гуля. Вторая рука – человеческая с аккуратными пальцами, короткими ногтями и мягкой светлой кожей на ладони, к которой можно прикоснуться языком, чтобы ощутить прекрасный вкус плоти.       Закрыв глаза, Фурута разводит ноги, чувствуя приятную тяжесть в паху и как по позвоночнику поднимается жар. Облизав губы, он медленно выдыхает, представляя дальше: у Канеки хорошая фигура, возможно, он бы назвал её идеальной, если бы смог увидеть его обнажённым. У него красивая спина с накаченными мышцами, по которой можно провести рукой, пересчитывая позвонки, и посмотреть, как его тело выгнулось от прикосновений, желая продолжения…       — О чём думаешь, Соута-кун?       Голос раздражает. Фурута не хочет возвращаться в реальность и гневно высказывается:       — Не ме… — Спохватившись, он замолкает на секунду, вновь сменяя голос на шелестящий и сладкий лепет: — Вам стоит больше обо мне заботиться. Вам так не кажется?       — Сам уже не справляешься?       Фурута отмахивает рукой, игнорируя колкости – не хочет отрываться от более важного занятия ради пустых разговоров.       Опираясь на идеальный слух, он знает, что Ута медленно приближается к нему. Раскинув руки в стороны на спинку, Фурута ждёт – Ута точно поможет. Он просто обязан это сделать! Ладонь опускается на торс и слегка сжимает сосок, оттягивая в сторону, а Фурута царапает ногтями кожаное покрытие дивана, подставляясь под ласку.       — Ниже.       Рука ложится на пах и оглаживает вставший член, и Фурута нетерпеливо стонет, хотя ощущения через ткань слабые, но возбуждённое тело реагирует бурно даже на такую мелочь. Он раздвигает ноги шире, крепко ухватив Уту за шею, тянет на вниз, вслушиваясь в тихий стук от того, как он опускается коленями на кафельный пол.       Ощутив жар его дыхания на своём теле, Фурута открывает глаза и опускает взгляд вниз: Ута прикасается губами к брюкам, кончиком языка оглаживая головку через тёмную ткань. За ним тянется след из слюны, и Фурута издаёт сдавленный всхлип, сжимая его плечо, не в силах сдержаться. Ута не мигая смотрит ему в глаза, словно гипнотизируя, продолжая ласкать пах поверх одежды. Несомненно, зрелище великолепное, но не сегодня.       — Нет-нет! Всё не так! — раздосадовано восклицает Фурута и машет руками, едва не ударив коленом ему в челюсть, чтобы отбросить от себя. — Мне нужны не вы!       Едва заметно вскинув бровь, Ута опирается ладонью на диван, собираясь встать, и ровно говорит:       — Тогда я не буду тебе мешать и продолжу свою работу, а ты можешь продолжить своё дело самостоятельно.       Не вслушиваясь в его речь, Фурута скрипит зубами от разочарования и продолжает бормотать, не обращая внимания на непозволительное предложение. Всё не так! Всё совсем-совсем не так! Он смотрит на Уту, который неторопливо поднимается, и внезапно замирает – в чём-то он всё же сможет ему помочь.       Отцепив его руку от дивана, Фурута давит каблуком туфли на пах, не давая возможности встать, показывая, что встать нельзя. Ута чуть щурит глаза, пытаясь понять резкую смену настроения, но Фурута не поддается логике.       — Хоть вы мне и не нужны, но от вас может быть польза!       Слегка склонив голову вбок, Фурута расплывается в ласковой улыбке и протягивает ладонь к его лицу, указательным пальцем дотрагиваясь до губы.       — Если вы думаете, что можете сказать «нет», то ошибаетесь. — Второй рукой он резко перехватывает его за подбородок, плотно сжимая с двух сторон, и шепчет ядовито и злобно: — Сегодня вы не можете отказаться.       — Соута-кун, не беспокойся. — Ута не улыбается, но в голосе сплошная забота. Говорит мягко и тихо: — Я не буду повторять за Канеки-куном.       Уголки его губ вздрагивают, изображая слабое подобие доброй улыбки или язвительного оскала. Но Фурута в ответ тоже кривит губы в торжествующую улыбку, показывая, что слова прошли мимо. Сейчас его волнует другое – восхитительная идея в его голове, которую необходимо срочно реализовать.       Обхватив губами палец, Ута держит кисть и прикусывает зубами пустой кончик перчатки, оттягивая его на себя. Фурута высвобождает руку и дотрагивается тёплыми пальцами до кожи на щеке. Она будто бы искусственная: гладкая, прохладная, неживая и великолепно нежная на ощупь.       Фурута проводит кончиками пальцев от подбородка до виска, а руки Уты сжимают его бедра, слегка поглаживая ноги через брюки. Он доволен – Ута точно знает, что от него требуется, и точно выполнит это. Вслед за прикосновениями Фуруты тонкие щупальца быстро извиваются под кожей на лице, меняя его форму. Изменяется разрез и цвет глаз, толщина губ, форма бровей и носа, а Фурута завороженно наблюдает и одной рукой торопливо расстёгивает ремень, стягивая плотно прилегающее бельё, второй – плотно сжимает волосы в кулак и запрокидывает голову назад, подставляя под свет, чтобы можно было насладиться зрелищем в полной мере.       Метаморфоза подходит к концу. Результат идеальный! У Фуруты вздрагивают пальцы, когда он вновь хочет прикоснуться к его лицу. Перед ним копия… нет, не копия – несовершенный оригинал Канеки Кена. Восхитительно безразличный взгляд Чёрного Бога Смерти, от которого он чувствует, как кровь по венам начинает двигаться быстрее, а сердце колотится в непонятом ритме. Склонившись к нему, он проводит пальцами по тонким губам, которые почти-Канеки кривит в великолепной мрачной улыбке, честно сворованной у Фуруты. У него перехватывает дыхание, когда он протягивает руку к его лицу и убирает прядь волос за ухо. Фурута хватает воздух ртом, беззвучно двигая губами, и зачарованно оглядывает его.       — Нимура-кун, ты сегодня подозрительно молчалив. Что-то не так? — Он его не слышит, только видит, как губы двигаются, будто бы в замедленной съемке, называя ненавистное имя, которое звучит превосходно из уст самого Канеки Кена.       Откинувшись назад, Фурута раздвигает ноги максимально, насколько позволяют спущенные брюки, и тянет его за волосы к своему паху. Он не отворачивается, не закрывает глаза, стараясь даже не мигать, чтобы не пропустить ни секунды этой восхитительной сцены. Канеки подчиняется беспрекословно, взгляд остаётся таким же тёмным, бесчеловечным. Он дотрагивается до головки, моментально вбирая её в рот, и Фурута не сдерживает стон от смеси чувств и ощущений. Канеки Кен у его ног!       И когда его тонкие губы скользят по члену, плотно обхватывая ствол, Фурута бессознательно произносит его на выдохе несколько раз подряд. От каждого прикосновения тело мелко вздрагивает. Член сдавливает в горле, и Фурута елозит бёдрами по дивану, а свободную руку прикладывает к лицу, вновь втягивая бесподобный запах того самого Канеки Кена, который стоит перед ним на коленях. Согнувшись пополам, он, не сдержавшись, рвано выдыхает и замирает, а перед глазами на секунду темнеет. Он не отпускает волосы, продолжая прижимать к своему паху, и выплёскивается глубоко внутрь, не обращая внимания на то, что ладони на его бёдрах сжались сильнее.       Жадно хватая холодный воздух, Фурута глубоко дышит, пытаясь успокоиться, но тело не слушается: оно мягкое и податливое, а мысли не собираются воедино. Их вообще нет. Он опускает взгляд вниз и, оттянув его голову назад, склоняется к лицу, любуясь покрасневшими, слегка припухшими губами, которые в слабом искусственном свете соблазнительно блестят от слюны. Взяв его лицо в ладони, он смотрит в глаза: ничего не изменилось – пустота и непроглядная тьма.       Глядя на это, Фурута чувствует себя удовлетворённым – он пытается поверить в это – морально и физически впервые за последние полгода, которые провёл рядом с Черным Богом. Он снисходительно смотрит сверху вниз и заботливо вытирает ему губы, наслаждаясь последними минутами столь восхитительной картины; запоминает все до единой мелочи в этой знаменательной сцене, которую ждал так долго; восхищается торжественным моментом. Перед ним — Канеки Кен в своём лучшем виде! Идеально.       Наклонившись к нему, он соприкасается с ним лбами и гладит по щеке. Глядя в его тёмные и, как всегда, полные безразличия глаза, Фурута восторженно шепчет:       — Командир, вы сегодня выглядите просто великолепно.