Heartstrung

Мрамор был гладким и шершавым там, где прослеживались выгравированные буквы. Ранним утром на кладбище было тихо. Тучи приглушали солнечный свет, и Люси чувствовала прикосновение тумана к ее лицу и шее. Вздрогнув, она застегнула молнию до конца. — Ты могла бы сказать, почему, — прошептала она, проводя пальцами по изящно выгравированному хвостику буквы «Й» в имени матери. Люси было горько от того, что ее мать свела счеты с жизнью, вдоволь настрадавшись, но часть ее все равно была счастлива, ведь она надеялась, что в следующей жизни Лейла будет счастлива и свободна. Но с другой стороны она была в ярости. Без предупреждения. Без причины. Без ничего. Сейчас она знала, что это все было связано с прошлой жизнью матери, но, когда Люси была маленькой, она об этом даже не догадывалась. Тогда она потеряла счет ссорам родителей, плачу Лейлы и извинениям отца. Она лишь была в замешательстве. Не зависимо от того, сколько раз она спрашивала Лейлу, что случилось, та лишь отмахивалась, натягивала улыбку, говорила, что все замечательно и ей не стоит беспокоиться на этот счет, и отводила Люси в парк, за мороженым или еще куда-нибудь, что помогало ей отвлечься от ссоры родителей. В большинстве случаев маленькая Люси велась на это. Но каждый раз она все равно слышала, как на повышенных тонах разговаривают родители, и видела, как они бросаются друг на друга с пронзительными криками, будто готовы были убить. Но одну ссору она все же не смогла забыть, как бы не старалась. Она была хуже остальных. Маленькая Люси стояла, закрыв уши ладошками, и умоляла их остановиться. Тогда Лейла вывела ее в пиццерию, а к вечеру они уже переехали в новую квартиру. Всякий раз, когда Люси спрашивала маму, почему папочки нет рядом, старшая Хартфилия тихо отвечала: «Мамочке и папочке следуют некоторое время пожить отдельно». Они перенесли многое после этого. Люси пошла в старшую школу, где и узнала про свойства родимых пятен и тогда отдельные кусочки паззлов стали приобретать смысл. Она поняла, что ее мать была Отмеченной, а отец — Убийцей. И все то время, после их встречи, они работали над отношениями и, местами, даже казалось, что они идеальная семья. Но эта ссора… Эта ссора изменила все. Люси не понимала, в чем скрывалась причина и решила, что все вновь пойдет своим чередом: родители помиряться и они вновь вернуться домой. Даже если и так, то Лейла все время боролась со своими воспоминаниями. Но с каждым днем ей становилось все хуже… А тем временем ее собственное родимое пятно становилось все больше и больше с каждой услышанной историей про прошлую жизнь, и с каждыми тихими всхлипами Лейлы, доносившимися эхом через тонкую стенку. Она смотрела на мать и понимала, что если такова цена за то, чтобы иметь родственную душу, то она не хотела ввязываться в это. Никогда. Она не хотела быть привязанной к своему убийце из-за такой глупой вещи, как судьба. Она не хотела быть рядом с человеком, который выстрелил ей в самое сердце. Она не помнила этого, но другого объяснения странной форме своего пятна не нашла — зазубренное на груди и гораздо большее на спине. Она не хотела страдать. Не хотела, чтобы страдали другие. А лишь хотела помочь людям, как она и ее мать, — Отмеченным. Лейла потратила на поиски ответов много лет своей жизни. Она изучала родимые пятна, их форму, был ли это выстрел, поножовщина, убил ли серийный маньяк или родной человек. Ее мозг был постоянно загружен этим. Лейла была одинока, и Люси, смотря на нее, представляла себя на ее месте, если все-таки встретит своего убийцу. И будет ли это ужасно? Все же, разрывать связь родственных душ — ужасное дело. Самоубийство матери стало большим скандалом. Во всех газетах. И на первых страницах. Журналисты тыкали камерами и микрофонами прямо в лицо Люси, а на их языках вертелся лишь один вопрос — почему? А Люси, черт возьми, сама не знала почему! Для нее не стало новостью то, что ее мать — Отмеченная. Но люди, когда дело каcается сплетен, становятся чрезвычайно любопытными. Ее пальцы соскользнули с гравировки. Она, наконец-то, пришла в себя и вытерла лицо руками. Ей срочно нужно выпить.

***

Тот факт, что бар с прекрасной едой и компанией находился в пешей доступности от ее квартиры просто не мог не радовать. Всякий раз, после долгого и утомительного дня на работе, она тащилась туда, опрокидывала стакан пива и ела жаренную картошку, а потом шла домой и радостно ложилась спать в теплую постель. Но самым главным было то, что в обеденное время бар словно умирал, и Люси могла просто расслабиться и поболтать с Мирой. К несчастью, сегодня был не тот день. В баре было слишком шумно. Все было обтянуто желтой лентой, полицейская машина припаркована на месте для инвалидов. Люси пробралась через толпу работников. Нахмурив брови, она окнула взглядом помещение и приметила пару копов в углу, сидевших на ее привычном месте, напротив бара с пивными кранами. Заметив ее, Мира прекратила наливать пиво и, поставив наполовину заполненный кувшин с напитком, обогнула прилавок и обняла Люси. Без каких-либо слов, Хартфилия положила подбородок ей на плече и тяжело вздохнула. Люси задержала дыхание и крепче сжала, прежде, чем отпустить. У девушки защемило в сердце и она про себя поблагодарила Миру за то, что она не говорила тех слов, которые она слышала уже очень много раз. Она уже проходила это, когда умерла ее младшая сестра и понимала Люси, как никто. Она была там. Она знала. И понимала, что простые объятья помогут больше, чем простой набор слов. — Мы скучали по тебе на этой неделе, — Мира мягко улыбнулась, стряхивая кистью руки стекающую по щекам Люси слезу. Блондинка, собрав все силы, сплела пальцы с пальцами барменши и улыбнулась в ответ: — Я тоже скучала по вам. Быстро поцеловав подругу в лоб, Мира отстранилась, и вновь вернулась за стойку, чтобы продолжить наполнять кувшин пивом, а Люси повернулась на стуле. Теперь она могла видеть свое отражение в зеркале за полками с алкоголем. Она пришла сюда, надеясь, что в баре будет тихо, но был заполнен посетителями… Но теперь уже было поздно. Зато она может выпить и перекусить, прежде, чем покинет бар. — Тебе как обычно? — спросила Мира, кладя несколько кружек в раковину. Ее глаза метались между Люси, посетителями и посудой. Хартфилия понятия не имела, как девушка справляется здесь совершенно одна. Блондинка кивнула, возясь с торчащей ниткой на рукаве свитера. Эта чертова штука была вплетена, так что она не могла вытащить или оторвать ее, но она бы могла отрезать ее ножницами, если бы не была так ленива. Она взяла в руки поставленное перед ней пиво и сделала несколько больших глотков, тихо вздохнув после этого. Оно было холодное, а от пузырьков горело горло, а в глазах защипало. Она счастливо наблюдала за протирающей посуду Мирой, пока краешком глаза не заметила копа, сидящего в углу. — Что они здесь делают? — спросила она, небрежно проводя пальцем по краям бокала, надеясь, что он будет издавать звуки. Но чтобы это произошло, ей придется выпить хотя бы половину пива. Но она не хотела напиваться сегодня. Мира замерла и прищурилась. Вопросительно изогнув бровь, она посмотрела на Люси: — Ты разве не слышала? Люси моргнула и нехотя произнесла: — Мне сейчас не до этого. — Ох, ладно, извини, — Мира вздрогнула и кивнула. Она посмотрела в угол и Хартфилия проследила за ее взглядом. Там бок-о-бок стояли мужчина с длинными смольными волосами и женщина с длинными голубыми волосами. Они записывали в блокноты полученную информацию. Внезапно в голове что-то щелкнуло, но проигнорировала это, продолжив смотреть в сторону. — На прошлой неделе здесь были съемки, — произнесла барменша, и Люси, крутанувшись на стуле, вновь посмотрела на подругу, широко распахнув глаза. — Был подстрелен полицейский. Он посещал все пабы города и опрашивал клиентов. В основном молодых девушек. Офицер был здесь, когда его подстрелили, а тот парень, — ему удалось сбежать. Ничего серьезного, но наш бар стал приманкой для копов, поскольку того преступника еще не поймали. Мягкий скрип открывающегося крана донесся до ушей Хартфилии. — Вот же дерьмо, — выдохнула девушка. — А с тем копом все в порядке? — О да, — Мира рассмеялась. — Через несколько дней он ворвался сюда, требуя вернуться и, — она сделала глупое выражение лица и низкий голос, видимо копируя пострадавшего, — найти эту безумную сволочь! Полицейским, которые были здесь в тот момент, пришлось тащить его обратно в больницу. А ведь у него в руке все еще торчал катетер. Люси хихикнула и отхлебнула еще немного пива. Внимание Миры было отвлечено прежде, чем она вытащила пластиковый кувшин. — Будь осторожнее, — тихо произнесла девушка, вертя кувшин в руках. — Женский алкоголизм не излечим, — Мира поднесла пластиковый сосуд к одному из кранов и по его стенкам вмиг рекой потекло пиво. Блондинка отмахнулась: — Не беспокойся обо мне. У меня все под контролем. — Я просто говорю, — Мира улыбнулась. — Я беспокоюсь, ты же знаешь. — Я знаю, — Люси потянулась к подруге и пожала ей руку. — Спасибо. Шуточно поклонившись, Мира вытянула кувшин из-под крана и понесла его клиентам, оставив Люси пить в одиночку. Покалывание пробежалось по телу девушки, она тяжело оперлась на барную стойку. Она смогла расслабиться всего на несколько секунд, пока раздавшийся голос не покоробил ее: — Люси! Она вздрогнула. О нет. — Я повсюду искал тебя! Дерьмо, дерьмо, дерьмо, дерьмо… — Джейсооон, — Люси пересилила себя, улыбнулась и повернулась на стуле. Солнцезащитные очки. Сумка. Камера. Блокнот. Ошибки быть не может. — Как ты? — На самом деле хорошо, — Джейсон улыбнулся. — Босс разрешил написать мне первую статью, а я еще даже не начал, — легким движением руки, он открыл блокнот. Послышался щелчок ручки. — Есть минутка? Люси выдохнула: — Джейсон, я не могу помочь тебе прямо сейчас. Я…. — Ты единственная, кто может помочь мне. Статья будет отличная. — фотограф начал качаться на каблуках. — Так офигенно. Я весь на взводе. Она не хотела разбираться с ним прямо сейчас. Его оптимизм приводил ее в бешенство, и Люси мысленно молилась, чтобы он оставил ее в покое раньше, чем она утратит самообладание и пошлет его. Ей нравился Джейсон. Действительно нравился. Он не был плохим человек. Он неоднократно помогал Люси выбирать статьи для ее собственной работы. И девушка только рада помочь ему в ответ, но… Но только не сегодня. — Давай в другой раз, Джейс, — Люси вздохнула. Живот заурчал и девушка помнила, что уже давно не ела, а пустой желудок и пиво с процентом алкоголя выше среднего — не очень удачное сочетание и она уже чувствовала неприятное жужжание в задней части мозга. — Попроси кого-нибудь другого. — Но статья о твоей маме. Люси замерла. — Что? — она покосилась на него и прикусила нижнюю губу, чтобы поумерить свою ярость и не сказать ничего лишнего. — Да, никто не в состоянии закончить эту статью, поэтому мне дали неделю. А ты, как-никто другой, очень поможешь мне с этим, — Джейсон усмехнулся. Какого хера он усмехается? Кто он, чтобы просить помощи у нее написать статью о смерти ЕЕ матери. — Ты знаешь, — обратилась к нему Люси, — я ожидала такого от кого-угодно, но не от тебя. — Чт… — уголки губ парня медленно опустились. — Не мог подождать, пока ее тело остынет, да? — блондинка почти зарычала. — Хотел быть первым. Получить большой прорыв. Глаза Джейсона сначала расширились, а потом сузились. — Но если не я, то кто тогда напишет эту статью? Я просто подумал, раз мы друзья… — Подумал, что я буду разглашать историю жизни своей матери только потому, что мы знаем друг друга? — Люси сжала руку так сильно, что ногти впились в кожу. — Что тебе было бы легче говорить со мной, чем с кем-либо другим! — воскликнул Джейсон, защищаясь. — Что, если кто-то и в состоянии это сделать, то пусть это буду я. Лицо девушки перекосилось и Джейсон заартачился: — Ээ… Я не так выразился, я имел в виду… — Нет! — она зарычала. — Скажи, Джейсон. Скажи, какое ты имеешь право на информацию, которая не является твоим чертовым делом? — Я никогда не говорил, что это мое дело, — он заикался. — Я просто… Я имею в виду… Мой босс… — Моя семья не имеет никакого отношения к тебе и этой чертовой статье, так что передай своему боссу, чтобы он валил нахрен и развлекался где-нибудь еще, — Люси повернулась к стойке, явно больше не имея желания смотреть на парня. — Знаешь, это касается не только тебя, — раздраженно произнес Джейсон, — ты обязана поведать историю твоей матери другим связанным парам, так… Люси даже не заметила, как ярость охватила ее и она со всей силы врезала Джейсону так, что теперь тот лежал на полу и шипел от невыносимой боли. Она нависла над ним, сжимая кулаки. — Да мне, — она задыхалась, — мне насрать на других людей. Моя мать только что умерла, черт возьми, да как ты вообще можешь быть таким бесчувственным засранцем, — прошипела девушка, вновь собираясь проехаться по его лицу кулаком. Внезапно тверда рука обвила ее бицепс и Люси почувствовала, как ее кто-то оттягивает назад. — Отвали, — прорычала она, повернувшись. Кто бы это ни был, он имел наглость, чтобы остановить ее, не боясь получить хорошего пинка. — Я бы с удовольствием, Блонди, однако не могу этого сделать. Ох, так вот что подсказывал ей внутренний голос. Длинные черные волосы. Она должна была догадаться, что это он. — Отпусти меня, Гажил, — сдержанный тоном сказала девушка, дергая руку. Гажил был силен и из его хватки не так уж и просто освободиться, но Люси попыталась, заранее зная, что это ничего не даст. Парень только покачал головой: — Я не могу этого сделать. Ты только что напал на человека перед двумя офицерами. Люси посмотрела на женщину рядом с ним. Джувия. Ну конечно. Уголок ее рта слегка потянулся вверх, когда они встретились с Люси взглядами, прежде, чем вновь принять серьезное выражение лица. Джувия стояла радом со своим напарником, уперев руки в бока. — Я прослежу за ней, сэр, — сказал Гажил, посмотрев за спину Люси на встающего Джейсона. Сэр? С каких пор Гажил говорит слово «сэр»? Он скорее бы ударился со всей дури головой о пуленепробиваемое окно, чем выразил уважение к гражданскому. Джейсон потер челюсть, на которой теперь сияло красное пятно, прежде, чем посмотреть на Люси: — Я это сделаю с твоей помощью или без нее и никто не будет заботиться о твоей конфиденциальности. Хартфилия снова кинулась на него. — Окей, пошли. — проворчал Гажил. Он все еще сжимал руку девушки, так что ее попытка снова напасть на этого жалкого журналиста не увенчалась успехом. Ворча, Рэдфокс оттащил ее от барной стойки. — Мира, запиши ее заказ на мой счет! — крикнул парень. Люси заметила, как Мира слабо кивнула, прежде, чем Джувия закрыла двери бара. Она слышала, как Джейсон что-то бормотал о ее острой реакции и девушка зарычала от злости. Гребаные нервы. — Он просто взволнован, — сказал Гажил, направляя ее к задней части своей полицейской машины, — и ты знаешь это. — Но это не дает ему право быть бесчувственным мудаком, — прошипела Люси. Редфокс наконец-то освободи ее руку. Он открыл дверцу машины и Люси нырнула внутрь. Она ненавидела сидеть на заднем сидении. — Но это и не дает тебе права бить его, — подхватила Джувия. — Он заслужил это, — Люси скрестила руки на груди, явно избегая взгляда Локсар. — Если бы я был не на работе, то поддержал бы тебя, — Хартфилия посмотрела на зеркало заднего вида, и увидела, как глаза Гажила вспыхнули, а на губах засияла широкая улыбка. Она улыбнулась в ответ. Все те несколько минут, что они добирались до участка, Люси наблюдала за размытыми красными и оранжевыми пятнами за окном полицейской машины. На улице стало холоднее и, скорее всего, ей понадобиться что-нибудь теплее легкой курточки. Чем дальше они отъезжали от бара, тем спокойней становилась Люси. В конце концов они припарковались на автостоянке, и Гажил выпустил ее из машины. Джувия уже ушла, махнув им рукой, прежде, чем скрыться за углом. Люси последовала за Гжилом прямиком к его столу, виновато склонив голову. Сегодня не было той обычной суеты и болтовни в участке, только несколько копов лениво расхаживали по помещению. Но даже сейчас она была удивлена такому количеству, ведь выходные, как-никак. Среди прочих, девушка заметила Эрзу и Джерара, склонившихся над грудой разбросанных документов, и Макарова, сидевшего в своем кабинете. Гажил сел, откинувшись на спинку кресла, и Люси сделала тоже самое. — Тебе повезло, что мы были там, — начал Гажил, смотря на нее. У нее не было желания слушать лекцию: — Думаешь, меня волнует это? — Ты не можешь делать все, что тебе вздумается, зайка, — он обратился к ней. — Он мог предъявить обвинение, для этого есть достаточно свидетелей, и мы с Джувией не смогли бы прикрыть тебя. Люси вздохнула: — Я не прошу вас делать это, ребята. — Но мы бы сделали и ты сама это прекрасно знаешь. Да… она знала. — Но это не его история, чтобы рассказывать. Это только моя история. Разве это не может быть личным? — прорычала девушка, вжавшись в кресло еще больше. — Люди просто задницы, Люси. Она моргнула, услышав свое имя настолько серьезным тоном. Сейчас его взгляд был добрым, что резко контрастировал с обычным жестоким взглядом и волевой челюстью. Ей стало не по себе. — Я не нуждаюсь в твоей жалости, — произнесла она. Гажил засмеялся: — Будто я осмелюсь сжалиться над тобой. Я не опущусь до такого. Девушка тихо рассмеялась. Он был прав. Не то, чтобы она признавала это. Она скорее вырвете себе все зубы, чем скажет, что Гажил прав. Если бы она признала его правоту, то он издевался бы на ней очень долго. А Люси не собиралась терпеть его злорадствования. Даже если он этого заслужил. — Спасибо, — пробормотала он, встречаясь с ним взглядом. — За что? — он поморщился. — Ты заботишься обо мне, — сказала она. — Тебе не обязательно делать это. — Я знаю, — Гажил откинулся на пружинистую спинку стула. Он действительно изменился за те несколько лет, что она знала его. Раньше он был таким закрытым и взволнованным, постоянно игнорировал ее, когда она задавала ему вопросы, отталкивал и снисходительно разговаривал не только с ней, но и с другими сотрудниками. А потом он изменился, извинился перед всеми, и стал лучше относиться к своим друзьям и коллегам. Леви действительно изменила его. Говоря о Леви… — Разве ты не должен уходить прямо сейчас? — Люси ухмыльнулась. — Это довольно длинный уик-энд, очень длинный… — девушка замолкает и в очередной раз ухмыляется. Улыбка пропала с лица Люси, когда она посмотрела на друга. Он смотрел на нее взглядом, который она про себя назвала: Не уходи от темы. Люси вздохнула. — У меня просто нет сил сражаться, — тихо сказала она, — нет сил сражаться с Джейсоном или другими газетами, пытающимися заполучить историю моей мамы. И особенно не могу бороться с тем, что они перекручивают все факты как хотят. Гажил молча смотрел на нее. — Черт, — она начала задыхаться, — они собираются так много испортить. Они все перекрутят и расскажут историю, которую они хотят видеть, а не ту, которая произошла на самом деле. Он в недоумении уставился на нее. — «Еженедельный волшебник», — пояснила она, усаживаясь на стуле, скрестив ноги, — Я к их статьям отношусь скептически, потому что они все представлены слишком драматично. Но не правду. Всякий раз, когда что-то попадает в их руки, они переворачивают все факты и создают то, что, по их мнению, будет продаваться. — Ты думаешь, что Джейсон пошел бы на это? — спросил Гажил. Люси пожала плечами: — Даже если он и не сделал бы это, то рано или поздно редактор или руководитель газеты заполучил эту статью и заменили бы все. — Нет. Люси потерла глаза, прижав к ним костяшки пальцев. Она издала низкий стон и, сложив руки на столе Гажила, положила на них голову, — Джейсон был прав. Кто-то все равно сделает это, если не он. — Так почему ты не можешь сделать это? Люси моргнула: — В смысле? Гажил посмотрел на нее так, будто это было самой простой вещью в мире: — Ты можешь написать статью. Статья выйдет в любом случае, так почему бы тебе самой не написать ее, чтобы люди не искажали историю, чтобы продали, а не «поставили в известность». Люси на мгновение взглянула на него, а потом снова откинулась на спинку стула, покачав головой: — Я не писатель, Гажил, я не смогу написать статью. Он громко рассмеялся, отчего Хартфилия нахмурилась. — Люси. — Вот оно. Он снова называет ее по имени. — Мы часто используем отчеты, чтобы представить четкую картину в трудно раскрываемых делах. И я без сомнения могу сказать, что твой — самый лучший. — Гажил обвел взглядом всех полицейских в участке. — Спроси кого угодно, все подтвердят мои слова. У тебя дар. Ты настоящий писатель. Девушка сглотнула и отвернула голову. Эти слова значат для нее многое. Когда Гажил наклонился вперед, чтобы опереться локтями на стол, его кресло издало противный металлический скрип. — Так напиши. Пошли в задницу этого парня. Люси слегка улыбнулась: — Хорошо. Гажил довольно кивнул, а потом посмотрел на часы, обвивающие его запястье. — И, как ты уже говорила, это особенный уик-энд, поэтому я должен идти. Люси встала со стула сразу же после Гажила. Парень закинул несколько вещей в сумку и перекинул ремешок через плечо, задвинул стул, помахал на прощание Макарову и встал рядом с Люси. — Я даже не знаю с чего мне начать, — пробормотала Хартфилия. — Я даже не знаю, что произошло… Гажил с недоумением посмотрел на нее и спросил: — Где ты обычно начинаешь, Блонди? Она хлопнула себя по лбу. — Во-о-о-т… — Гажил остановился возле входных дверей, чем обратил все внимание Люси на себя — Как и в любом другом случае. Ты это знаешь. — Спасибо, Гажил, — прошептала она, засовывая руки в карманы. — Правда, спасибо. Он только кивнул и выскользнул за двери: — Хороших выходных, Блонди! — С годовщиной! — крикнула она ему вслед. Он уже сбегал вниз по ступенькам и не повернулся, но она не могла не заметить, как он отсалютовал ей. Если он собирался встретиться с Леви, значит она сегодня не на работе. Черт. Со вздохом она двинула вдоль по коридору, стараясь избегать столкновения с кем-то. Здесь не так много людей, которых она не знала, но она все же надеялась, что не встретит кого-то, кто выгонит ее. Она скучала за участком. Не смотря на протесты Люси, ее вынудили уйти в отпуск, оставив валяться в пустой квартире, окруженной коробками с вещами матери, которые едва не дотягивали до потолка. Через неделю, проведенную в компании нетронутых коробок, у нее начала развиваться клаустрофобия. Она не могла сидеть просто так и ничего не делать. Поэтому, если она воспользуется своим разрешением на… личные исследования… ее босс не разозлится, верно? Эрик мог быть приятным, когда хотел того и, технически, она не злоупотребляет своими возможностями. Она просто составляет досье… … на свою маму. Помощь людям. Да. В точку. Она была олицетворением людей. Помогать самой себе — это нормально. Задумавшись, Люси шагала на автопилоте. Ей потребовалась всего лишь секунда, чтобы понять, что она стоит напротив нужной двери с табличкой «АРХИВ». Она сняла свой пропуск с шеи и поднесла его к контроллеру. Маленькая лампочка на нем засветилась красным. Не правильно. Она закусила губу, смутившись, и попыталась снова. Он не работал. Она снова поднесла пропуск. Красный. Еще раз. Красный. Еще раз. Красный. — Черт, — прошипела она, ударив кулаком по двери. Когда она отказалась покидать офис, она не ожидала, что ее вышвырнут и запретят приближаться к участку. Но заблокировать доступ? Что, если бы ей вдруг срочно потребовалось что-то сделать? Она почти слышала, как ее босс ехидно хихикает и приказывает вернуться домой. Вот если бы Леви была здесь, то она бы точно не задавала никаких вопросов. Черт. Сдувшись, Люси повернулась в том направлении, откуда пришла, когда из закрытой двери послышался приглушенный голос: — Три-один-семь-три, если твоя карта не работает, Ледышка. Она застыла на месте. Ей показалось? Она не узнавала голос владельца. Любопытство взяло верх. Люси положила в карман свой пропуск и вбила цифры на контроллере. 3-1-7-3. Лампочка засветилась зеленым светом, а затем последовал звук разблокировки металлической защелки. Люси надавила на тяжелую ручку и навалилась на дверь всем весом. Та поддалась и девушка скрылась за ней. Ей не показалось. Она слегка вздрогнула, когда тяжелая дверь захлопнулась у нее за спиной. Отброшенный деревянный клин лежал в углу уже в течении многих лет, для того, чтобы дверь не закрывалась. В течении всего времени, что Люси приходила сюда, она никогда не была закрыта. Опять же, она никогда не была в архиве без Леви. Различные папки были разбросаны по всему столу регистраций, разбросанные листы бумаги, фотографии вперемешку со скрепками и липкими стикерами. Раньше она никогда не видела здесь такого беспорядка. Леви все аккуратно складывала. — Было интересно, когда кто-то появится, — снова послышался тот голос и тяжелые шаги. — Я застрял здесь, а если Макаров отстранил меня, то это еще не дает вам права игнорировать… Мужчина обогнул угол стойки и застыл: — …нет, — закончил он. Сердце Люси дрогнуло, а в груди словно разразился неистовый пожар.