На кончиках пальцев

Пальцы Скотта умеют взламывать сложнейшие замки. Пальцы Ванды умеют взламывать человеческие чувства. Когда они сплетаются, Скотту кажется — если они останутся вместе, для них не будет ничего невозможного. Они оба не могут точно сказать, с чего и зачем началась их история. Может быть, с одиночества Ванды. Может быть, с попыток Скотта заставить девушку улыбнуться. Он был для неё чужим, абсолютно посторонним, самым неподходящим — но разбитые, опустошённые Сэм и Клинт не могли зажечь в глазах Ванды свет. А Скотт смог. Потребовалось совсем немного — несколько удачных шуток, украденный в королевском саду цветок диковинной орхидеи, ночные посиделки с задушевными разговорами, вовремя наброшенная на плечи в ветреный вечер серая толстовка. Ванде просто нужен был кто-то, способный принять её — и Скотт принял, не ожидая ничего взамен. Но однажды на закате Ванда неслышно пришла к нему и осталась до рассвета. Сегодня она снова приходит в его комнату, снова молчит и улыбается. Скотт бесшумно закрывает дверь за спиной Ванды — и в который раз не может понять, откуда в её глазах эти алые блики. Это колдовство, противостоять которому он не в силах, или же всего лишь летний вакандский закат, единственный свидетель их странных отношений? Ванда знает его желания, не читая мыслей. Она безошибочно прикасается к Скотту так, как он хочет, и там, где он хочет, и Лэнг чувствует себя безвольной марионеткой в её хрупких руках. Он сам научил девушку всему, сам дал ей власть над собой, и от этого страсть смешивается внутри со страхом и с безграничной нежностью, и жжёт чуть ниже сердца ещё сильнее. Никто из них не говорит о любви. Ванда считает, что Скотта ждут за океаном; Скотт думает, что он не имеет права привязывать к себе Ванду. Но то, что они так тщательно скрывают от себя и от других, вырывается в каждом поцелуе, в каждом вздохе, в каждом прикосновении. И Лэнг неизменно закрывает глаза — ему кажется, что Ванда способна прочитать в них всю истину, как в распахнутой на самой интересной странице книге. Пальцы Скотта плавят светлую нежную кожу Ванды. Пальцы Ванды выжигают тонкие шрамы на загорелой спине Скотта. Мир тонет в темноте, наполненной запахом вакандских орхидей. Скотт уверен: он первый, но не последний. У них нет будущего. Он — просто везучий уголовник, а она — могущественная ведьма. Поутру Ванда спускает на оранжево-золотой от рассветных лучей пол босые стройные ноги, и Скотт ловит тонкое запястье, прикасаясь к нему губами на прощание. Он следит за каждым её движением, не наглядевшись ночью; смотрит, как бледные плечи скрываются под его мятой серой толстовкой. Почему-то девушка почти не расстаётся с ней. Так парни рано или поздно догадаются, что между ними что-то происходит. Поначалу Скотт этого боялся, но с каждым днём его спокойствие крепнет. Пускай его расстреляет разгневанный Клинт — это лучше, чем вернуться домой и после этого навсегда потерять её. Лэнг довольно жмурится в смятой постели, провожая взглядом расслабленную Ванду. Лишь когда дверь закрывается, улыбка исчезает с его лица. Каждый раз, когда Ванда уходит на рассвете, Скотт отчаянно боится, что она больше не придёт на закате. Пальцы Ванды умеют замыкать человеческий разум. Пальцы Скотта умеют замыкать сложнейшие электрические цепи. И Ванда знает — однажды они останутся вместе, и для них не будет ничего невозможного.