Superman doesn't know

Всё дело в том, что Кэл-Эл, пришелец с планеты Криптон, никогда по-настоящему не знал, что такое быть Кларком Кентом, землянином из Канзаса. Всю свою жизнь он только воображал себе Кларка, преизрядно при этом развлекаясь. Конечно, весело стало не сразу, детство и подростковый период дались ему непросто. В самом начале земной жизни он был слишком мал, чтобы понимать, почему нужно скрывать то, что он умеет, но скрывал, чтобы не огорчать маму и папу. Потом он бунтовал – даже внеземное происхождение не могло изменить то, что являлось неотъемлемой частью природы любого подростка. Он бывал неосторожен: очень уж хотелось показать себя во всей красе, впечатлить Лану и утереть носы противным одноклассникам. Он наслаждался своими возможностями, испытывая себя на прочность. Чудо, что в те годы он ни разу не попался на горячем, на бегу обгоняя поезда или поднимая машины. Только став взрослым и войдя, так сказать, в полную силу, Кэл начал получать удовольствие от своих «пряток», и забавлялся, придумывая, какую ещё нелепость может сделать или сказать милый неуклюжий Кларк. Кэл-Эл сам шутил и сам же смеялся над своими шутками. Супермен без чувства юмора был бы слишком помпезным и пафосным персонажем. Кэлу нравилось считать, что Кларк – его лучшее детище, и он бы не тяготился им, если бы не встретил Лоис Лейн. Лоис – это действительно серьёзно, никакого сравнения с Ланой или любой другой девушкой, которые нравились ему в старших классах. Лоис сама по себе являлась насмешкой над его представлениями о человечестве. Она – его личный антикриптонит, его сокровище, ради которого можно не только земной шар в обратную сторону раскрутить. Лоис дымила, как паровоз, и свято верила в силу витамина С. Лоис давала ему (Кларку) полезные советы, как старшая сестра, которую родители уговорили присмотреть за бестолковым братом, и восхищалась им (Суперменом), как самая влюблённая женщина на свете. Лоис могла спуститься с Эйфелевой башни в компании водородной бомбы на лифте с оборванным тросом. Или броситься в Ниагару, чтобы проверить, не является ли Кларк Кент Суперменом, – очередная безумная идея, которую она вбила себе в голову. Или очередное гениальное озарение, которыми славится любой хороший репортёр. А Лоис не просто хороша – она лучшая, и ему так хотелось стать лучшим для неё. Она вскрыла его пуленепробиваемую огнеупорную оболочку, как раковину моллюска, вытащив под лучи жёлтого земного солнца мягкую плоть сердца. Он вышел из положения с водопадом – и глупейшим образом попался с очагом любви, или как там называлась эта штука. Потому что он хотел ей попасться: Кларк Кент стал ему тесноват, и к тому же Лоис не любила Кларка. Ради Лоис ему захотелось стать человеком. Захотелось узнать, каково это – быть Кларком Кентом на самом деле, а не играть в него. Разумеется, возможность у него была: он же был Суперменом – всемогущим созданием. Выслушав предостережения Лары, он не позволил себе задуматься над её словами, не разрешил себе замешкаться, глядя в полные слёз глаза матери. И он не стал говорить Лоис, что собирается сделать, продолжая убеждать себя в том, что отказывается от Супермена ради неё. Поступил малодушно, потому что не был до конца уверен в её реакции. Перед самим собой Кэл душой не кривил: он не хотел знать, если Лоис любит в нём только Супермена, а человек её не интересует, как всё это время не интересовал Кларк. Он попытался слить обе свои личности в одну, новую, и сам толком не представлял, что из этого выйдет. Вся правда заключалась в том, что Кэл-Эл никогда раньше не был человеком, только изображал из себя такового, руководствуясь невнятными представлениями о людях, внушёнными ему обеими парами родителей. Он не знал чего ждать, но поначалу всё шло хорошо. Он не скучал по своим супервозможностям, он и так был молод, силён, здоров, счастлив – и у него была Лоис. А потом человечность свалилась прямо ему на голову, набив здоровенную шишку. Впервые в жизни ему не приходилось сдерживаться, потому что сдерживать стало нечего. Он ослеп, оглох, стал раздражающе медленным, да и ещё и глупым, потому что совершенно не озаботился тем, как же они будут выбираться практически с Северного полюса при условии, что Кларк Кент не умеет летать. Это обстоятельство и ещё сто тысяч вещей, о которых Кэл-Элу не приходилось задумываться, – человеческая жизнь с наскока оказалась невероятно сложным занятием. Список Супермена «Я не должен» раньше состоял из одного пункта – «вмешиваться в ход истории человечества». Список Супермена «Я не могу» был девственно чист. Перечисляя то, чего не может Кларк Кент, можно было исписать рулон туалетной бумаги. Прежде всего, он больше не мог защитить Лоис – даже от банальных приставаний в придорожной забегаловке. И он больше не мог защитить людей от врага, унаследованного от отца. Под взглядом генерала Зода с экрана телевизора он почувствовал себя таким, каким стал по собственному выбору, – бессильным. Тем, кто ничего не может изменить ни для себя, ни для других. Он бросил Землю в час нужды ради личного счастья – вот как всё это выглядело со стороны, да и для него самого тоже. А счастье – получил ли он его? Растерянные глаза Лоис, когда она помогала ему после драки, прожгли в его уверенности огромную дыру. Сможет ли она жить с ним – и не сравнивать? Примет ли она одного Кларка, который утратил право на красный плащ и имя Кэл-Эл? Быть соперником самому себе – ну не идиотизм ли? По сути это ещё хуже, чем быть заменой погибшего возлюбленного. Супермен не сможет упокоиться с миром во льдах, он будет жить в воображении Лоис, будет вечно служить линейкой для измерения Кларка Кента. Он почувствовал себя убийцей – самоубийцей, и ничего не мог с этим поделать. Обратной дороги не было, кристаллы в убежище Супермена замолчали навсегда. Лара и Джор-Эл больше не придут на помощь не оправдавшему их надежд сыну, да и возлагали ли они на него свои надежды всерьёз или просто хотели, чтобы он выжил? Надежда – такое человеческое слово, последний оплот, защита от вечной темноты и собственной слабости. Как удачно, что он теперь человек, значит, может позволить себе надежду вместо отчаяния. Путь к себе долог, он пролегает по ледяной пустыне, сквозь снег и ветер, но он проходит по нему – ради зелёного огонька надежды, чтобы воскреснуть и воспарить над миром, чтобы принять бой, даже если он окажется последним. Генерал Зод и его приспешники воплотили в себе силу слепого разрушения, которая крушит стены, вместо того чтобы открыть дверь, Супермен предстал перед ними воплощением порядка, творимого из хаоса, истинным наследником погибшего Криптона, который они так ненавидели. Кларку Кенту не было места в этой схватке, и он покорно отступил, прихватив с собой все шутки и всю свою нелепость. Говорят, люди не ценят то, что имеют, пока не лишатся этого. Теперь Кэл-Эл в полной мере понимал, что это означает. Он вёл счёт своим потерям: силы, Лоис, возможности. Лоис тоже потеряла: она дважды потеряла Супермена, которого любила. Урок человечности был усвоен и дал хорошие всходы, настало время собирать урожай и принимать решения, уповая на то, что на этот раз они будут верными. Плод, сорванный с Древа познания, должен вернуться на ветку, хорошо, что Супермен всемогущ и умеет обращать вспять необратимое. Всё случившееся – это только «может быть» в безбрежном океане вероятностей, неудачный эксперимент, и Кэл-Эл сохранит его в своей памяти вместе с горечью неудачи и улыбнётся, водружая на нос очки Кларка Кента. Он будет играть в Кларка, пока Лоис будет счастлива, гоняясь за своей недостижимой красно-синей мечтой. Иногда счастье – это то, что мы не можем получить, а не то, что мы получаем. Расклад оказался проще, чем выглядел вначале. Кларк Кент может позволить себе безответно любить Лоис Лейн, а Кэл-Эл должен быть Суперменом. Супермен выживет без Лоис, но погибнет, если потеряет себя самого. А кто же есть он сам?.. Иногда не знать ответа на этот вопрос и есть верный ответ. Не быть кем-то одним – возможно, это и есть быть собой. И посмотрим, куда это его заведёт. В конце концов, теперь-то он точно понимает, что значит быть человеком.