Очистительный огонь

В словах Максвелла Рота, в его движениях, в том, с какой яростью и страстью он смотрел в глаза каждому на своем пути, таилась не просто призрачная свобода. Это было освобождение. Джейкоб слишком долго был пленником памяти об отце, долга и своего двойника в юбке. Когда-то он любил Иви больше жизни, но в разлагающемся мире, среди бесконечных смертей и бесконечной борьбы за власть, сокрытой или нет под наилучшими побуждениями, рядом с Иви, все больше подчинявшейся слепой вере в кредо — и не без смуглой руки проклятого Грини, — на любовь просто не оставалось сил. Он бы, может, и дальше слепо следовал за ней, если бы среди творящегося кругом хаоса не увидел вспышку неподдельной болезненной искренности. Но, возможно, это было безумие. Как-то во время очередных посиделок на задворках театра Джейкоб все же спросил его: — Вы не верите ни в Корону, ни в Кроуфорда Старрика, не верите даже в собственные банды, собственным людям. Во что же вы верите, мистер Рот? — В это, — не раздумывая ответил Рот. Он отсалютовал ему кружкой и залпом прикончил ее. Он никогда не раздумывал над ответами на что бы то ни было. Наверное, в этом был плюс честности. — В тебя. Возможно, Джейкобу стоило бы почувствовать, как его затягивает в новую, куда более опасную ловушку. — Никто и ничто никому не принадлежит. И чем скорее ты поймешь это, мой мальчик, тем проще тебе станет вести эту партию. Все мы с рождения свободны, так почему бы просто не развлекаться до тех пор, пока адское пламя не поглотит нас? Пойдем, — он подлетел к Джейкобу стремительно, он все делал стремительно, и заставил подняться со стула, приобняв за плечи. — У меня есть для тебя подарок. Джейкоб усмехнулся и вскинул бровь. — И какой же? — Очистительный огонь. ** Они стояли на крыше, и Рот распинался все о том же, о прелестях свободы выбора, а мастерская Старрика перед ними вот-вот должна была взлететь на воздух. Джейкоб бросился к краю, когда увидел, как туда входит несколько детей-работников, но Рот схватил его за локоть и притянул к себе. — Зачем ты делаешь это? — яростно выпалил Джейкоб. Он обязан был помочь им. — А почему нет? — просто ответил Рот, и потом прижался тонкими сухими губами к его открытому в изумлении рту. Когда Рот отстранился, дети уже скрылись внутри. От мысли, что они погибнут, сердце Джейкоба будто сковало тяжелой стальной цепью. Рот смотрел на него с надеждой и горячим желанием, и Джейкоб вдруг осознал, что должен освободиться в первую очередь от самого себя. Возможно, бездействие и есть его выход. Его очистительный огонь. Джейкоб поник, опустил плечи и кивнул. Рот положил руку ему на плечо, и под тяжестью его ладони Джейкоб чувствовал, как спадают его внутренние оковы, как пелена слетает с глаз, как все эмоции, кроме азарта, покидают его, оставляя полость в груди. Волна жара от прогремевшего взрыва обожгла его лицо. Джейкоб стиснул зубы и накрыл руку Рота своей. И пусть теперь весь Лондон сгорит дотла, если Рот того пожелает.