Соигрок

      Это длится уже неделю.       Я прихожу в свой холодный одинокий дом, бросаю вещи под стол, кидаюсь на кровать, желая поскорее заснуть… Лежу и чувствую себя совершенно опустошённой. Я словно вернулась в прошлое, словно и не было той волшебной весенней поры, когда в сердце распускались нежно-розовые бутоны, а щёки наливались трепещущей кровью. Словно и мира никогда не существовало, а была лишь эта серая пародия на реальность, которая уже надоела до боли.       Я сжимаю жёсткую картонную подушку, стараясь убежать от ненужных мыслей и внушить себе последний смысл жизни. Но тут я замечаю на одеяле кровь. Оборачиваюсь и вижу крепкую мужскую руку, принёсшую мне на этот раз печень… В прошлый раз мы делили ребро, в позапрошлый — кусок какой-то кишки… Когда-нибудь здесь окажется и сердце, но до этого ещё далеко, и не стоит думать об этом.       Он освещает лицо кривой ухмылкой, и я достаю из кармана кубики. Кидает он. Кидаю я. Ему выпадает четыре, а мне — одиннадцать. У меня больше. Значит, в этот раз и преимущество у меня.       Я выбираю игру. Мы можем посвятить своё время настолкам или же сходить до школы наперегонки, можем хоть с крыши спрыгнуть… Мне настолько всё равно, что я тыкаю в потолок и по воле случайности предлагаю сопернику конкурс готовки. Он понимает, что мне всё равно, кивает и не задаёт вопросов. Он на самом деле очень похож на меня и отличается лишь тем, что не достоин победы.       Ведь только я должна выиграть, чтобы собрать настоящий мир воедино!       И, по правде говоря, кроме жажды получить все части тела я на этой неделе ничего не чувствую. Как мы только умудрились убить Таро-сенпая? И зачем нам эта глупая игра, где мы отдаём друг другу его органы и постоянно таскаем друг у друга возлюбленный труп? Незачем, по большому счёту. Просто так получилось, потому что мы слишком одинаковы и оба думаем о выигрыше.       И мы играем, и играем, вырезаем новые органы и куски мяса. Каждый день бываем вместе.       Мой любовный алтарь скоро будет сильно вонять.       Тем не менее, игра-готовка за это время кончилась! Он даёт мне своё блюдо. Я даю ему своё. Чьё лучше, тот и выиграл. Простые правила. Но мы не можем взять в руки тёплые вкусно пахнущие миски, так как я знаю, что моя еда отравлена, ровно как и он знает, что я тоже сыпала яд в его тарелку. Ведь я ненавижу его. И это взаимно. Мы хотим смерти своего соперника, и даже не скрываем этого.       Бывает, прихожу к нему домой под утро. Он ещё спит как раз возле посмертно прекрасного Ямады, чуть ли не в обнимку, отчего меня воротит. Заношу над ним нож, а он просыпается, достаёт из-под себя топор, я выпрыгиваю в окно (благо, лететь один этаж), он — следом, и мы бежим таким образом до самой школы. Время — пять часов, никого на улицах нет, что странно и одновременно хорошо. Меньше людей убьём по дороге!       И эта неделя уже кажется мне целым десятилетием — половиной жизни.       Парадоксально, но наши игры со стороны не кажутся мрачными или жестокими. Многие думают, что мы обычные парень и девушка, которые любят проводить время вместе. В наших отношениях присутствует тон вежливости. И, если я дала ему отравленный соус, он не выбросит его. Он пригласит к нам лучшую знакомую, которой мы скормим наши кулинарные шедевры, после чего она умрёт или будет доставлена в больницу — тут уж кому повезёт. Но если она не сдохнет, то моё блюдо будет признано неэффективным, и я проиграю, чего я не хочу. Потому я при первой же возможности протыкаю гостью сзади длинным ядовитым ножом. Немного сжульничать — не страшно, да и человеку меньше страдать.       Соперник, конечно, злится, обещает меня убить… Впрочем, не только обещает, но и настойчиво пытается, как и я, однако. Да вот всё же не хочется потом в одиночку мыть полы и запирать в подвале трупы… И ещё удобно это, когда рядом есть тот, на которого можно свалить грехи.       Полиция в нашем городе доверчивая. Даже слишком.       После уборки я забираю у него печень, провожаю неприятеля до дома. Я всегда за ним следую. Не хочу упускать ни на минуту. Иногда я даже тайком остаюсь ночевать у него под кроватью. Он меня, конечно, находит, когда выходит из душевой, весь голый и безоружный. У меня, к сожалению, тоже не всегда оказывается под рукой тесак или та же циркулярная пила. Я сообщаю ему о своей беззащитности. Но он никогда этому не верит, и потому вечно в таких ситуациях спешит облапать, разодрать одежду. Он считает меня бесполезным куском мяса, выворачивает руки, бьёт по ногам… Я и сама бью его по ногам, уродую его рожу как могу, не стесняюсь попадать в разные места и вообще ничего не стесняюсь.       Иногда эти бои заходят слишком далеко, за пределы всякой драки, и он, поддавшись нашей дикой Таро-мании, грубо лезет ниже пояса, кусая где-то наверху чьи-то губы. Мы сливаемся на несколько моментов, ненавистных, но таких приятных стонов. Всё тело горит, и какой-то ком висит в животе. А мой ненавистник царапает бока. Он делает это назло, чтобы насладился моей привязанностью к нему, удостовериться в том, что я никогда не смогу оскорбить сенпая…       Наивный.       Спустя час я прихожу домой, открываю алтарь имени Таро Ямады, кладу печень рядом с правым глазом и кистью левой руки, отхожу назад и любуюсь.       «Потерпи, сенпай, это продолжается всего одну неделю, но завтра я обязательно его обхитрю, постараюсь!» — говорю я каждый день, кидаясь на кровать, тщетно пытаясь заснуть.       На самом деле мне не известно, сколько времени это продлится. И ещё я не уверена, что это происходит наяву. Всё походит на наркотик — ночной кошмар, которого ты всё время хочешь, в котором ты всё время нуждаешься, который разрывает тебя изнутри с ярко-ярой беспощадностью.       И длится это целую вечность.