365 сказок

Колодец был сложен из замшелых камней и высоко выступал над поверхностью земли, он был настолько переполнен водой, что та стояла вровень с краями, изредка плескаясь, сбегая тонкими струйками и пропитывая мох. Вокруг набежала неглубокая прозрачная и холодная лужица, откуда неспешно вытекал ручеёк, извилистой змейкой скрываясь между корней и цветов. Я подошёл через шуршащие и шелестящие травы и поначалу только любовался, хотя тянуло сразу же попробовать на вкус прозрачную воду. Этот мир не казался опасным, здесь не встретилось мне ни одного живого существа, крупнее белки. Только хищные птицы парили где-то в вышине, только стрёкот кузнечиков оживлял день. Стояла жара, и пить уже хотелось неимоверно. Я сделал ещё шаг, моим высоким ботинкам лужица такой глубины была не страшна. Приблизившись, я сперва огладил шероховатые камни, точно здороваясь, и только мгновением позже склонился к краю. Впервые я пил колодезную воду вот так, словно из большущей чашки. И с каждым глотком я всё лучше различал, как глубока скважина, как далеко до дна, как темно там, в толще воды. Холодная, да такая, что заходились зубы, влага мгновенно освежила и придала сил. Она была чуть сладковатой, даже немного пряной, точно корни трав, растущих в этой степи, наделили родник своими ароматами. Наконец я напился и теперь уже просто смотрел в глубину, не надеясь, впрочем, увидеть там что-то кроме собственного отражения. Оно было смутным и странным, и это почти забавляло после долгого пути. Я брёл по этому миру в поисках двери, но она ускользала, меняла форму, и, пожалуй, в том была единственная опасность этой реальности для путешественника. Было бы неплохо сесть, прислонившись спиной к этим прохладным камням, и смотреть в небо, впитывать солнечный жар. Но, конечно, тут-то расположиться было негде — сияющая, будто стеклянная лужица окружала колодец со всех сторон. В итоге я выбрал место поодаль, где бурно разрослись кусты, напоминающие боярышник, здесь был хоть какой-то тенёк, а травы образовали почти что подушку. Можно было даже и заснуть, но я так очаровался колодцем, что смотрел на него, не в силах отвести взгляд. Решив всё же отдохнуть хотя бы несколько часов, я устроился так, чтобы не терять из виду колодец. Ускользающая дверь могла устать играть со мной, могла открыться прямо тут, в сущности, это место было ничем не хуже любого другого. В этом мире почти не работал ни внутренний компас — отзывалось будто бы всё мироздание разом, ни другие уловки, которых каждый путешественник знает во множестве. Даже мой верный шаманский нож дремал, ни о чём не говоря. Может быть, здесь только начинается история, только рождается сказка? В таком случае пока что тут всё словно чуть-чуть понарошку. Я не заметил, как уснул, потому что и сон мой представлял собой бесконечную цепь рассуждений. Я мучительно искал разгадку двери, представлял её то так, то этак, но когда проснулся — той рядом не оказалось. Солнце уже клонилось к закату, тени от редких кустарников и деревьев стали темнее, травы тихонько шелестели под порывами ветра, колодец всё так же исходил светлой влагой. Мне не хотелось есть, но снова одолела жажда, и я пил так долго, точно не спал, а бродил очарованным по этой степи. Тело приятно ныло, быть может, от неудобного положения, и я почти решился идти дальше, навстречу ночи, когда услышал клёкот. Подняв голову от каменной чаши колодца, я заметил, как в вышине сходятся грудь к груди и вновь разлетаются два огромных орла. Что они не поделили в лучах закатного солнца, я не понимал, но их воинственный танец казался удивительно прекрасным. Никто из противников не хотел уступать, они роняли перья, и те, кружась, падали в травы. Хищные крики разносились далеко-далеко, а противники были всё ближе к земле. Я же смотрел и смотрел, хотя мне уже мечталось, что сейчас орлы разойдутся, отправятся каждый своей дорогой, уняв желание драться. Однако, похоже, что они решили сражаться до смерти — скоро на землю ветер принёс и первые алые капли. Более крупный орёл поранил своего врага и собрата. Сцепившись в очередной раз, они камнем полетели вниз. В тот миг я понял, что они сейчас со всего маху угодят прямиком в колодец. Я отступил от него, не зная, что же стоит сделать, и не прошло и пары мгновений, как хрустальная гладь воды с шумом и клёкотом разбилась — в неё угодили два сильных птичьих тела. Кинувшись к каменной чаше, я вгляделся, но в темноте ничего не рассмотрел. Чем сильнее приглядывался, тем чернильней казалась тьма, будто выступающая из глубин. Словно бы орлы пробили колодец до самого дна и остались там, навеки успокоившись. Но когда я уже почти потерял надежду, отодвинувшись от колодца и вернувшись на сухую землю, капли разлетелись вновь, и за каменный бортик зацепился юноша. На вид ему можно было дать не больше двадцати, он весь мелко дрожал и кашлял, видимо, слишком наглотавшись воды. Я протянул руку и помог ему выбраться, понимая вдруг, что в этом мире птицы-хищники на поверку могли оказаться оборотнями. Юноша ничего не успел мне сказать, потому что из колодца вынырнул и его соперник. Ему было ближе к тридцати, сильное тело ни в чём не подвело его, он выбрался сам. Они замерли друг напротив друга, на обнажённых телах ещё блестела влага, мокрые волосы липли к щекам и лбам. Юноша всё ещё дрожал, его более взрослый противник распрямил плечи и смотрел так насмешливо и гордо, что невольно возникал вопрос, о чём же они всё-таки спорили. Они казались почти что братьями — оба темноволосы и сероглазы, оба с гордыми, красиво вылепленными лицами, но всё же что-то в них было различное. Наконец старший протянул младшему руку. — Что, доказал? — спросил он, улыбнувшись скорее добродушно, чем высмеивая. — Не думай, что ты всегда и во всём прав, — возразил младший и всё-таки пожал его ладонь. Только после он обернулся ко мне, как будто хотел поблагодарить, но тут же смутился почти до румянца и отвёл взгляд. Старший заметил и это, но качнул головой, ничего не сказав. — Ищешь дверь? — обратился он ко мне. — Так и есть, — ответил я. — Она там, под водой, — старший смерил меня взглядом. — Добраться непросто, но другой не найти. — Благодарю, — я подошёл к колодцу. Младший даже чуть вздрогнул, когда я проходил мимо. Значит, не зря я остановился тут, не зря меня так тянуло к этому колодцу. — Я бы тоже хотел… — голос младшего затих, и я повернулся. Старший стоял за ним, положив тяжёлые ладони на плечи. — Бродить между мирами? — уточнил я. — Да, — в глазах его уже разгоралась жажда путешественника. Старший же заметно помрачнел. — Дверь не открылась, — вдруг осознал я. — Она тебя не пропустила. — Да, значит… Молча я раскрыл перед ним левую ладонь. Обычно этой отметины заметно не было, но когда приближалась дверь, она так пульсировала, что даже светилась. И сейчас младший видел, как вместо линии жизни на моей левой руке сияла нить шрама. Шаманский нож сам собой оказался в пальцах. Я приложил клинок к линии, но не для того, чтобы рассечь вновь. Я заплатил свою дань. — Дай двери испить себя. Старший сжал его плечи. Младший упрямо дёрнулся, высвобождаясь. — Я подсказал тебе, а ты забираешь у меня самое дорогое, — добавил старший. Не братья. Мне оставалось только пожать плечами. — Если его позвала дорога, то он найдёт способ идти по ней. И мой — самый простой. Старший мгновенно уловил, почуял сердцем, какие ещё могут быть пути, и они явно ему не понравились. Младший же вздохнул и повернулся к нему. Вряд ли мне стоило знать, о чём они собрались говорить. Я позвал дверь, и она откликнулась из колодца, открылась и утянула меня под воду. Новый мир встречал рассветом.