Скорость между нами

Миг назад Уолли полулежал, полусвисал с дивана – его бедра были вздернуты в воздух, и ему отсасывали в третий раз за ночь. Это был почти рай на земле – а впрочем, стоило ли удивляться? – ОМойБогКакЖеТыМеняЗаводишь, – выдыхает Уолли так быстро, что это едва ли похоже на связную речь. Барри уже оттрахал его дважды. Дважды! Уолли тоже трахнул Барри дважды, но они все никак не могут утолить жажду друг друга. – ДавайЖеЕщеРазХочуТвойЧленВнутри… МояЗадницаСозданаДляТебяЯСозданДляТебя, – умоляет Уолли. Так. Барри требуется минутка. Всего одна минутка. «Я создан для тебя», – это должно возбуждать. Ладно, это возбуждает. Но, если остановиться и задуматься, в некотором роде Барри действительно создал его, и это просто… Слова Уолли – пусть это даже ничего не значащие стоны в порыве страсти – заставляют вспомнить о том, что он обрел свои силы, посетив лабораторию Барри. Именно Барри сделал его Флэшем. Так, может, Барри и до сих пор продолжает подгонять его под себя – только теперь по-иному? Но ведь это неправильно. И неужели у Уолли никого тогда не было? Воспоминания расплываются. Барри отстраняется от Уолли – но на этот раз не для того, чтобы трахнуть его в новой позе, а для того, чтобы задать странный вопрос: – Ты когда-нибудь думал о том, чтобы найти себе милую девушку? Твоего возраста? Сейчас Уолли думает только о том, что Барри должен снова обратить все свое внимание на его член. Это отчетливо читается в его взгляде, в жестах. С тех пор, как Уолли вернулся и они начали заниматься сексом, – все так ведь и покатилось. Они двигались так быстро, так отчаянно желали друг друга, что у них не было времени на обсуждения. А порой – даже и на мысли. Раньше такого не было, и это нельзя назвать нормальным поведением… для кого бы то ни было! Уолли. Разве он сейчас не должен был учиться в колледже? В старшей школе? Насколько человек взрослеет, когда вынужден годами торчать в междувременье? В любом случае Барри считает, что Уолли должен проводить больше времени… да с кем угодно, только не со своим дядей. Он должен строить отношения с тем, с кем не придется их скрывать – он и так уже скрывает слишком много. Личность. Силу. Жизнь. Как и сам Барри. Но Уолли больше не подросток. Несмотря на то, что время изменило свое течение, Барри откуда-то помнит, что на этом самом диване – на его диване! – Уолли успел поваляться с половиной Титанов разной степени раздетости. Так что его нельзя упрекнуть в том, что он не пробовал со своими ровесниками. Но так было только до последнего времени. Только до его возвращения. Одной рукой Барри поддерживает задницу Уолли, а тот беспомощно подается бедрами вперед. Но Барри замер в полной неподвижности, уйдя в свои мысли, – и только теперь, наверное, Уолли понимает, что сейчас у них не получится обойтись одной лишь силой инерции, настроенностью друг на друга и этим чертовым так долго сдерживаемым желанием. Барри не на шутку встревожен – именно поэтому Уолли прекращает дергаться, садится и обхватывает лицо Барри ладонями: – У меня были девушки. Да ты и сам знаешь. Но с чего тебе в голову вообще пришли эти «девушки»? Поверь мне, ты – единственный, кто мне нужен. Ты – тот, по кому я скучал… тот, кто позвал меня обратно и вернул домой, чтобы все исправить. Раньше мы никогда… но… я люблю тебя. И теперь – теперь все обретает смысл. Мы идеально подходим друг другу. – Уолли пробегает пальцами по волосам Барри. – Я больше… не твой помощник. Я твой партнер. Когда я застрял там, это, – он машет рукой между ними, – наша связь удержала меня от распада. И не потому, что ты моя семья. А потому… нет, я не найду для этого слов. Лучше дай мне просто… Он наклоняется за поцелуем и мгновенно углубляет его. Уолли легко удается… углублять. В этом пространстве больше никого не существует. Никто другой не сможет занять его. Ни для кого, кроме спидстеров, Спидфорс не является домом. Когда тело Барри превратилось в голую энергию, он осознал эти простые истины. Ощутил всем собой. А теперь и Уолли к ним приобщился. Они с Уолли – новый вид, живущий по иным законам физики. По своей собственной теории относительности. Пока в голове Барри проносятся эти мысли, язык Уолли молнией мечется у него во рту. И когда их обоих начинает потряхивать – очень, очень быстро – Уолли касается виска Барри, привлекая его внимание, выразительно смотрит вниз и улыбается своей бесшабашной улыбкой. Барри сдается – он не может отказать Уолли ни в чем. Снова приподнимает его бедра и проводит языком по головке. – На чем мы там… о боже! – выдыхает Уолли, когда Барри пропускает его член прямо в горло. Барри стоит на коленях перед диваном; одновременно, практически в одно движение, он немного расставляет ноги, наклоняет голову, пошире раскрывает рот и выгибает шею. Он пытается подавить деятельность префронтальной коры и полностью перенести восприятие в затылочную долю мозга. Полностью отдаться этому моменту – который может растянуться на целую вечность, если он позволит. Он составляет список своих ощущений, чтобы не упустить ни одного: в ладонях лежит идеально крепкая задница Уолли, во рту – горячий твердый член. Если немного поерзать, то чувствуется, как внутри скользко от спермы. Это само по себе дразнит. Все влажно и растянуто, потому что сегодня он уже дважды принимал член Уолли. Он чувствует себя раскрытым, попользованным, и ему это нравится. Они постоянно меняются ролями. Практически каждый раз. Они всегда настроены друг на друга и всегда готовы. Даже несмотря на полную сосредоточенность на своих чувствах, Барри видит, как Уолли извивается от удовольствия, – и сам возбуждается снова. И уже плевать на боль в шее, которая заставляет его ощущать себя стариком на фоне плавно покачивающего бедрами Уолли. Уолли не предупреждает о том, что готов кончить. Барри и так точно ловит этот миг – да даже если бы они еще не знали так хорошо тела друг друга и не умели читать знаки, проблемой это бы не стало. Барри не страдает от рвотного рефлекса – он всегда успевает отключить нервно-мышечную реакцию, чтобы не закашляться. Физиология спидстеров. Она почти так же хороша, как их физика. Уолли выплескивается в рот Барри. Горячо, и вкусно, и много – хотя Барри уже потерял счет, сколько раз Уолли кончал сегодня. Его еще потряхивает, когда Барри резко перехватывает его ноги, заставляя обнять себя за талию. Барри вставляет вибрирующие пальцы – о, это лучшее, что может быть, – в анус Уолли и почти мгновенно заменяет их своим членом. Задница Уолли еще сжимается, а Барри уже с рычанием поддает бедрами. Никто больше не способен на такое. Трахаться, по ощущениям, часами – когда в реальном мире проходит не более шестидесяти минут. Кончать снова и снова. В «69», потом сверху, потом снизу, потом минет, потом римминг – и повторить сначала. Так сильно вместе вибрировать, чтобы сперма разлеталась по всей комнате. Так быстро возбуждаться, что, стоит лишь начать озвучивать мысль «хочу в себя твой член», можно уже не договаривать: внутри все тянет, и тела трутся друг о друга в ритме, который необходим им обоим. Никто больше не способен затрахать их до бесчувствия. Барри толкается навстречу Уолли, из ануса которого сочится сперма – осталась после предыдущих двух раз, когда Барри кончал в него. Она поблескивает на бледной веснушчатой коже, на вьющихся, отливающих рыжим волосках. Член Уолли горит, пульсирует алым – Барри такого еще не видел. А все потому, что им мало друг друга, они как будто пылают внутренним огнем. Барри сам чувствует, как его член обволакивает его собственная сперма – еще теплая от внутреннего жара Уолли. Барри подхватывает пальцами вытекшее семя, заталкивает его обратно, не вынимая член. – Чувак, как же это грязно, – усмехается Уолли. Барри вставляет ему сильнее, присасывается к его шее, прикусывает зубами. – И, знаешь, что еще? Если бы я встречался с кем-то другим, нам бы пришлось пользоваться презиками, и тогда моя задница не была бы заполнена твоей спермой… а меня это так заводит, Барри. Барри жалеет, что в возрасте Уолли не умел вести такие разговорчики. До того, как они начали трахаться, ему было неловко такое что слышать, что произносить вслух. Но когда с ним так болтает Уолли – он возбуждается резко и сразу. Черт, еще Барри жалеет, что в возрасте Уолли у него не было отношений с парнями. Он ведь чем для себя оправдывает связь с Уолли: тем, что выступает своего рода наставником, которого тому так не хватает. И если в процессе отношения начали отдавать чем-то греческим – так и что с того, они не кровные родственники… просто какой-то неверный сигнал в нейронах проскочил. Барри заталкивает эту гадкую мысль на задворки сознания и понимает, что скоро кончит. – Сейчас в тебе станет еще больше моей спермы… как хорошо ты принимаешь. Теперь ты мой, только мой, – хрипит Барри, и у Уолли наверняка мурашки бегут по спине. Его восхитительная задница с хлюпаньем скользит вверх-вниз по члену. Барри крутит бедрами и трется об него, Уолли вибрирует в ответ – обжигающе-алая вспышка наслаждения. Он открыт. Он вечен. Он жив. Барри спускает горячими струями. Снова. Заполняя Уолли. Целиком. Еще больше спермы вытекает из ануса – и Барри собирает ее, впихивает обратно, к своему еще твердому члену, и трогает пульсирующую точку там, внутри. Полон. До краев. У Уолли перехватывает дыхание – и он тоже кончает, вздрагивая на члене Барри, сжимаясь, его грудь ходит ходуном. – ДаВотТакЯТвойВесьВТВоейСпермеПометьМеняВозьмиМеняВозьмиМеня… – бормочет Уолли и добавляет еще тысячи других грязных, но таких сладких пустяков, которые понятны только им. С такой скоростью, что Барри может лишь надеяться, что разобрал верно. А потом Уолли замирает. Барри выходит из него, устраивается рядом с ним на диване. Вроде бы он и большой – но они едва помещаются. Это неважно. Барри хочет обхватить Уолли руками и сказать ему, что он – само совершенство. Но Уолли успевает обнять его первым: – Теперь ты мне веришь? Ты – тот, кто мне нужен. Мне плевать, что ты старше. Плевать, что в какой-то там вселенной ты мой дядя. Больше никто на такое не способен. Никто не способен показать мне, что значит – быть самым быстрым человеком на этом свете. Наверное, Уолли прочитал «В дороге», которая давным-давно пылилась у Барри. Керуак и Кэссиди – два Икара от битников, которые пытались своим собственным способом достичь Спидфорса. Сердце Кэссиди не выдержало. Он умер в 1968 году от передоза – прямо на железнодорожных путях. Когда Барри впервые читал эту книгу, он еще отрицал такую любовь, как у него. До него эта книга была у Хэла, а купил ее вообще Олли – в итоге вышел передающийся по наследству символ мужской любви и неумения сидеть на одном месте. И он был как будто создан для Барри и Уолли. Для истинных партнеров, для двух спидстеров. Которые начали свою – новую – историю.