Дежурство

      Музыка гремела на всю комнату, оглушая академию святой Марии. Невысокая девушка с рыжими волосами, расставив руки в стороны, прыгала на кровати. Карие глаза светились радостью и беззаботностью. Девушка была словно в прострации, из которой её вывел какой-то шум. Включив колонки, кареглазая прислушалась. Шум повторился и, как оказалось, это кто-то стучал в дверь. Причем так стучал, что дверь грозилась слететь с петель. Поправив растрепавшиеся волосы, рыжеволосая открыла дверь. На пороге стоял мужчина, чуть выше самой особы. Лицо не выражало ровным счетом никаких эмоций, однако напряженность все же мелькала. —Петра Рал, не могли бы вы выключить свою бандуру и не нарушать тишину и спокойствие академии? — строго произнес пришедший. —Прошу меня великодушно простить, о дорогой ректор. Однако, хочу заметить, комендантский час в десять часов вечера. Сейчас же без десяти минут девять. Имею право, -произнесла ровным голосом Петра и тут же осеклась. —Извините меня за грубость.       Мужчина устало вздохнул и потёр переносицу. Ничего больше не сказав, Аккерман развернулся и зашагал прочь от комнаты абитуриентки. Не пройдя и пять метров, ректор вспомнил, по какому поводу шел к Рал. Развернувшись обратно, мужчина постучался. Из дверного проема выглянула рыжая макушка. —Абитуриентка Рал, сообщаю вам, что через пол часа у вас дежурство в классе философии, — произнес Ривай и, чуть подумав, добавил: — Со мной. Петра кивнула и закрыла дверь. Прислонившись к двери, девушка медленно скатилась и закрыла лицо руками. Ах, ректор… Она так его любила и ужасно нервничала, оттого и грубила иногда. Кареглазая прикусила нижнюю губу и зажмурилась от нахлынувшего счастья. Находиться рядом с человеком, которого любишь всем сердцем и душой. Не это ли истинное счастье? У девушки уже была зависимость к Риваю. Она не могла думать ни о ком и ни о чем другом, кроме как о Леви. Образ мужественного, серьезного и безразличного мужчины, всё никак не выходил из головы рыжей особы. Все мысли были одурманены им. Сейчас, сидя на полу и закрыв лицо руками, Петра не знала, что ей делать. Неожиданное дежурство с Леви одновременно радовало и пугало. Мысли большим и непонятным ворохом вертелись в голове. Наконец, решительно вздохнув, девушка встала и принялась искать одежду. При дежурстве разрешалось надевать любые вещи — всё что душе угодно. Остановив свой взгляд на мини-шортиках и чёрном свободном топе, Петра потянулась. Такой стиль одежды был явно не по ней, однако он очень удобен. Переодевшись, Рал вышла из комнаты и направилась в аудиторию.

***

      Ривай Аккерман молча шагал по коридорам академии святой Марии и проклинал тот день, когда стал ректором. В их учебном заведении существует давнишнее и неприкосновенное правило. Раз в месяц ректор и еще один из абитуриентов, должны дежурить в классе философии. Почему именно философии? Потому что ректор вел философию, следовательно, и класс был его. Это дежурство было неким равноправием перед учащимися. Вот из-за этого равноправия, Леви возненавидел сегодняшний день. Ведь дежурить ему нужно не с абы с кем, а с девушкой, к которой он испытывает чувства. Теплые и светлые чувства, что грели его холодную душу. В простонародье — любовь. Аккерман чурался этого слова, ненавидел как отчёты. Ректор не знал, что сам попадет в плен карих глаз.       Леви дошел до аудитории и, войдя, заметил, что Петра уже начала уборку. Девушка прибежала раньше, дабы не злить ректора. Рал решила признаться в своих чувствах к предмету своего обожания. Не заметив, что Аккерман уже зашёл, кареглазая продолжила мыть полы и вилять задом. А Леви.а что Леви? Леви фыркнул, чем вызвал испуганный взвизг и принялся вытирать пыль. Достав из шкафчика всё необходимое, мужчина начал убираться. Уборка протекала тихо, лишь иногда звучали фразы и просьбы о помощи. Петра собиралась с духом, но дух не хотел собираться. Вытерев полы, она подошла к Риваю и молча уставилась на его спину. —И долго ты будешь пялиться на мою спину? — раздраженно спросил Аккерман. —П.п.ростите, я не хотела. Просто… — кареглазая замялась, теребя край топа. —Просто что? Говори, что хотела, и закончим уборку, — сказал Леви. —Убрались вроде хорошо, ду… — договорить ему просто не дали. Петра прильнула к губам мужчины, уже готовая к отказу. Но Леви неожиданно ответил на поцелуй, углубляя его и делая страстнее. Язычком он нарочито медленно прошелся по ровным зубкам, небу и наконец сплетаясь с языком девушки. Девушка была в легком оцепенении, но она смогла взять себя в руки и отвечать на поцелуи ректора. Отстранившись, она посмотрела в серо-голубые глаза Аккермана и прошептала: —Я люблю вас, ректор. Девушка рассчитывала на взаимный ответ, но услышала совсем не то, чего ожидала. —Петра, признаюсь, я испытываю к тебе это чувство. Чувство любви. Я не хочу этого. Не хочу тебя любить, не хочу каких-либо отношений. Ответил на поцелуй лишь потому, что знал — это твой первый поцелуй. Хотелось сделать его незабываемым. Забудь об этом, как о страшном сне. Я попытаюсь сделать так же… — Леви развернулся и вышел из аудитории, оставляя девушку одну. По щекам скатывались слезы, а на лице не было ни одной эмоции. Она поняла, что потеряла то счастье, что было с ней на протяжении всей учебы в академии. Счастье ее отвергнуло.