heather.

На границе вересковых полей, где трава у кладбища высока, он тебя вслепую назвал своей, не дрожащим голосом. Наугад понесло над травами воронье, обернулись крылья в обрывки туч. И во взгляде твердом, как сталь, твоем промелькнул и вспыхнул закатный луч. Ты была прекраснее, чем гроза. Ты была опасна, как путь в ночи, где заблудший странник, свернув назад, не вернется больше к родной печи. Он душил тебя, словно крепкий жгут. И любил так странно, что не понять. От таких безумных вообще бегут, но проклятым в жизни не убежать. Заливалось хохотом воронье, истерично хлопали сотни крыл. Чтоб не сгинуть в пропасти вам вдвоем не хватило всех невозможных сил. Пригибались травы к сырой земле, пробирало холодом до костей. Лишь на миг агонию одолев, он тебя сквозь ветер назвал своей. И теперь безумие вместо сна, и теперь в глазах темнота ночей. Отливает желчью глоток вина, и на все вопросы одно «зачем?». В том проклятом вереске заплутав, до сих пор он мечется в забытьи; истоптал бессчетное море трав, повторяя тщетное «отпусти». А во сне вы с ним за одним столом, позволяя взгляду в свечах мерцать. Без манер, приборов, голодным ртом пожирая собственные сердца.