Символ

В ее жизни все казалось символичным. Или она хотела, чтобы это казалось таковым. Манерные ужимки. Истеричный смех. Громкий, срывающийся на визг голос, доказывающий что-то про милость. Перона кривит губы в усмешке, проходя сквозь зеркало. Такое же лживое, как и она сама. Ложь - это нормально. Притворство - это спасение. Маленькая загнанная в угол девчонка-потеряшка. Перона заходится в странном смехе. Потеряшка. Она всем сердцем ненавидит это слово. Оно клеймом жжет кожу повыше сердца. И принцесса почти физически ощущает боль. Ту боль, что не должен ощущать вечный ребенок. Ту боль, которую способен испытывать лишь тот, кем ее никогда не считали. И это забавляет. Вернее забавляло, пока не услышала сухое "лгунья". Ядовито-розовая помада приторно-сладко пахнет и с трудом оттирается с кожи. Сухие губы неодобрительно поджимаются, и Перона замирает пойманным зверьком в лапах большого сокола. Грубые мозолистые пальцы уверенно стирают раздражающий фактор, а она все никак не может успокоить бешено стучащее сердце. Мягкие губы подрагивают в преддверии рыданий. Перона бежит. Быстро-быстро. Как можно дальше. Сбегает, пока тщательно лелеемая маска не разбилась вдребезги. Но она разбивается. Разлетается подобно осколкам битой посуды, которая выскальзывает из рук. Разлетается, и Перона не знает, что делать. Испуганный взгляд на раненного мечника. Даже у сильнейших бывают ранения. Она громко ругается, быстро обрабатывая рану. Дрожащей ладонью сжимая чужую руку, лихорадочно скользит взглядом по лицу, пытаясь убедиться, что все хорошо. Все хорошо. Перона сползает вниз по стене и с силой сжимает колени. До дрожи хочется плакать, и соленая влага скользит по щекам, оставляя черные разводы. Она не хочет больше оставаться одна. Не хочет. Не хочет. Не хочет. Словно маленький ребенок, прижимает к себе Кумаши, почти с ненавистью крича своим режущим уши голосом, чтобы он не возвращался. Но сокол всегда прилетал назад. Спустя недели, месяцы, все же прилетал. И всегда встречал изменившуюся принцессу. Почти всегда. Тихо скрипят двери замка, и Перона почти в ужасе отпрыгивает от мечника, стыдливо пряча руки за спину. Она сама не понимает почему стесняется своей помощи другому. Но соколу, кажется, все равно. Девушка презрительно морщит нос и высказывает все, что думает о тупых мечниках. Она раз за разом заставляет маримо стонать от уныния и ничтожности, но соколу все еще все равно. Громкий стук каблуков и еще более громкий хлопок двери. Ну, и не надо. Сама разберется. Только бы соколиный взгляд не сверлил. Нет. Она окончательно запуталась. Если все равно, то зачем обнимать? Это же объятия, да? Перона заходится в истеричном смехе. Вновь ядовито-розовая помада на губах и слишком яркая подводка глаз. Проверить. Просто проверить. Она кусает грубые пальцы, когда сокол стирает помаду. Громко язвительно смеется, с яростью шепча, что ненавидит, и уходит провожать тупового маримо. Прекрасное прощание. Перона собой почти довольна. Этого почти хватает ненадолго. Вновь пустой замок. Вновь внимательный взгляд. Кажется, в нем мелькнуло облегчение. Нет, все же кажется. Перона горько усмехается и заявляет, что останется насовсем. К чему бежать? Добыче не пристало уходить, верно? Ярко-розовые глаза закрываются. Не рассчитала сил. На грани реальности кажется, что ее держат на руках. Нет, все же кажется. Сокол бы так не поступил. Тишина. Тьма. И почти невесомый поцелуй в лоб. Всего на мгновение, но ей хочется верить, что было. В ее жизни всегда все было символично. Или ей просто хотелось, чтобы это было так. Но один символ навсегда останется с ней. Маленькое изображение сокола чуть ниже сердца. Сердца, которое теперь бьет лишь ради мистера "все равно".