..............................

переписка в Твиттере. 11/23/16 Пользователь @GerardWay @mikeyway мне нужна твоя помощь! встречаемся на твоей кровати сегодня после ужина! Пользователь @mikeyway @GerardWay отличная идея! но что случилось? что-то неотложное? Пользователь @GerardWay @mikeyway конечно неотложное! ради глупостей я бы не потащился в соседнюю комнату, а просто написал бы!!! Привет, меня зовут Джерард. Мне 19 лет и я очень самостоятельный ребенок. За всю свою жизнь я так и не нашел ничего, что могло бы поднимать мое настроение, что могло бы стать мои призванием. Именно из-за этого я решил стать художником. Скоро мне нужно будет сдать вступительные экзамены, а дальше я собираюсь свалить отсюда. Приближался вечер, около восьми вечера, пятница. Я лежал, замотанный в любимом мягком покрывале, листая ленту в твиттере. В это время за окнами солнце давно село, суровый ноябрь приближал зиму. Каждой клеткой своего несчастного организма я чувствовал, как холод обволакивает меня, я сильно мерзну. Длинные черные пряди грязных волос распластались по моей подушке, от них сильно пахнет сигаретами. Внезапно дверь в мою комнату с грохотом распахивается, я слышу страшный шум, который заставляет меня развернуться с выражением лица а-ля «что тут, черт возьми, происходит, ублюдки???». — Иди на ужин, сумасшедший задрот, до тебя не докричаться! — орет Майки в дверной проем, чуть наклонившись и жмуря глаза под толстыми линзами очков. Он напугал меня, но я криво улыбнулся и выпрыгнул из одеяла, пытаясь схватит его. Он успевает сбежать. Майки — мой младший брат. Самый странный человек в моей жизни, и несомненно, я люблю его. Между нами существовала та незримая связь двух братьев, которая нас держала вместе. Мы понимали друг друга с полуслова. С самого детства мы были лучшими друзьями, я очень ценил это. Иногда я пропадал ночами у «друзей», с которые напивался или закидывался чем-нибудь, а он, бережно и заботливо, всеми силами пытался стереть с меня статус «малолетнего наркомана-алкоголика». Он жертвовал доверием родителей, чтобы я не терял свое. Он врал родителям, когда говорил, что меня не было ночью дома потому что я подрабатывал в приюте для собак на ночных сменах, а не шлялся по сомнительным местам с выпивкой. Он — мое все. Я благодарен ему, пусть он и неадекватный придурок.  — Джерард, подай миску с салатом, — спокойно сказала мама, протягивая руку в мою сторону. Я взял эту огромную тарелку с нарезанными овощами и протянул матери. Она грозно окинула меня взглядом и улыбнулась. В нашей кухне всегда царила угнетающая и унылая атмосфера. Моя мать проводит почти восемьдесят процентов своего времени именно тут, как она еще не сошла с ума? Не знаю.  — Майкс, пойдем? — тихо шепнул я ему на ухо, чтобы наша мать не заподозрила ничего странного. Он спокойно кивнул, дожевывая последний кусок тушеного брокколи. Я наблюдал за ним, как жевал, как еда медленно спускается по его глотке, как его кадык дергается, как он нервно покусывает губы. Это мой гребанный брат, я знаю о нем все. Мы быстро побежали вверх по лестнице в комнату Майки. Я вбежал первый и плюхнулся на кровать брата, подушка подскочила. Он сел рядом и положил голову мне на колени, доставая телефон из заднего кармашка джинс. Наши с Майки комнаты разделяет стена. Его комната немного больше моей, точнее шире. Майки — неряха, поэтому его комната кажется намного меньше из-за обилия разбросанной одежды, непонятных вещей, купленных на блошином рынке, грязного белья. Иногда наступают времена, когда мама решает исправить это. Она врывается сюда, как какой-то супергерой, наделенный способностью убираться со скоростью света. В ее руках швабра и пылесос, а на ней красуется красный фартук с бантами и латексные перчатки, которые она купила в супермаркете. Не спеша, спокойно она начинает разгребать весь этот хлам, находит ложки и вилки, оставленные тут. Складывает просто горы грязной одежды в корзину, а потом еще час грузит все в стиральную машину. Чудо-женщина. Моя комната совсем не такая, я люблю порядок. Моя комната меньше и уютнее, мне так кажется. На стене висит плакат с Боуи, а на двери с The Smashing Pumpkins. Близко с дверью стоит моя небольшая кровать, где я провел половину своей никчемной жизни. Прямо за кроватью письменный стол, там лежат мои рисунки, все барахло, которое накопилось здесь. Взглянув на Майки, я тут же перевел взгляд на его телефон, где красовалась переписка с кем-то в твиттере. Я знал всех его друзей, весь его круг общения, но это был кто-то новый, тот кого я еще не знал.  — Хм, с кем это ты переписываешься? Дай-ка посмотреть! — воскликнул я, выхватывая его телефон. Он завопил и начал махать руками, пытаясь отобрать у меня свой кусок металла. На экране по-прежнему оставалась переписка с его новым знакомым, которого я так жаждал узнать. Это был некий Фрэнк Айеро, так гласил его никнэйм в твиттере.  — Кто это такой, Майкс? — спросил я, играя бровями, строил супер удивленное лицо. Убрав руку за голову, я ждал ответа, подыгрывая бровью.  — Это мой новый знакомый! Верни телефон! Я встал на кровати и начал копаться в их переписке. Они так мило общались, отправляли друг другу смайлики и фотографии. Также, тут я заметил, часто мелькающее свое имя. Он частенько тут обо мне болтает.  — Ну и кто же такой этот загадочный Фрэнк Айеро?  — Мы познакомились случайно, он меня ретвитил долгое время, я решил познакомиться. Не понимаю почему ты так заводишься, — говорил он. Я видел, что ему сложно, это все звучит, как оправдание, а оправдания сильно раздражают его. — Все же нормально!  — Майкс, он нравится тебе?  — Нет. Не нравится. Я отдал ему его телефон и продолжил расспрос. Вы можете смело заявлять, что я ужасный брат и не даю ему жизни, но ради всего святого, я просто волнуюсь. Волнуюсь за него больше всего на свете.  — Как давно вы познакомились? — спросил я, скрестив руки на груди. Ожидая ответа «один день», я задрал нос и уткнул взгляд в потолок.  — Две недели назад, — воскликнул он, вздымая руки. — Две недели, черт возьми, назад!  — Так почему же вы еще не пошли куда-нибудь гулять? Это же так просто, Майкс!  — Господи, ну что ты завелся так?  — Я же волнуюсь за тебя! — крикнул я, сильно жестикулируя. Он разул глаза и смотрел на меня с каким-то презрением. — Пригласи его завтра погулять!  — Джи, я стесняюсь.  — Я пойду с вами!  — Нет.  — Пойду, а то я расскажу маме, что ты так и не прибрался в ванной, она разозлится.  — Во сколько его позвать? Так мы и договорились. Завтра в полдень в одном из Старбаксов в центре Бельвиля. Я прыгнул на Майки, воображая себя победителем или спасителем от какого-нибудь страшного маньяка, который мог бы скрываться под именем Фрэнк Айеро. 10:43  — Майки, мать твою, выходи! Я тоже должен сходить в душ! Хочу быть неотразимым! — крикнул я, хлопая ладонями по двери ванной комнаты. Судя по всему Майки и не слышал меня, зато я слышал его смешной голос, когда он распевался под струями горячей воды. Оказавшись в душе, я налил в ладонь немного шампуня с запахом вишни и намылил волосы. Не сильно хотелось пахнуть сигаретами и отпугивать всех окружающих. Мне уже не терпелось увидеть этого Фрэнка Айеро, который не давал мне покоя уже 14 часов. Кто это такой? Почему он пишет моему брату? Почему это так сильно беспокоит меня? Я не знаю, сложный вопрос. Смыв с себя пену, я замотался в полотенце, вытер волосы и вышел из ванной. В комнате было в десять раз холоднее, чем под струями кипятка. Только кипяток грел меня последний год, год одиночества.  — Джи, ты все еще не одет? — воскликнул Майкс, присев на мою кровать. В его больших глазах читалось что-то вроде: «ты совсем долбанутый? у тебя полчаса»  — Я быстро. Холодный ноябрьский ветер сдувал волосы с моего лица. Я был одет достаточно прохладно, поэтому не согласился бы гулять по улице с этими парнями. Майки стоял около входа в Старбакс, замотанный в длинный черный шарф. Внезапно из-за спины Майкса высунулись тонкие ручонки. Кто-то обнял его сзади и он улыбнулся. Сначала я подумал, что это какая-то девчонка, его знакомая, не знаю, но это оказался тот самый Фрэнк Айеро.  — Привет! Неужели это правда ты? — пролепетал Майки, обнимая низкую фигуру рядом с собой. — Вот, смотри, Джерард, это тот самый Фрэнк, которого ты так боялся…  — Я не боялся его, — фыркнул я, скрестив руки на груди. Фрэнк посмотрел на меня и мило улыбнулся. Он больше походил на ребенка. Его детские глазки светились и искрились, когда он смотрел на своего «интернет друга». — Меня Джерард зовут.  — Да, я многое слышал о тебе, я Фрэнк, — он снова улыбнулся и протянул мне руку. Я пренебрег его дружелюбным настроим и убрал руки в карманы пальто. — Кхм, хорошо… Мы зашли внутрь кафешки. Здесь всегда довольно тихо и приятно, нет этого гнета, который заставляем меня умирать. Парни подбежали к единственному свободному столику и сразу уселись за свободные стулья, ведут себя, как бешеные. Вальяжно подойдя, к занятому ими столику, я аккуратно присел на стул.  — Может поближе познакомимся и закажем кофе? — сказал Фрэнк, размазывая по рукам антисептик, пахнущий Бабл гам. Немного о самом Фрэнке (исходя из того что я уже знаю). Низкий парень. Темные, почти черные волосы. У него проколота губа, в нем находится кажется просто колечко, я не разглядел. Его глаза цвета того самого кофе, который он сейчас мирно попивает, грея руки об стакан. Одевается он скромно: джинсы, порванные на коленях, старое пальто и бордовый шарф; с собой у него небольшой рюкзак. Внезапно он резко развернулся и взял свой рюкзак в руки. Мы с Майки странно переглянулись и снова посмотрели на него. Он достал небольшую книжку и ручку. Возможно он умеет рисовать? Внутри проснулось желание похвастаться своими умениями, нарисовать что-то очень крутое, но настроения никакого. Скрывшись за своими руками, он наклонился над, распахнутой книжкой и начал что-то калякать. Я подставил руку под голову и пристально наблюдал за ним, за каждым его движением.  — Что ты рисуешь? — поинтересовался Майкс. Его слегка загорелая кожа казалась такой бледной в дневном свете, это все из-за плохой погоды. Фрэнк резко поднял голову и приоткрыл рот, пытаясь сказать хоть слово.  — Это герои мультфильмов Бертона, — сказал он, повернув книжку к нам, чтобы мы могли хоть что-то разглядеть. На блеклых сероватых листах потрепанной книжки был изображен Франкенвини из одноименного мультфильма. Три скетча собачки с разных ракурсов.  — Чем ты обычно занимаешься? — спросил я, нарушая ужасную тишину, я ненавижу тишину. С самого детства я чувствовал себя очень плохо, когда оставался дома один. Я не мог включить радио, чтобы эта пустота, вакуум и страх пропали. Все детство я жил в страхе.  — Оу, хм, я играю на гитаре, — начал он, почесывая затылок. Его темные волосы легли на шарф, мне хотелось рисовать. — Я хочу играть на разных инструментах. Интересно, такой молодой, полный энтузиазма, не то что я.  — Я хочу кофе. Достав из кармана горстку монет, я взглянул на светящуюся табличку с ценами. Шрифт и цвета были подобраны прекрасно. Коричневый и оливковый, мне нравится. Такое сочетание цветов меня успокаивало, заставляло чувствовать себя в безопасности, тепло. Прислонившись к витринам с разными сладостями, я приглядывался к названиям всех кофейных напитков.  — Здравствуйте, большой карамельный латте, пожалуйста. Девушка работающая в это заведении что-то понажимала в кассовом аппарате и спросила мое имя. Получив свою дозу кофеина в большом картонном стакане, я отправился обратно к столику, где сидели Фрэнк и Майки. Он вели себя точно, как маленькие детишки, рисующие каракули цветными фломастерами. За большими окнами дождь по-прежнему бил по скользкому асфальту. Снег и лед немного оттаивали из-за дождя, будет только хуже. В помещении создавался еще больший уют, мне хотелось находиться здесь подольше.  — Дай-ка сюда, — сказал я, садясь за стол. Выхватив книжку у Фрэнка из рук, я рассмотрел его рисунок. Вроде бы ничего такой, рисует не супер круто, но может, может научиться. Взглянув на стол, я взял ручку и посмотрел на ребят. Сейчас я с легкостью мог прочитать в глазах Фрэнка что-то вроде «я не доверяю тебе, мразь, там же столько убогих рисунков, ты можешь все увидеть и будешь смеяться надо мной». Выглядел таким несчастным и безобидным, уф. — Можно я нарисую что-нибудь?  — Хорошо, — пролепетал Фрэнк, укладывая свою голову на руки Майки, рядом. При таком освещении, желтоватом, его волосы выглядели не так, как под хмурым белым дневным светом. Они были слегка синеватыми, а то и зелеными, я не понимаю. Открыв его драгоценный скетчбук на рандомной странице, я взял ручку со стола. Первое, с чего я начал: наброски. Немного наметил фигуры, руки, примерное расположение голов моих подопытных натурщиков. Фрэнк резко поднялся и ошеломленно посмотрел на меня.  — Не двигайся, мать твою! — выругался я, заставляя Фрэнка принять старое положение. Он также резко опустился, в страхе глазея на меня. Майки постоянно вертелся, но я не ругался на него, ну не понимает парень. Так мы проводили время вместе, разговаривая о чем-то, смеялись. Как только стемнело мы пошли прогуляться по улице. Ветер стих, просто холодно и темно. По небу плыли обрывки туч, загораживающие звездное небо. Все такое мрачное и хмурое разбавлялась детским хихиканьем Майки, всегда удивлялся, тому что он с виду серьезный и даже взрослый, но со своими друзьями он такой ребенок.  — Я думаю нам пора, — сказал я, резко остановившись. Они посмотрели на меня, как умалишенного, но я просто хотел попасть домой. Майки закатил глаза, но он прекрасно понимал, что спорить со мной не стоит, просто бесполезно. Фрэнк стоял в недоумении. У него на лбу была бегущая строка «что мне делать? я ничего не понимаю. почему вы молчите?» — Майки, мы идем домой?  — Может быть сначала проводим моего друга куда-нибудь?  — Нет-нет, все нормально. — он обнял моего брата. — Я могу пойти домой один. — усмехнулся Фрэнк. Это был смешок одинокого ребенка с дефицитом внимания, мне все равно. Затем Фрэнк посмотрел на меня. Буду ли я его обнимать? Почему бы и нет? Обняв его за плечи, я подержался так секунды три и отпустил. Схватив Майки за руку, я потащился к нашему дому. Холодная темная улица. Табачный дым, поднимающийся высоко-высоко. Я постоянно говорю себе «я нормальный, я нормальный», но нет, нельзя верить! Не верьте себе! Осколки звезд срываются с неба, исчезая где-то далеко. Ощущался привкус карамельного латте и печенья, такой теплый. Мне грустно, мне так грустно. Небо такое безоблачное, чистое и невинное. Это отвратительно, я устал. Я никому не скажу, ничего никому не скажу.