Первая леди Малфой

Люциус Абраксас Малфой испытывал не слишком типичное для себя чувство. Люциус Абраксас Малфой боялся. За себя, за сына, за жену, за род, который может остаться без главы. Двухэтажный дом в маленьком городке Литтл-Мэрридж выглядел безобидно в подступивших сумерках. Чуть поодаль от остальных, окруженный розовым садом. Ветерок играл синими занавесками в открытом окне. У лорда Малфоя было стойкое ощущение, что он идет прямиком в пасть чудовища, гораздо более опасного, чем огнедышащий дракон. Магия реагировала на каждый шаг, пела невидимыми, напряженными нитями, обвиваясь вокруг подобно стальной паутине. Мошка сама летела в лапы к пауку. Рука в перчатке сжимала кремовую ленту, гладкую и нежную на ощупь — такого материала не знали смертные. Личное приглашение на встречу. Дверь распахнулась без звука. Лорд Малфой быстро миновал гостиную и кухню. Нигде не было света, ни малейшего огонька, как будто в доме жили только призраки. Не скрипели половицы, не отстукивали огромные напольные часы — время для них застыло. Мужчина на мгновение замер в нерешительности перед дверью в спальню, хотя понимал, что промедление послужит не в его пользу. За обычной деревяшкой, каких много в маггловских домах, скрывалось нечто, отчего перехватывало в болезненном спазме внезапно пересохшее горло. Ручка опасно блестела, словно была готова ожить и укусить рискнувшего тронуть её. Вполне вероятно: в этом доме возможно было всё что угодно. Шаг через порог — шаг в другую реальность. Уходил лорд Малфой с деревянного паркета, а ступил на холодный, гладкий камень огромного зала с мраморными стенами и высокими потолками. Большие окна вели в цветущий ночной сад, полный неизвестных миру растений, обвивавших широкие перила и колонны так, словно хотели удушить в зеленых объятиях. Кроваво-красные и лилово-синие цветы походили на открытые пасти, полные острых клыков. Малфой тряхнул головой. Магия играет с ним, дергает воображение за ниточки, заставляет видеть то, чего нет на самом деле. Приемный покой хозяйки дома, в дни празднеств превращающийся в бальную залу. Но не сейчас. В данный момент в центре стояли два кресла, самых обычных человеческих кресла. От этого контраста становилось не по себе — насмешка над смертными, тонкая, едва уловимая. Этим креслам не место в волшебном доме, однако их всё же принесли сюда, против воли, не спросив мнения. В одном из них, лицом к волшебнику, царственно восседала миниатюрная седая женщина в строгом деловом костюме с вычурным бантом на шее. Из-за количества морщин и коричневатой кожи её личико походило на печеное яблоко. Такими обычно изображают учительниц или библиотекарей. Она любила играть, обман людей — её второе имя. Кем только не побывала эта старушка за бесчисленные века. Рыцарем и Прекрасной дамой, поэтом и менестрелем, любовницей короля и простой пастушкой, учителем, инженером, архитектором. Сейчас она выбрала себе роль библиотекаря. — Вы заставляете себя ждать, молодой человек, — старческий голос скрипел плохо смазанной телегой. — Прошу прощения, леди, ваше приглашение застало врасплох, — Люциус поклонился. — Но явилось величайшей честью, — повинуясь жесту, он сел во второе кресло. Женщина поднялась и ступила в полосу лунного света, льющегося через окно. С каждым шагом она менялась. Человеческий облик слетал подобно пожухлой листве, рассыпался лепестками отраженной в воде луны. Лорд Малфой вздохнул, поймав сердитый взгляд серых глаз фейри. Она ничуть не изменилась с их последней встречи, произошедшей во времена юности Люциуса. Тогда отец привел наследника познакомиться с прародительницей рода Малфой, давшей тому свое благословение. Длинное одеяние цвета темного серебра раскрывалось подобно цветку при каждом движении, больше подчеркивая, нежели пряча. Две тонкие боковые косы, идущие от висков, оплетали полотно молочно-белых волос, спускавшихся почти до земли. В семейных преданиях говорилось, что если заплести из них косы, не хватит для обхвата ладони. Этот цвет унаследовали все Малфои, ведь основатель был... брюнетом. От нежной кожи исходило тихое сияние — серебряная кровь давала о себе знать. Жемчужины зубов скрывались за чувственно нежными, как бутоны роз, губами. Их гладкая кромка влекла, но сколько крови впитали эти губы? Соблазн и опасность в одном флаконе, фиал дурманящего зелья, какое не снилось и Северусу. Первая леди Малфой. Сидхе, когда-то принявшая в дар сердце волшебника. Люциуса всегда смешили предположения, что в род Малфоев входили вейлы. Кровожадные хищницы, низшие фейри. Нет, их род основала Высокая леди. Её волшебным именем являлось Эльне — лань лесная, — и она была воплощением одного чувства смертных. Гордости. Сидхе нравились люди, нравилось жить среди них, дурачить. Мир смертных менялся в бесконечном разнообразии, он не стоял на месте, и это казалось безумно интересным. Балы и охоты приедались за тысячи лет. Люди же не надоедали никогда, ведь были такими... дивно смертными. Как цветы, они быстро расцветали, так же быстро увядали, но всегда ярко, красочно, незабываемо. Своих смертных мужа и сына Эльне будет помнить всегда. — Не понимаю, где я ошиблась? — от вопроса, заданного мелодичным голосом, внутри разлетелось мелкое ледяное крошево, заполонило тело, обожгло сердце, укололо горло. Люциусу пришлось взяться за подлокотники кресла, чтобы не выдать дрожи рук. Против древней фейри у его волшебства нет шансов. Да и не простит подобного поведения та, что вызывает только Гордость. Фейри прошлась по залу, непередаваемо гибко и опасно. Так невыносимо легко было представить её танцующей с парными клинками. Когда она опустилась в кресло, лорд Малфой не мог отвести взгляда от тонких изящных пальцев, в обманчивой непринужденности легших на подлокотники. Он знал, что фейри не простит унижения рода, которому покровительствовала. Знал и боялся этой встречи. В любой момент тонкие пальцы могли обагриться человеческой кровью. Его кровью. — Слишком мало покровительствовала? Слишком много потакала? Её присутствие давило, наигранная жалость... уничтожала. Аристократ — не более чем игрушка в руках древней бессмертной. Разочаровавшая игрушка. Лучше бы его снова пытали Круциатусом, нежели внутренне корчиться в ледяном огне чужого презрения. Лорду Малфою удавалось держать маску всегда. Пока захватчики гостили в родном доме и очерняли его своим присутствием, пока шли суды, пока журналисты, подобно стае голодных шакалов, накидывались с вопросами снова и снова. Лорд Малфой снисходительно улыбался, потому что чувствовал за спиной силу, гораздо большую, нежели ту, что окружала его. Сейчас эта сила встала против него. Хуже всего то, что она права. Члены рода Малфой никогда не были рабами. — Почему же вы приравняли серебряную кровь в ваших жилах к скотской, достойной заклеймения? — фейри не шевелилась, но нарочно выбирала такие слова, которые резали остатки самоуважения и достоинства Люциуса острым ножом. Внутренне он дергался, как от хлестких пощечин. — Мой возлюбленный Родгар вставал на колени только перед теми, кого считал достойными. Таких было двое: отец и брат. Мой сын Синрик не кланялся никому. За гордость я полюбила смертного. Сила ярости вечной вжала в спинку кресла. Нет ничего хуже для воплощения Гордости, чем потеря данного чувства её избранными. Неожиданно фейри успокоилась. Переменчивая, как летний ветерок, неожиданная, как весенняя гроза, она нашла другое применение своим силам. На губах расцвела коварная улыбка, полная кровожадного предвкушения наказания. — Мой последний урок для тебя, Люциус, — Гордость провела пальцами по щеке человека. Словно металл, её прикосновение холодило и обжигало одновременно. Холодило опасностью, обжигало силой. Даже после того, как женщина убрала руку, Люциус чувствовал её пальцы, будто те выжгли клеймо. — Именно я научила первых Малфоев Играть. Ну а то, что они делали это чужими руками... По мне — только достоинство. Прощай. Возможно, однажды мой путь и дорога рода Малфой пересекутся вновь. Люциус медленно моргнул, точно пробуждаясь от долгого сна, а глаза открыл уже в гостиной менора. В тепле и уюте, при потрескивающем камине. Холодная зала волшебного поместья казалась дурным сновидением, кошмаром. Если бы... Ощущение пальцев всё еще горело на щеке. Слова звучали в ушах. Мужчина обмяк в кресле, из него словно вынули стержень. Возраст и стресс последних месяцев навалились с новой силой, магия почти не откликалась. Что раньше удавалось проделать мановением пальцев, теперь не выходило. Только сейчас Люциус понял, что сделала фейри. Эльне усыпила капли серебряной крови рода Малфой, своё наследие. Стойкое к переменам, которое не могло вытравить время. То, что делало наследников сильными, выделяло из толпы. Теперь, чтобы возродить былую славу, Люциусу придется полагаться лишь на себя. Поднять с колен, научить вновь ценить гордость и по-настоящему понимать значение этого слова, не переводя его в пустую гордыню. И, возможно, однажды фейри вернет благословение их роду. *** Через десять поколений лорд Родгар Малфой вошел под крышу особняка на окраине Литтл-Мэрридж.