Предрассветное небо горит розовым заревом, отбрасывая огромные темные тени от деревьев и высоток. На улицах города-гарнизона еще достаточно пустынно, лишь изредка можно увидеть протеан, направляющихся быстрым шагом в известном только им направлении. Вдалеке виднеется купол сторожевой башни. При розовом цвете он окрасился в золотисто-багровые оттенки. Теплый ветер слегка колышет черную листву вдали. Вся природа будто бы замерла, готовясь к новому дню.
Но, если посмотреть за границу города, через зеленоватый купол, покрывающий небо… Можно увидеть, как красные лучи разрывали землю и все, находившееся на ней, не обращая внимания, что перед ними. Огромные фиолетовые существа заполонили почти все небо. И там, вдалеке, слышны звуки выстрелов, видны яркие зеленые вспышки.
— Коммандер Явик? Вам не спится? — раздался голос позади. Мужчина, стоящий у окна, недовольно сощурил два верхних глаза и повернул голову к сородичу.
— Разве можно спать, когда погибает Империя? — недовольным тоном ответил протеанин.
Поняв, что командир снова не в настроении, собеседник что-то пробормотал и тихо вышел из помещения. Явик проводил его взглядом и вновь повернулся к окну. Тому, кто родился во время Жатвы, не дано было увидеть мир — война может навсегда остаться в нем. Никто уже не надеялся на победу — слишком сложно. По рассказам сородичей Жнецы свалились как снег на голову. Никто к подобному не был готов. Схватка за выживание медленно подходила к своему законному концу, оставалось всего несколько сотен протеан. Высшим командованием была принята крайняя мера — ввести оставшихся в криозаморозку. Дождаться, когда Жнецы отступят в глубины космоса, и возродиться, восстановить империю, подчинить себе низшие расы, чтобы в следующий раз точно победить.
Явик медленно втянул влажный и прохладный воздух. Через всего пару часов снова в битву, убивать бывших братьев. Теперь же они превратились в бездумную армию зомби, выполняющих приказы фиолетовых чудовищ, которые висели над городами протеан, над их почти вымершей цивилизацией. Но прекращать бойню Жнецы не собирались, их целью были все, все до единого. Императора убили трое суток назад. В тот день развалилась главная башня, где находилось все правительство. Попытки спиятать его оказались четными. И пока Жнецы не убьют последнего из Великой Империи, они не остановятся. Сделав еще один вздох, Явик отвернулся от окна.
***
Бои, продолжавшиеся дни, недели, месяцы, года, изнуряли. Снова стрельба из излучателя по марионеткам жнецов. Я привык слышать, как замертво падают мои братья, видеть своими глазами их уход, держать их тела на руках. Позади раздался лязг брони — еще минус один. Сейчас на счету был каждый. Бывшая Великая и процветающая Империя, а что от нее осталось? Не успеваю опомниться, как замечаю, бегущего вперед коммандера. Явика окружает биотическое поле, взмах руки — трое противников отлетают в стену, еще один — двоих отбрасывает на приличное расстояние.
— Победа, задраить переборки! — командует Явик, отстреливаясь.
— Так точно, — отвечает механический голос.
Я делаю назад пару шагов, насколько выстрелов, и врагов скрывают ворота. Нагибаясь к сородичу, понимаю, что он мертв. Со вздохом закрываю четыре потухших глаза. Явик в ярости смотрит на поврежденные капсулы и, попутно что-то спрашивая у ВИ, открывает одну из них. 300 000 погибших — треть нашего народа. Я окунаюсь в свои воспоминания и уже не замечаю, что происходит вокруг. Из транса меня выводит громкий приказ брата.
— Явик, стой, — догоняю сородича, хочу уже схватить его за плечо, но он резко разворачивается и делает пару шагов назад, показывая, что на контакт идти не настроен и читать меня не собирается.
— Я устал, Лука, говори словами, — низко рычит Явик.
— Что делать дальше? Я боюсь, — честно признаюсь я.
— Брат, — Явик все же медленно подходит ко мне. Кладёт руку на плечо, снимая блок.
Передо мной открывается поток чужих чувств: сочувствие, жалость, боль от утрат, но страха не было. Я медленно открываю глаза, поднимая взгляд на старшего брата. Явик умел успокаивать, ему просто стоило показать, что он чувствует. Страх медленно стал отсупать.
***
Я отчетливо помню спор старшего брата с ВИ насчет капсул, а потом темнота, понимание того, что, когда мы снова ступим на землю, все будет иначе. «Империи больше нет. Конец» — последнее, что мелькнуло у меня в голове. Тишина.
