Молчанка

Рейген зажёг сигарету. Посмотрел на тлеющий оранжевым кончик, на прозрачный дым, вдохнул запах, подумав, что давно не курил. Успел забыть запах табака. На языке появилась слюна и предвкушение — сейчас коснётся горечи фильтра. Он поднёс к губам сигарету двумя пальцами, покрутив несколько раз между ними из стороны в сторону. Прежде чем взять в рот, приоткрыл губы и кончиком языка коснулся фильтра — по старой привычке, ещё со школы осталась. Зажмурившись от горького вкуса, Рейген выдохнул. И наконец взял сигарету в рот. Затянулся спешно, словно сейчас сигарету отнимут, и пока не передумал — устраивать шоу для Экубо стало слишком привычно. На секунду-две задержал дым, а потом выдохнул. Тот полетел неровной струей, растворяясь воздухе. Глаза немного заслезились — отвык, — но следующая затяжка сразу же последовала за первой, уже медленная, неспешная, словно распробовал, дорвался, и никто уже не отнимет запретное. — Так и будешь пялиться? — спросил Рейген и стряхнул пепел в блюдце на столе перед собой. Экубо не ответил. Он сегодня был подозрительно молчаливым. Раньше хоть трещал без умолку, а сегодня словно кто-то наложил на него «молчанку». Обычно разговор начинался с простого вопроса: «Выпить есть?», и Рейген отвечал: «Здесь офис, а не бар». Маленький ритуал, без которого не начиналось их одностороннее общение. Сегодня, похоже, была очередь Рейгена трепаться за жизнь. Странно спокойное напряжение бежало по коже. Сердце билось в висках, словно метроном, отсчитывая секунды до... чего-то. То ли когда Экубо бросит играть в молчанку и расскажет причину своего внезапного появления; то ли когда самому надоест вот так курить под пристальным взглядом. Экубо часто приходил в теле охранника Когтя — чем-то оно ему приглянулось, — и неизменно пожирал взглядом. Рейген не был против такой компании — на лице человека легче было видеть малейшие изменения в мимике и эмоциях. Следующая затяжка подарила спокойствие. Ненадолго прикрыв глаза, Рейген неторопливо выдохнул дым. — Если скажешь, что принёс с собой алкоголь — пошлю, — предупредил Рейген, когда Экубо впервые за весь вечер пошевелился. — И я знаю, зачем ты здесь. Экубо ухмыльнулся, бросая ему вызов своей дурацкой улыбкой. Видеть её на лице человека было уже привычно. Рейген фыркнул: — Предсказуемо, — и внезапно его охватил азарт. — Остановишь, если я не прав. Свободной рукой Рейген медленно коснулся узла галстука, слегка ослабил. Он чувствовал почти физически, как Экубо залипает на нём, поглощает увиденное, впитывает в себя. Что-то в его мозгу повредилось, если он захватывает чужое тело только затем, чтобы смотреть. Может ли дух чувствовать эмоции — если не считать дикую навязчивую идею править миром? А привязанность — если не привязан к месту своей смерти? А желание? А возбуждение?.. Указательный и средний пальцы проникли за узел, с тихим шелестом потянули вниз плотную ткань. Шелест был слишком громким в установившейся тишине. Даже тиканье наручных часов растворилось в комнате, словно громкость отключили. Облизнув горьковатые губы, Рейген мысленно считал секунды. Либо Экубо что-нибудь скажет, либо будет продолжать приходить раз за разом и ничего не делать. Нужно было узнать окончательный вариант поставленной на сегодня задачи. В первый раз узнать Экубо, вселившегося в незнакомого человека, было сложно. Выдали интонации и взгляды, которые Рейген на себе изредка ловил. И тот человек, которого Экубо выбрал в первый раз, был не слишком-то красивым. Охранник хотя бы визуально привлекал — накачанные мышцы натягивали ткань строгого чёрного костюма. В голове от этой картинки возникали разного рода мысли. Самая безобидная из них была — освободить от пиджака с рубашкой, чтобы затем провести ладонью по предплечью, сжать бицепсы и почувствовать твёрдость мышц этого тела. В такие моменты сознание уплывало в тёмную бездну, становилось трудно дышать и контролировать себя. Наверное, ни на какое другое тело Рейген больше так не реагировал. С этим нужно было что-то делать. Причём очень давно. — Может, — Рейген закрыл глаза, — хватит уже захватывать чужое тело? Ты и без него постоянно пялишься на меня. Руку на галстуке накрыла ладонь — горячая и жёсткая, — и сплела пальцы с его, оканчивая движение. Рейген лишь улыбнулся, но глаза не открыл — если Экубо было так проще, то пусть. И как он сумел настолько быстро приблизиться? — И что дальше? Экубо молчал. Рейген терпеливо ждал. Рука разжалась, вытянула галстук из ладони. Рейген не препятствовал, ничем не выдавал своего волнения. Где-то далеко проскользнула мысль, что злой дух может быть опасен и невероятно силён, вздумай он причинить вред. И тут же пропала, стоило полоске ткани коснуться лица. — Вот, значит, что ты удумал, — прокомментировал Рейген, скрывая волнение. Экубо завязал ему глаза. Для надёжности сделал два оборота, словно Рейген планировал вырываться. Это было заманчиво, но от напряжения хотелось кусать и облизывать губы, чтобы хоть как-то ускорить происходящее. И в то же время Рейген сидел и терпеливо ждал — он сам задал темп, если и ругаться — только на себя и свою недальновидность. Кто же знал, что в этот раз Экубо перейдёт к активным действиям? Если ему всего-то и нужно было, чтобы Рейген закрыл глаза — мог бы раньше сказать, и они не мучили бы себя столько времени. Не комментируя своих действий, Экубо убедился, что ткань плотно прилегает к глазам, и опустил руку на шею Рейгена. Обхватил и слегка сжал горло, пробежался кончиками пальцев. Погладил воротничок белой рубашки, всё это время сжимавшей горло. Провёл по кромке пальцем, едва касаясь кожи. По телу, не от касания даже — от его предвкушения, — побежали мурашки. Верхняя пуговица рубашки поддалась слишком легко, затем ещё одна, и ещё. Рейген пытался сохранять рассудок и не теряться так быстро от долгожданных ощущений. Обдумывать крайне важный вопрос — почему он не сопротивляется, — было весьма уместно под натиском прикосновений, круживших голову и начисто отбивавших способность мыслить. Тихий стон вырвался, когда горячие губы поцеловали грудь через ткань. Глаза распахнулись в удивлении, но повязка выполняла своё назначение — лишила зрения и многократно усилила остальные чувства. — Ты что творишь? — глупый вопрос, но хотелось не столько услышать ответ, сколько голос Экубо. Тот молчал, прижимаясь губами к груди. В месте прикосновения оплавило жаром. По спине, плотно прижатой к спинке дивана, стекал ручьями пот. В таком положении они пробыли несколько долгих мучительных минут. Экубо не шевелился. Рейген ждал. С выдержкой у него не было проблем, но всё готово было разлететься к чертям от любого движения. И Рейген не взялся бы сказать, от чьего именно. Ещё пришла надоедливая мысль: может ли он что-либо делать в ответ — или должен продолжать прикидываться бревном и ждать более чётких инструкций? Например, если он поднимет руку и опустит её на голову Экубо, сожмёт короткие волосы и... оттолкнёт в сторону? Притянет ближе? Опустит ниже? От собственных мыслей накрыло желанием. Оно прошло по телу, концентрируясь в паху. Словно прочитав его мысли, Экубо спустился ниже — слишком медленно, дразняще проводя губами по животу — и опять замер. Рубашка всё ещё препятствовала прямому контакту. Рейген ждал. Возбуждение накатывало волнами. И ладно, если бы Экубо раздевал и целовал, гладил — реакция была бы понятной. Но как объяснить, что его ведёт от коротких действий? Даже не ведёт, а напрочь сшибает мозги и хочется... Рейген глубоко вздохнул — он должен оставаться спокойным. Хотя бы столько, сколько сможет. Экубо потёрся щекой о низ живота, задевая ремень. Рейген мгновенно напрягся. Всё тщательно выстраиваемое спокойствие полетело к чертям. По-страшному захотелось расстегнуть пряжку и избавиться от штанов. А ещё лучше — видеть лицо Экубо и его реакцию. И обязательно раздеть, да. Он поймал себя на том, что поглаживает подушечкой большого пальца всё ещё зажатую в пальцах сигарету, которая чудом не упала и не сломалась. — Могу помочь с выбором, — Рейген шире раздвинул ноги. Не мог удержаться, чтобы не подразнить. — Помочь опреде... Губы накрыли рот, вырвав из груди возмущённый вздох и стон. Рука Экубо придерживала за затылок, слегка сжимая короткие волосы — не больно, но так, как надо, чтобы не брать инициативу в свои руки. Чтобы приблизиться, Экубо наверняка пришлось вытянуться и приподняться, опираясь на диван ладонью рядом с правым бедром. Он не соприкасался с телом в других местах, изводя скудными прикосновениями. Рейген чувствовал каждое из них, едва не ругаясь. Впору было выть — в паху ныло и стояло так, что хоть гвозди забивай. Экубо же упорно игнорировал все важные части его тела, нуждавшиеся больше всего во внимании. Рейген вскинул бёдра, но на колено легла рука и жёстко припечатала к дивану. Силищи в любимом теле Экубо было хоть отбавляй, да и его способность повышать физические характеристики носителей поражала. Четыре вздоха спустя Экубо убрался. Стало как-то одиноко: распалённый, готовый на всё, Рейген уже придумывал, что сделает с Экубо, если тот бросит его среди офиса в возбуждённом состоянии и с завязанными глазами. — Если ты свалишь сейчас, — угрожающе сказал Рейген, — я скажу Мобу или Серизаве изгнать тебя. Наверное, угроза подействовала. Рейген резко выпрямился, когда лодыжку крепко обхватила ладонь — неожиданно, внезапно. Похоже, сегодня его быстрее сердечный приступ хватит, чем он кончит. Экубо развязал шнурки и сдёрнул туфли сперва с одной ноги, потом с другой, затем избавил его от носков. — Ты же не собираешься?.. Нет, не собирался. Рейген почувствовал ладонь на груди, а потом толчок. Неловко взмахнув руками, он повалился набок, несильно ударившись щекой о сиденье. — Сигарета... — шорох и звяканье блюдца — о ней можно было больше не беспокоиться. Не хватало ещё трахаться посреди горящего офиса. Его потерю во второй раз Рейген не переживёт. Поза была неудобной ещё и потому, что Экубо продолжал держать его за лодыжку. Извернувшись, Рейген приподнялся и ткнул свободной ногой наугад. Попал в плечо. Впрочем, нога недолго оставалась свободной. Экубо перехватил его под колени, придвинул ближе к себе, разводя в стороны бёдра. Рейген даже не успел возмутиться — Экубо действовал очень быстро, словно наверстывал всё, что потерял на предварительных ласках и прощупываниях, или что это было в самом начале — горячий член накрыли губы, слегка, но ощутимо, сжали. Громкий стон вырвался из горла — наконец-то! Но он рано обрадовался — Экубо опять остановился. — Сними штаны, — скомандовал Рейген, зверея. Только не снова! Не сейчас! Дыхание перехватывало от желания. Тело лихорадочно трясло. — Ну же! Он вскинул бёдра, попытался потереться — что угодно сделать, чтобы прекратить муку и прильнуть всем телом, чтобы получить долгожданную разрядку. Вспомнив о руках, Рейген обхватил ими голову Экубо, запустил пальцы в волосы — жирные от геля, — и сжал, резко дёрнув на себя. Тот не повёлся и не поддался. — Делай хоть что-нибудь! — угрожающе прошипел Рейген, почти ничего не соображая. Чтобы кончить, нужно было совсем чуть-чуть. Экубо не позволял. Можно было опустить руку на член и сжать у основания, чтобы переждать, но знал, что Экубо не одобрит подобного. Приходилось изнывать и едва не скулить. — Твою ж... Просить и умолять Рейген не умел. Пусть хоть яйца взорвутся, но ползать в ногах он не любил. В сексе — точно. Прикосновение с паха исчезло, а в следующую секунду ухо обожгло горячее дыхание: — Попроси меня. — Закончилась молчанка? — Рейген вспылил и дёрнулся навстречу, но его опять остановили руки Экубо. Мочку уха прикусили, поиграли языком, слегка сжали между губ, оттянули. Рейген застонал, прижимаясь сильнее. Попросить было самым сложным. Дрожащими руками Рейген задрал рубашку, теряя голову от ощущений, и сдавленно сказал: — Я хочу кончить. — От пальцев? Губ? Слов? — Трахни уже! Экубо утробно рассмеялся ему в ухо. В этот раз он послушался. Сполз ниже, ещё раз прикусив на прощание мочку, прошёлся вскользь по губам, шее, на мгновение прервался, чтобы провести языком по всей длине костяшек пальцев. И накрыл губами левый сосок. Рейгена выгнуло дугой от ощущений, прошило электричеством всё тело. Правой рукой Экубо накрыл его пах и сжал член через брюки, прижал головку. Рейген всхлипнул, подался вперёд бёдрами — ему нужно было ещё сильнее, ещё крепче, ещё резче. Время ласки и нежностей закончилось в тот момент, когда Экубо прижался губами к животу, слюнявя рубашку. — Давай уже, — поторопил Рейген. Штаны таки полетели на пол, следом бельё. Рейген уже предвкушал, когда Экубо завозился в ногах. — Ну что опять? — Чёрт возьми, тут пуговицы на ширинке, — простонал Экубо, отчаянно пытаясь расстегнуться. Рейген выругался и, зажав во рту края рубашки, приподнялся. Схватив Экубо за плечи, он толкнул его. Оба полетели на пол. Экубо ударился спиной, Рейген приземлился на него сверху. Пока тот ругался, пришлось нашарить ширинку вслепую и быстро расстегнуть пуговицы. Горячий член лёг в ладонь. Огладив головку, Рейген прижал её к животу Экубо, стиснул. Без зрения всё воспринималось иначе — словно он сейчас был подростком, и это был первый секс в темноте, потому что девушка боялась раздеваться. — Твою ж... — выдохнул резко Экубо, жадно хватая ртом воздух. Сейчас он был живым, и нужно было дышать. Экубо долго готовился к сегодняшнему вечеру, так что смазка у него должна была быть, как и презервативы, но искать их времени не было — хотелось до темноты, до звёздочек, до разноцветных кругов в глазах. И чтобы внутри распирал огромный горячий член. Чтобы двигался, и яйца шлепались между ягодиц. И чтобы невозможно было прийти в себя до утра, а потом ещё неделю нормально ходить. Потому что терпеть было невмоготу. Рейген поёрзал, устраиваясь сверху. Потёрся о член, приподнялся на коленях. Обхватив руками, размазал по головке выступившую смазку и после направил в себя. — Ты что... угробить нас обоих решил? — спросил Экубо и застонал, когда Рейген медленно опустился. — На сухую... узкий... Чёрт возьми... ты сумасшедший... мазохист... Рейгену хотелось сейчас именно так — больно, но ощутимо. Всё тело потом будет ломить, но приятной болью, и это будет напоминать о случившемся. Так что сейчас надо взять как можно больше, чтобы не о чем было жалеть. Когда Рейген опустился полностью, он ждал, привыкая к распирающему и пульсирующему чувству внутри себя. Экубо тоже ругался сквозь зубы, шипел проклятия, но рук с бёдер не убирал. Его пальцы впились с такой силой, что синяки обязательно останутся. Ну и пусть. — Давай, — прошептал Экубо, когда прошло не меньше пяти минут. — Двигайся. Не зажимайся только. И Рейген задвигался. Первое движение было болезненным, непривычным, вернуло боль. Рубашка во рту намокла, по подбородку текла слюна. Экубо вскинул бёдра, вталкиваясь глубже, выбивая из горла стон. — Работай, ты же хотел кончить, — напомнил Экубо. На его лице в этот момент могла быть ехидная ухмылка, но Рейген чувствовал по интонации, по севшему голосу и частому дыханию — Экубо сам не меньше желал кончить. А потом Экубо опрокинул Рейгена на спину, раздвинул шире ноги и вошёл так глубоко, что Рейген закричал — новые и яркие ощущения не были похожи на всё, что было до этого. Рубашка служила хорошим кляпом, но выпала. Голова кружилась, тело готово было взорваться, Рейген изнывал и терял сознание, и вновь возвращался, и сознание гудело, ощущения врезывались и впитывались, поглощались с чудовищной скоростью, переполняя. Боль смешивалась с удовольствием, но всё было именно так, как хотелось. И от оргазма даже кровь, казалось, вскипела, превращая тело в вязкую горячую лужицу эмоций. Говорить не хотелось. Как и обсуждать произошедшее. Привести себя в порядок... можно было и попозже. Сейчас Рейген соберётся, соскоблит себя с пола и потащится в туалет, чтобы минимально отмыться. Только ещё немножко полежит — слишком приятно полениться после оргазма. Рейген чувствовал себя не только хорошо оттраханным, но и обновлённым, живым. Давление последних дней исчезло, и всё стало легко и просто. — Если будешь так долго начало растягивать — в следующий раз я тебя сам трахну, — сказал Рейген. Всё-таки долгие прелюдии не для него. — Я не против, — Экубо поднялся, зашуршал тканью и оделся. Значит, тоже планировал повторить. Это радовало. — Уходишь? — Надо вернуться прежде, чем тело проснётся. Лишние заморочки ни к чему. Если хочешь, чтобы я остался — сперва сделай душевую в офисе, тогда подумаю, — Экубо опустился рядом на колени, поцеловал его в губы и ушёл. Когда дверь закрылась, Рейген, вдохнув запах пота, секса и сигаретного дыма, сказал в тишину: — Обязательно. И сделал себе мысленную пометку проветрить офис.