Прочитай мою душу

Рабочий день начинается с чашки кофе. Потом Дин легко взбегает по лестнице, подпевая себе под нос что-то из репертуара AC/DС, и вот уже идет рядом с Сэмом. - Хорошая ночь? – спрашивает братишка, уткнувшись носом в очередное направление из приемника. - А то! – Дин ухмыляется. – Пошел бы со мной, не был бы таким. - Каким это? – поддерживает игру Сэм. - Таким серьезным и нудным, - Дин легонько тыкает брата локтем в бок. – Что, опять новенький? - Доставили рано утром. Свидетели говорят, напал на людей в метро. - Ну, это как всегда… Дин работает с братом недавно и все никак не может привыкнуть к этой затхлой обстановке и понять, почему люди добровольно идут в такие места. Ладно бы, в санаторий или куда-нибудь на физиотерапию, где одни выздоравливающие и куча красивых людей. Но в хосписы, туберкулезные диспансеры, СПИД-центры или, как Сэмми – в психиатрическую клинику? Это самому надо быть двинутым. Но то, что братишка безропотно согласился дать приблудному гуляке место санитара в своем царстве – уже подарок. И Дин старался не жаловаться и принимать реальность, как она есть. В конце концов, ему не много денег нужно подкопить, чтобы начать свое собственное дело. А там, глядишь, и Сэма можно будет переманить – пусть сидит в психотерапевтическом кабинете солидной фирмы, чем торчит тут среди своих сумасшедших. Когда привозят новеньких, Сэм Винчестер как заведующий седьмым отделением, обязан присутствовать. А Дин обязан страховать своего лося, чтоб никто на него не киданулся. Иногда Дина сопровождает еще один санитар – но это в случаях исключительных. А сегодня, Дин был уверен, он справится и один. В комнате оформления стационарного пациента всегда мрачновато. Врач приемного покоя – тощий, высокий, угрюмый, вечно бледный – как будто никогда не вставал с насиженного места. Напарник Дина как-то пошутил, что у мистера Аластара под столом закреплен насос, который незаметно подключается к стулу для посетителей и медленно выкачивает у них галлоны крови. - Доброе утро, - поздоровался Сэм. - Доооброе… - медленно растянул доктор Аластар, теребя свою неизменную черную перьевую ручку. Потом указал на направительный лист с данными нового пациента. – Тебе понравится, Винчестер, обещаю. Дин выдохнул. Врезать бы этому кретину как следует. Со своей фирменной ухмылочкой извращенца Аластар был похож на старого галлюцинирующего хищника. Глаза его в отблесках настольной лампы всегда светились несуществующими оттенками, что придавало картине вид еще более зловещий. Интересно, подумал Дин, а много ли несчастных попали в отделение только из-за того, что увидели этого прирожденного маньяка в белом халате? Это же ходячая провокация на приступ острого психоза. Ко всему прочему, врач приемника почти никогда не соблюдал этики. Сказать больному, что он «хорошая добыча» было для него делом обычным. Но, не смотря на все свои заскоки, этот урод все еще как-то избегал увольнения. - Милый мальчик у нас на утро. Кроме имени – Кастиэль – ничего нет. Ни документов, ни адреса. Даже фамилию свою не помнит. - Что с ним случилось? – терпеливо спросил Сэм. - В 6:30 его задержали в метро. Набрасывался на людей. - Пострадавшие? - Естественно, - доктор Аластар внимательно посмотрел на свои ногти, как будто под ними скрывался ответ на вопросы мироздания. – Двое. Оба мужчины средних лет. Не самой приятной наружности, но разве бьют кулаками по лицу только из-за того, что кто-то не удовлетворяет твоих эстетических чувств? Очень напугал парочку детишек. Один малыш даже чуть не свалился на рельсы. Ему вкололи нейролептики*, сейчас он в изоляторе. Твоему красавчику надо быть внимательным, - Аластар дернул подбородком в сторону Дина, сверкая глазами. – Пациент агрессивен. Дин не стал дальше слушать, вышел и направился к изолятору. Омерзительный тип этот докторишка. Вот из-за таких точно сходят с ума. У изолятора его уже ждала медсестра. - Доброе утро, Дин, - улыбнулась она. – Переводим к нам? - Доброе, Джесс. Угу. Ты как? Еще не оставила надежду охмурить моего обормота? Если к кому из медперсонала помимо Сэма Дин и был привязан, то это к Джессике. Красивая, добрая девушка, по каким-то непостижимым своим причинам искренне сопереживающая психически больным. Она никогда не называла их «психами» или «дурнутыми», как бы они себя ни вели, всегда была вежлива и сострадательна. Кроме того, она нравилась Сэмми, Сэм нравился ей и Дин был бы очень и очень не против, если бы эти двое когда-нибудь поженились. - Дииин! Перестань! - Да ладно тебе! – Дин подмигнул краснеющей девушке. – Все обязательно будет, я обещаю, подруга! Так что там с этим парнем? - Психоз так и не купировали. По-прежнему пытается напасть на любого, кто входит к нему. Я пыталась сделать укол, но… - Ясно. Дин дождался, пока подойдет Сэм, пропустил его вперед и вошел следом. В изоляторе почти не было света. И это Дину тоже не нравилось. Неужели кто-то считает, что можно успокоить человека, погрузив все его восприятие в полумрак? Посидели бы сами, честное слово. Забившись в углу, на полу сидел человек. На нем были черные классические брюки и белая рубашка, выпущенная поверх ремня. Он тяжело дышал, закрыв лицо руками, и бормотал что-то. Разобрать было сложно, его речь сбивалась, но среди прочего Дин услышал слово «наказание». - Кастиэль? – голос Сэма был очень мягким. Он сделал несколько шагов вперед. – Кастиэль, ты меня слышишь? Парень вздрогнул, еще сильнее зажался в комок и заговорил чуть громче. Но опять ничего, кроме «наказание» Дин не смог понять. - Меня зовут Сэм Винчестер. Я здесь, чтобы помочь тебе. Ты понимаешь меня? - Ты один из них? Ты… - дрожащие руки опустились, и Дин увидел его лицо. – Ты хочешь забрать меня? Он был напуган. Глаза лихорадочно блестели. Они были очень красивыми, синими, завораживающими, но Дин уже давно привык, что здесь судить по внешности небезопасно для здоровья. - Нет, Кастиэль. Я не буду тебя забирать. Сэм сделал еще шаг. И тут парень с криком вскочил на ноги и бросился вперед. Дин был готов к такому, но даже он не ожидал, как быстро все произойдет. Сэм – такой сильный и специально обученный защите от подобных выпадов - упал на спину. Папка с закрепленной картой стационарного больного отлетела в сторону. Кастиэль увернулся от захвата Дина, даже не глядя на него, наугад сделал выпад ногой назад и попал очень удачно, так, что Дин на несколько секунд выпал из реальности. А когда вернулся, то увидел, как Кастиэль склоняется над Сэмом и заносит руку для удара – очередного удара, не первого. - Черт тебя! – кричит Дин и успевает вовремя перехватить руки парня и завернуть их назад. Кастиэль кричит, извивается, каким-то чудом выворачивается из захвата, снова кричит, заносит свободную руку с зажатым кулаком, поворачивается к Дину лицом и – застывает. Просто вдруг внезапно замирает на месте, словно наталкивается на стену. Поднятая рука медленно опускается. Черты лица постепенно разглаживаются, отчаянное напряжение и дикий ужас стираются. Кастиэль теперь просто стоит и внимательно смотрит на Дина. Дин знает, его учили, что играть в гляделки с пациентами психиатрических больниц нельзя ни в коем случае. Но природное любопытство и врожденная долбонутость берут свое – и он поднимает глаза, чтобы встретить этот изучающий взгляд и отразить его. В этот момент Кастиэль снова вздрагивает, но больше не дергается и не делает попыток наброситься. Он уже совсем не боится, наоборот, даже почти улыбается. Синие глаза смотрят мягко, с почти детским интересом. Почти с восторгом. Дину очень хочется сейчас, чтобы его сменили, пока не поздно, но Сэм, кажется, не торопится. А Кастиэль улыбается уже в открытую и произносит, глядя на именной бейджик. - Дин. Это так странно – словно впервые слышишь свое собственное имя. Никто еще не произносил его так. Как будто по буквам вырезая в памяти. - Дин, - снова говорит он, не прерывая зрительного контакта. Винчестер невольно улыбается в ответ и кивает. - Да, приятель. Меня зовут Дин. А ты – Кастиэль. - Кас… тиэль. *** Сэм называет его личным пациентом Дина Винчестера. Кастиэль госпитализирован на второй этаж, в палату на восемь человек, в палату без двери и замков, но с решетками на окнах**. Душно – вот что каждый раз чувствует Дин, когда заходит сюда. Душно, тесно. Он хочет рассказать об этом Сэму: что людей здесь слишком много, что все они постоянно смотрят на Кастиэля, а тот никак не может им ответить, что здесь нечем дышать… Но потом Дин вспоминает: так всегда и было, и так и есть во всех отделениях и во всех палатах. Лекарства действовали. Кастиэль больше не пытался наброситься на Сэма или Джессику, покорно ходил в процедурную на уколы, с удовольствием принимал душ – так часто, как ему только разрешали. Старшая санитарка вскоре привыкла по утрам сбривать Кастиэлю щетину, тем более, что он каждый раз был с ней молчаливо вежлив и даже улыбчив. Джессика всегда выдавала Кастиэлю белую больничную пижаму. Когда он сдавал одежду в стирку, она по каким-то странным законам природы оставалась такой же чистой и белой, как будто ее никто и не носил. Обычно он сидел на своей кровати и смотрел в окно. Если Сэм приходил к нему один, Кастиэль отворачивался к стене. Он так и не сказал лечащему врачу ни слова с их первой встречи. Другое дело, когда приходил Дин. В синих глазах как будто что-то просыпалось, живое, радостное. Кас всегда встречал Дина улыбкой и всегда звал его по имени. Иногда «Дин» было единственным, что говорил этот пациент, но старшему Винчестеру и этого всегда хватало. Если у Дина было время, Кас выходил с ним в коридор, садился на свободную мягкую скамейку или за стол, и долго не отпускал от себя. Понимать Кастиэля было на самом деле невероятно просто, но почему-то так просто понимал его только Дин. Их общение складывалось из историй Дина и языка жестов его пациента. Кас мало говорил, но много спрашивал, часто только глазами и улыбкой. И он всегда очень внимательно слушал. Дин не знал, правильно ли поступает, но надеялся, что так сможет хоть немного Каса расшевелить. Да и… просто ему нравилось, когда Кастиэль улыбался. Через несколько недель Сэм повысил дозу нейролептиков. Кас ослабел за два дня, на третий он не смог встать с кровати, вцепился в плечо старшего Винчестера, чтобы сесть, но даже поесть сам оказался не в состоянии. Медсестры косились на Дина, как на такого же сумасшедшего, но он, наплевав на все, разозленный, заставил Кастиэля есть из ложки, которую терпеливо подносил к его рту. - Спасибо, Дин. Он казался таким обычным, таким… нормальным. За все недели, что Дин провел рядом с этим пациентом, Кас стал казаться ему даже нормальнее, чем многие другие. Гораздо нормальнее, чем тот же Аластар. Да, он ничего не помнил о себе, ничего не хотел рассказывать и почти ни с кем не говорил. Он напал на Сэма, Дин этого не забыл, но ведь… потом он успокоился. Он успокоился сразу, как увидел Дина и с тех пор больше никогда ни с кем не был агрессивен, даже если Дина рядом не было. - Совсем сил нет, Кас? Кастиэль чуть улыбнулся, прижался лбом к плечу Дина. - Посиди со мной. Пожалуйста. Дин отнес пустую тарелку в столовую и сидел рядом, пока Кастиэль снова не заснул. - Какого хрена ты его накачал?! - Я его не накачивал. - А как, по-твоему, это называется? Он же ходить не может! - Дин! Даже у Сэма в кабинете было душно. Тошно. Дин раньше часто забегал сюда, но никогда еще запах этой комнаты так сильно не забивал дыхательные пути, так сильно не душил. Как будто полки с папками и книгами, кипы историй болезни на столе, карточки, выписки, направления – все это разом накидывалось на тебя, забивало пылью, болезнью, какой-то, присущей только психиатрическим больницам, безнадежностью. - В нашем отделении еще как минимум четыре человека в таком же состоянии, причем уже давно, а ты пришел наорать на меня из-за Кастиэля? Ты, может, где-то успел получить врачебную лицензию и лучше меня знаешь, что надо делать? - Те двое подрались в столовой, я сам их растаскивал. А Каса ты загрузил ради чего?! - Дин… В общем-то, Дин знал, что это разговор ни о чем. Он ничего не понимал в лекарствах, в их действии, в целях их назначения и всегда доверял это Сэму. И сейчас, наверное, зря завелся, Кас же – больной, Кас – пациент… - Снизь дозу. Он будет сохранен. Сэм закрыл историю болезни, которую заполнял до этого. - Дин, это несерьезно. - Снизь дозу. Предлагаю тебе эксперимент. Он получает лекарство, как раньше, а я смотрю за ним с заряженным шприцом в кармане. Если хочешь – отходить не буду. - Здесь тебе не детский сад, а я не экспериментатор. Если ему будет хуже… - Ему уже хуже! Я знаю, что я не врач, но я-то, в отличие от тебя, с ним общаюсь. - И что? Ты думаешь, что можешь отвечать за поведение шизофреника? Ты так думаешь, Дин? - Если бы я так думал, я бы не смог здесь работать. Снизь дозу, Сэм. Я обещаю за ним следить. Эту битву Дин выиграл. И даже получил подарок: Кас теперь полностью его забота. *** Идет дождь. Старые стены больницы так хорошо проводят звук, как будто их для этого и строили. Кас сидит на своей кровати и ежится от холода. Хотя рядом лежит одеяло, он не прикасается к нему. Дин обходит больницу. Когда очередь доходит до 20 палаты, он лишь мельком заглядывает и проходит дальше, чтобы вернуться побыстрее и остаться там подольше. Кас как всегда радуется, когда видит его. Протягивает руку и Дин вздрагивает всем телом. - Кас! Дурак, простудишься же! – Дин суетится, пытаясь накинуть одеяло на тонкие дрожащие плечи, но Кастиэль не хочет сидеть под одеялом, упрямо уворачивается, хватает Дина за руки и усаживает на свою кровать. - Ты же, как лед! – ругается Дин шепотом, - Замерзший совсем! Синие глаза насмешливо смотрят, а потом Кас вдруг срывается с места и бежит в коридор. Он останавливается у окна и касается ладонями стекла, по которому стекают капли дождя. Дин выбегает следом, все еще сжимая в руках одеяло. Кастиэль на этот раз не сопротивляется, позволяет накинуть его на себя, но взамен прижимается к Дину спиной и откидывает голову ему на плечо. - Дин, ты знаешь, я теперь понимаю, что со мной что-то не так. Продрогший и такой хрупкий, он дрожит и доверчиво вжимается в теплое, сильное тело. От него должно бы пахнуть потом и больницей, но Кас пахнет мылом, свежестью и еще чем-то. Черт, ну, как можно было его сюда - в эту грязную палату, в эту лечебницу, где любой может его ударить, унизить, причинить боль. У Дина сердце сжимается от мысли, что кто-то посмеет хотя бы дотронуться… А тут так много больных… да вокруг него почти всегда только больные! Уже ночь, но фонари на территории клиники горят ярко, высвечивая рушащиеся с неба потоки воды и превращая их в серебряный водопад. Пальцы Кастиэля выводят одному ему понятные узоры на стекле, а сам он поворачивается и снова смотрит на Винчестера. - Дин… Синие глаза гипнотизируют, всматриваются как-то излишне пристально, излишне… Все в этом странном существе кажется Дину излишним: и любопытство, и готовность, с которой Кас каждый раз идет навстречу Дину. Да и сам Кастиэль – такой странный, так не вписывающийся сюда и при этом – только здесь он и может находиться… Слишком спокойный, слишком доверчивый… И ладно бы только это – пациентов, практически влюбленных в медицинский персонал здесь много, как и пациентов, готовых этот персонал разорвать на части. Но Кас… Кас же… - Дин? Дин не доверяет людям. Они слишком многому научили его. Он не раздает себя по частям, больше нет. Да и какой дурак станет закрывать своей спиной пациента психиатрической клиники, чтобы тот мог спокойно смотреть на дождь? Какой дурак будет потакать опасному больному? Какой дурак?… Какой же ты… дурак, Винчестер… - Все нормально, Кас. Давай уже пойдем в палату. - Ты останешься со мной? – голова его чуть склоняется в сторону, и взгляд даже не угрожающий, не требовательный. Но такой… жуткий – такой безобидный, такой просящий. От которого иголками по всей коже расходятся мурашки. - Останусь. Я посижу с тобой. Пойдем. - Дин. Просто слово, это просто его имя, и Кас произносит его – так, чтобы закрепить окончание их нелепой беседы. Но произносит почти как молитву, как будто он все еще помнит, что значит верить в кого-то. «Он затягивает меня», думает Дин, рассматривая Кастиэля в отсвете уличных фонарей, так похожего сейчас на серебристый дождь снаружи. «Он затягивает меня… И из этого у нас два выхода: я либо уйду вместе с ним в его бред, сойду с ума, и мне, может быть, наконец-то станет легче. Либо я останусь здесь и буду держать его, пока смогу». В палате тихо посапывают другие пациенты. Дин оглядывается, чтобы убедиться, что они с Касом сейчас бодрствуют одни, и утром никто не настучит Сэму. Да черт… Как можно быть уверенным в чем-то в клинике для душевнобольных? Он же санитар, который обязан следить за порядком, а не вор. Вот только… бля, вот только когда Кастиэль отбрасывает от себя подушку, переворачивается и укладывается головой – нет, не на коленях Дина, но очень близко к ним, - замолкают все здравые мысли. - Спи, ангел. Он и так выглядит беззащитным, но с закрытыми глазами, аккуратно, ненавязчиво касаясь пальцами тонкой ткани штанов хирургического костюма Винчестера, вовсе похож на ребенка. «Только не ошибись, слышишь? Пожалуйста, не ошибись на этот раз» Кого он уговаривает? Мягко поглаживая темные взъерошенные волосы опасного пациента, прижимающегося к нему, словно Дин – источник тепла и защиты, кого он сейчас уговаривает? *** Сэм больше не пытался повышать дозу препаратов, но в его присутствии Кас оставался прежним: молчаливым и зажатым. Если с Сэмом был Дин, Кастиэль смотрел исключительно на старшего брата, большими, блестящими синими глазами, просящими только о том, чтобы это все закончилось. Сэм уходил – и Кас снова улыбался. Спустя еще пару дней Кастиэль сам нашел Дина. Подошел к нему в столовой и присел рядом. - Можно? - Садись, Кас. Это тоже против правил. Как и многое из того, что делает Дин последнее время. - Дин… я вспомнил кое-что. - Вспомнил? – Дин сразу же отставил в сторону тарелку. - У меня есть семья. Два брата и сестра. Они знают, что я здесь, приходили ко мне, я видел. А Сэм их не пустил. – Кас склоняет голову к правому плечу, щурится, как будто решает сложное уравнение. – Почему Сэм их не пустил? Дин чувствует, как на щеках выступают багровые пятна. - Я… не знаю, Кас. Это решает Сэм. - Дин. - М? - Меня не отпустят домой, да? Потому что я болен? - Перестань. Ты не останешься тут навсегда, - Дин неожиданно сам пугается этой мысли: что Кастиэль здесь и умрет когда-нибудь. - Судьбу не изменить, Дин. - Значит, у тебя не такая судьба. - А ты? Черт, почему-то так сложно сегодня ему отвечать. И как никогда кажется, что напротив тебя сидит совершенно нормальный, психически здоровый человек. - И я не останусь. Кастиэль вдруг широко улыбается. - Ты веришь в чудеса. Дин упрямо мотает головой. - Нет, Кас. Не верю. Ты подлечишься и выйдешь отсюда. Я сам лично провожу тебя до ворот, где встретит твоя семья. И ты снова будешь дома. Кастиэль немного подумал. - А почему у тебя нет семьи? Дин ненавидел этот вопрос. Но он сам рассказал о себе Касу, даже не зная, запомнит ли тот хоть что-нибудь. Кас, оказывается, хорошо запомнил. - У меня есть Сэм. Пока мне его хватает. - Сэм уйдет когда-нибудь. - Кас, ты к чему это? - Ты всегда один. Или ты со мной. Ты живешь один. А у меня есть семья. Но почему-то именно ты заботишься обо мне. А о тебе – никто. - Кас… Сэм прав, это все слишком далеко заходит. Столько времени так близко к психически больному – неудивительно, если он сам начинает сходить с ума. Дин улыбнулся. - Что это с тобой сегодня? Ты впервые так много разговариваешь. Кастиэль покачал головой. - Я не хочу, чтобы ты долго оставался здесь. Я хочу, чтобы и тебе кто-то помог, как ты помогаешь мне. - Это совсем другое, Кас, - слабо возразил Дин, уже и не веря себе. - Это то же самое. Дин. Ты ведешь меня из темноты. Дин не знает, что сказать в ответ. В последнее время он все чаще путается. В словах Каса, в своей реакции на эти слова и в том, что говорит сам. Он все еще помнит, что доверять пациентам нельзя. Или убеждает себя, что помнит. Но Дин очень рад. Сегодня Кастиэль впервые говорил так много. Значит, он может держаться и на низкой дозе. *** Еще через пару дней Кас начал общаться с Джессикой. Поблагодарил ее за больничную одежду и за то, что она хорошо умеет делать уколы. Сэм лишь пожал плечами на эту новость. А вот старший Винчестер не стал сдерживать горделивой ухмылки. Во время обеда Кас спросил его: - Ты умеешь строить, Дин? - Ну, может быть. Ешь, Кас. - Построй мне что-нибудь. - Хорошо, - тепло улыбнулся Винчестер. – Что, например? - Я не знаю. Что-нибудь, что умеет летать. - Ты хочешь летать, Кас? – Дин подтолкнул руку Кастиэля, сжимающую ложку, ближе к его рту. - Я хочу летать с тобой. Думаю, будет здорово. Дин задумался. Всего на пару минут. А потом подмигнул. - Ладно, пилот. Полетим. Выходить на улицу Кастиэлю было запрещено, но Дин подозревал, что его мелкий просто забыл об этом. Или держал Каса на таком режиме Дину назло. Сэм не был доволен, когда слушал Дина, вдохновленного своей идеей. Но ничего против сказать не мог – это уже радовало. - Кас сохрАнен! Я только выведу его на улицу, он подышит воздухом и зайдет обратно, - Дин улыбнулся брату, - обещаю, строгий ты наш, ничего не случится. Сэм вздохнул и вздохнул далеко не радостно. - У меня такое чувство, что ты играешь с ним. Ты помнишь, что психически больной человек не игрушка, ведь так? - Да все я помню, зануда. Все будет отлично. Сэм, кажется, хотел сказать что-то еще, но старший брат уже не слушал – он почти бежал по коридору ко второму этажу. Кас соскучился по свежему воздуху. Когда в больнице открывали окна, он подходил вплотную, просовывал нос через решетку и дышал со всей силы – Дин даже боялся, что однажды он запросто упадет в обморок. А теперь, на улице, Кастиэль дышал спокойно. Дин подошел к своей машине и повернул ключ в багажнике, но не стал сразу открывать, а придержал рукой. - Смотри, Кас. Не отвлекайся! - Ок, - синие глаза весело блеснули на солнце. – Я смотрю, Дин. Дин немного помедлил и отпустил руку. Красные воздушные шарики с подвешенным к ним большим листом ватмана взлетели вверх, прямо в ясное небо. - Дин! Синие глаза расширились. - Это мы! Дин! На белой бумаге были очень примитивно, но старательно краской нарисованы две фигурки: одна в белом больничном костюме, а другая – в синем, хирургическом, в каких ходят санитары. И еще одним отличием были прорисованные глаза. Синие и зеленые. Кас, не отрываясь, смотрел, как заполненные гелием яркие шары уносят их вверх. На его лице застыла счастливая улыбка. Он был как никогда похож на ребенка сейчас. Чистого, наполненного светом до краев ребенка, который никогда в своей жизни не видел зла. Не знал, что такое зло. Не слышал зла. Не ощущал на себе. И Дин в который раз невольно им залюбовался. - Кас, какой же ты… - Смотри, Дин, мы летим. Ты чувствуешь? – Кастиэль поднял руки, как будто касался ладонями солнца. - Я… Я чувствую, Кас. Чувствую. И Дин не обманывал. Ни в коем случае, он не обманывал сейчас. *** Сэм смотрел, как Дин выпускает из багажника своей импалы воздушные шары, и хмурился. - Не нравится вид, доктор? Скрипучий, вязкий голос, как зов из трясины, из болота. И шепот почти у самого уха: - А я говорил тебе, что этот малыш опасен. Посмотри только, во что превращается твой брат. В такого же психа. - Он думает, что так Кастиэлю будет лучше. Сэм слышал себя: растерянные, неуверенные, как рассыпанные по ветру сухие листья, слова. И все же он произносил их, наверное, потому что должен был произнести. - Я не вижу причин мешать Дину. Кастиэль хорошо справляется. Его собеседник взял с зеркального шкафа бутылку, а с тумбочки стакан и наполнил его виски. - Ты пытаешься меня убедить, что тебе не все равно? – смех у него хриплый, долгий. – Ты – собиратель душ, доктор. Ты складываешь их у себя, собираешь коллекцию редких видов. Вот только не надо мне врать, что эти оборванные человеческие ошметки для тебя что-то значат. Это уже давно не люди, Сэмми, и ты согласен со мной. Даже не говоря ни слова, ты согласен. Ты умеешь казаться сострадательным, но я-то знаю, о чем ты думаешь. Я-то знаю, Сэмми. - Не бери на себя так много. Тебе нравится издеваться над другими, но это никак не значит, что и все вокруг должны быть такими же. - Сэм, Сэм… Ты еще так мало о себе знаешь. Врач приемника залпом выпил, повертел в руках уже пустой стакан, а потом поставил его на место, громко стукнув донышком об стол. - Так мааало… - произнес он, нарочно растягивая гласные. – До встречи. Когда дверь за Аластаром захлопнулась, Сэм еще минут десять стоял в тишине своего кабинета и смотрел на заваленный документами стол. *** Красные шары улетели куда-то вверх, в свободное небо. Кас стоял, счастливо выдыхая, и смотрел на Дина. Синие глаза, еще больше светящиеся на солнце, яркие, завораживающие, вглядывались в Винчестера с таким неподдельным восторгом, с таким обожанием, что невольно хотелось зажмуриться. - Теперь это больше, чем жизнь, Дин. - Почему? - Потому что ты ее ощущаешь. Жизнь проживают. А ты чувствуешь. Это лучше, правда? Дин улыбнулся в очередной раз, опустил голову, немного подумал и ответил. - Да, пожалуй, лучше. Кажется, он взял Кастиэля за руку, когда они шли обратно, и, кажется, сердце у обоих стучало так громко, что услышал охранник у главных ворот больницы. - Ты теперь уйдешь? – спросил Кас, когда они дошли до крыльца. Спросил так спокойно и так обыденно, что Дин вздрогнул. - С какой стати? Синие глаза упираются в землю. - Моя семья не заботилась обо мне, как ты. Я никогда никому не был нужен. Может, ты все, что мог для меня сделал, и теперь уйдешь? - Кас… Как это, не был нужен? - Я не все помню, Дин, прости… - Не за что мне тебя прощать. Я никуда не уйду. Посмотри на меня. Кас, смотри на меня. Я никуда не уйду. Кас поднимает глаза и смотрит на Дина. Если бы здесь были Сэм или Аластар, они бы не поняли. Но их не было, а Дин уже забыл, не хотел помнить, не хотел знать, что этот пациент избил его брата. Поэтому он понял, понял единственные возможные эмоции в глазах своего Кастиэля. Потребность поверить человеку, который обещает ему, который крепко держит его обеими руками за воротник больничной куртки, чтобы отложилось в голове, чтобы запомнил навсегда. - Кас. Все будет хорошо. Слышишь меня? Все будет хорошо! - Дин… - Я буду с тобой. «Ты знаешь, чего мне сейчас хочется, ты – бестолковое создание? Обнять тебя, прижать, чтобы кости захрустели» - Дин… Кастиэль несмело, робко, но все же тянется вперед. «Мне хочется…Нет, я сделаю» Он такой хрупкий, такой слабый. Холодный, и как же приятно согревать его в своих руках, вжимать в себя, гладить по чистым темным волосам. Дин утыкается носом куда-то в висок Каса, дышит им – запахом мыла, свежести и еще чего-то, чем никогда не пахнет болезнь. - Все будет хорошо, понял? Все будет хорошо, Кас. - Дин… Как много он может вложить в одно только имя. Как много может сказать одним словом. «Пусть ты только моя иллюзия, Кас. Пусть ты ввел меня в эту иллюзию, я не хочу оттуда уходить» *** Сэм отправляет брата к родителям на выходные, предупредив Кастиэля, что Дина не будет какое-то время. Двое суток все тихо, а в ночь на третьи у этого пациента повторяется припадок. «Собраться и открыть глаза. Собраться и открыть глаза. Собраться. Собраться. Дин. Они избивали меня. Они душили меня. Нет больше света, нет больше тепла. Собраться. Дин говорил… Снова изобьют, снова задушат. Мне нужно собраться, нужно собраться. Дин говорил мне…» Через решетку в окно Кастиэль видит темное ночное небо, луну, уставившуюся прямо на него. Медленно пробирается мимо постелей, утыкается носом в самое низкое стекло, водит по нему пальцами. «Что-то я должен вспомнить. Дин что-то говорил мне. Соберись, Кастиэль. Они снова будут смотреть на тебя, снова скажут, что ты плохо поступил, что ты неправ. Тебя будут наказывать. Ты помнишь, как тебя наказывали в прошлый раз? Ты снова этого хочешь? Тебе нужно собраться, Кастиэль. Кас. Дин называл меня Кас. Развернись, Кастиэль. Отсюда ты не выберешься на свободу. Ты помнишь, где они сидят, так? Ты помнишь, что в коридоре сидят две в белом, которых нужно обойти? Не каждый в белом – доктор. Не каждый, не каждый, не каждый. Соберись. Нет хороших людей. Нет света, свет отключили, когда ты разбил лампу, Кастиэль. Ты плохо поступил, тебя должны наказать. Дин называл меня Кас. Дин говорил, что все будет хорошо. Твоих братьев и сестру уже наказали. Они уже сидят по углам и ждут, когда смогут пообедать. А ты еще только начинаешь, Кастиэль. Твой отчим тебя ждет. Слышишь этот шум? Они тебя обманывают. Они тебе внушают, что это счетчики больницы, что так гудит электричество. Только ты-то должен помнить, что это. Ты помнишь, Кастиэль? Дин… Не надо никого звать. Никто к тебе не придет. К тебе никто никогда не приходит, Кастиэль. Дин говорил… Пойдем. Пойдем отсюда. Пойдем вперед. Пойдем, Кастиэль. Нужно собраться. Тебя ждет отчим. Я помогу вспомнить. Дин говорил тебе, что у него есть Сэм. Вот, что говорил Дин. Дин… Собраться. Нужно собраться. Нужно…Мне нужно…» Он выходит в коридор, избивает дежурную медсестру и нескольких санитаров. Кое-как его удается зафиксировать к кровати. После укола он засыпает. Утром – уже ничего не помнит. Сэм осматривает его, опрашивает, но бесполезно. Его пациент что-то невнятно бормочет, мычит в подушку, отворачивается, пытается вырваться из мягких ремней. И снова в листах назначения, как и в первый день: строгий режим, индивидуальный наблюдательный пост. Доза нейролептиков усилена. Мягкую фиксацию отменить к вечернему обходу. Утро для Дина начинается хорошо. За выходные он успевает продумать, как попросить Сэма отпустить Каса домой. Или хотя бы на лечебную базу с ослабленным режимом. Рядом с ним на сиденье лежат несколько пакетов из дома: продукты, в основном, для Сэма, но Дин уже отложил несколько свертков. Интересно, Кас фрукты любит? На улице с каждым днем все теплее. Правда, прохладный ветерок еще задувает за воротник, ерошит волосы, но это приятно, тем более, Кас, наверное, соскучился по ветру. И по дождю, он же любит дождь. Дин улыбнулся. Скоро будет и весенний дождь, и летние штормы. И запах грозы, и радуга после. Скоро все будет. Дину очень хочется сразу зайти в палату, но семья – есть семья. И он бежит к Сэмми. Младший, к счастью, один. Сидит в кабинете, не портит себе нервы с Аластаром, не торчит на совещании, не сдает никакой отчет. Просто чудо. Только Сэм что-то явно не в настроении. Берет один пакет, пожимает руку, отворачивается. - Ты уже был в отделении? – спрашивает он. Теребит карандаш – этот жест Дин еще с детства хорошо помнит. Нехороший жест. - А что в отделении? - У него был приступ. - У Каса – приступ? - Да. Сэм хорошо знает, что будет дальше. Зеленые глаза брата нальются злостью, он отбросит в сторону все свои вещи и кинется из кабинета прямо в палату. И Дин так и делает. Скидывает пакеты на пол, сбрасывает с плеч рюкзак и разворачивается к двери. - Дин, подожди. Тебя не пустят в отделение. Его брат останавливается. Поворачивается, не до конца понимая, что услышал. - Какого хрена, Сэм?! - Ты достаточно сделал для него. Эксперимент не удался. Твоя помощь ему не помогла. Сегодня я снова увеличил дозу и назначил ему другой индивидуальный пост. - Ты в своем уме, Сэмми?! Он же нормально себя чувствовал? - Кастиэль всего лишь пациент. И опасный пациент. Ты слишком привязался к нему, Дин. - Он не просто пациент, Сэмми. Он и человек еще, ты не забыл об этом? Для тебя нормально смотреть на него, как на овощ, который временами нужно поливать препаратами, а для меня нет! Он не такой, как ты думаешь. Ты гробишь его своими лекарствами. А со мной он меняется. Его симптомы совсем проходят, когда я рядом! - Дин. Дин, успокойся! Послушай, я понимаю тебя. Ты хочешь ему помочь. Но ты должен уяснить для себя: желаемое всегда больше, чем само желание. Тебе нужен не настоящий Кас, а такой, каким ты себе его придумал! Кас болен, Дин! Он болен и ему уже ничем не помочь! У него непрерывно прогрессирующая шизофрения, ему не будет легче. – Сэм выдохнул и продолжил чуть тише, - Ему не будет легче. Никогда. Только хуже… Понимаешь? Дин… Прости. Он останется здесь, потом я переведу его в специализированный санаторий, где его сможет навещать семья. А тебе я запрещаю с ним видеться. - Ты не можешь! - Могу, - ответил ему брат спокойно. – Я врач. И я могу. И сделаю. - Сэмми, да почему ты не можешь вбить себе в башку, что ему легче?! Он становится другим! Может, ему не нужны будут лекарства, если он будет со мной! - Дин. Прости. Но я должен забрать у тебя ключ от отделения. Сегодня ты переведешься. - Черт возьми, Сэм! Ты не знаешь, что делаешь! - Я спасаю своего брата от иллюзий. Вот что я делаю. - Пожалуйста. Сэмми. Пожалуйста. Ты не понимаешь! - Отдай мне ключ, Дин. - Пожалуйста… - Ключ. Дин. *** Дина действительно не пустили в отделение. Один из санитаров через стекло закрытой пластиковой двери покачал головой, развел руками и отошел, чтобы не смотреть на разозленного, растерянного старшего Винчестера. Так это не новое предупреждение. Если сначала Дин был уверен, что младший брат лишь в очередной раз решил показать свой характер, то теперь окончательно убедился, что Сэм говорил абсолютно серьезно. Он собрался оставить Кастиэля здесь, а потом увезти куда подальше. Собрался «позаботиться» обо всем. - Сэмми, Сэмми, не дорос ты еще до командования. Дин не торопится идти в другое отделение, выходит на улицу и кидает документы о переводе в багажник. «К чертовой матери, Сэм. Раз ты так решил, я не стану тебе возражать. Но к чертовой матери ты будешь мне указывать». Любимая машина как будто подмигивает ему, точно зная, что затеял хозяин. В бардачке импалы, где-то между старыми кассетами, которые Дин никак не может выбросить, и фонариком лежала уже потрепанная кожаная ключница. Улыбаясь, Дин вытащил из нее брелок с запасными ключами: от кабинета Сэма, от отделения, от кабинета для санитаров. Наверняка Сэм рассчитывает время, которое нужно старшему брату, чтобы «перебеситься» и выпустить пар, и, скорее всего, никто не будет переживать, если Дин сегодня не выйдет на новое место работы. Винчестер поднял глаза на решетчатые окна второго этажа. Только бы с Касом до вечера все было в порядке. А пока нужно ехать домой и все подготовить. В четыре часа заканчивается рабочее время для врачей, в восемь сменяются медсестры, а к девяти, кроме дежурного медперсонала в больнице никого нет. К счастью, охранника предупредить Сэм ни о чем не додумался, и Дин решает проехать через главные ворота, паркуется недалеко от корпуса, но так, чтобы его детку не было видно из окон. На вахте сегодня миссис Джеймиссон – лучше не бывает, старушка обожает Дина, провожает его радостной материнской улыбкой, не задавая никаких вопросов. Без происшествий Дин добирается до третьего этажа и заходит в кабинет Сэма. Здесь все довольно просто: взять рецептурные листы и личную печать младшего, чтобы потом без проблем покупать Касу лекарство. Высокие дозы ему не нужны, он справится на поддерживающей. По лестнице вниз Винчестер практически бежит, а вот у двери в отделение притормаживает. Дежурный врач сейчас должен быть либо в ординаторской, либо на третьем этаже – в административном корпусе, где сидит обычно Сэм. Кто именно сегодня дежурит, Дин посмотреть не успел, но это его и не сильно беспокоит. Санитары, как и медсестры, тоже должны были смениться, так что панику поднимать некому. Два поворота двух округлых ключей, так тихо, как только можно, и вот он – коридор с палатами по левую руку. С правой стороны – окна, мягкие скамейки, санитарный и сестринский посты. В конце коридора поворот направо – там туалет, душевые, а потом столовая. Кое в чем им с Касом просто чертовски повезло: палаты пронумерованы по убывающей, начиная от той, что находится прямо рядом с выходом. Палата 20. Палата, где и находится Кас. За санитарным постом никого – на это Дин надеялся. Обычно ночью там никогда никого нет - все санитары сидят в сестринской - так уж повелось – потому что там и диваны есть, и компания. Даже если кому-либо из пациентов назначен индивидуальный пост, хвостом за ним ходят только днем. А вот за сестринским постом сидит молодая сестричка Кэтрин и увлеченно что-то рассматривает у себя на столе. Читает, наверное. Не заметила. Пока не заметила. Дин наблюдает из-за угла, дожидается момента, когда голова медсестры склоняется еще ниже, и быстро, но тихо идет в палату. Удары сердца отдают куда-то в уши, адреналина в крови сейчас, наверное, больше, чем при катании на американских горках. Но если все получится, если, черт возьми, только все получится – оно стоит того, чтобы несанкционированно вывести из клиники пациента, находящегося на строгом режиме. Кастиэль не может уснуть. Высокая доза препаратов делает свое дело, он ослаб, заторможен. Но уснуть не может. Джессика обещала, что веревки уберут вечером, но сейчас уже, кажется, ночь, а он все еще связан. Что-то шумит в голове, что-то не дает покоя. Как будто требует встать, собраться и бежать. Но Кастиэль при всем желании встать не может. «Собраться. Тебе нужно собраться». Что происходит? Дин говорил, что скоро можно будет уйти отсюда. Или Дин это говорил, когда они были дома? Почему его так долго нет? «Соберись, Кастиэль. Света больше нет. И Дина больше нет. Дин был здесь и ушел. Бросил тебя, тебя все бросили, к тебе никто не приходит» Нет. Дин был здесь недавно. Дин скоро вернется. Он обещал, что все будет хорошо. «Тебе ничего никто не обещал. Кастиэль, нельзя быть таким наивным» В окно снова светит огромная луна. Она рассматривает их, их всех, заключенных в палаты с решетками на окнах, без надежды выздороветь окончательно. Хочется перевернуться на бок или на живот, но руки и ноги привязаны к кровати, лунный свет бьет даже в закрытые глаза и – больно, это больно. Он болен и ему опять ничего не помогает. - Кас? Голова болит, так сильно болит. Это ведь не может быть действительно Дин? Не может быть, чтобы к нему кто-то пришел. К нему никогда не приходили. Никогда. - Кас! Тень приближается, говорит очень тихо, говорит почти шепотом. Но это знакомый голос, это голос Дина. - Твою мать! Кас! Дин. Только Дин так называл его. Дин приходил к нему и раньше. Иначе откуда бы Кастиэль запомнил его. Дин рассказывал ему о себе. Он сидел рядом. Дин уходил на ночь, утром снова приходил. А потом его не было. Сколько его не было? Вспомни, Кастиэль – сколько его не было? Дин. Это Дин сейчас сидит так близко, развязывает ему руки, ноги, освобождает. Дин вел его… Вел его из темноты. Дин… - Идем, Кас. Пока не засек… - Дин! Винчестер видел, каким сильным может быть Кас, но такого не ожидал. Тонкие, но крепкие руки обхватили его за плечи, притянули, прижали к себе. - Дин… Кас уткнулся носом Дину в шею, задышал – часто, судорожно. Боялся отпустить, боялся оторваться, впился дрожащими пальцами в ткань кожаной куртки на спине. Дин и хотел поскорее встать и увести его в безопасное место, и не мог. Улыбался, широко, радостно, гладил по голове, целовал куда-то в макушку. Кас его узнал… узнал. Все хорошо. - Дин… Дин… - Тише. Тише, Кас. Разбудишь тут всех, - Винчестер повернул голову так, чтобы Кас его видел, улыбнулся. – Пойдем отсюда. Пора валить. Кастиэль готов идти куда угодно, если рядом идет Дин. Он с готовностью встает, вцепляется в руку Винчестера и идет следом, очень тихо, как его и просят. Ему трудно не шаркать в больничных тапочках, но он изо всех сил старается. Кэтрин по-прежнему ничего вокруг себя не замечает. Кастиэль осторожно проходит к противоположной стене и прячется за ней. Дин проходит следом за ним, достает ключи и также тихо, как и в первый раз, открывает дверь, выпускает Каса и, пригнувшись, закрывает ее. До первого этажа хочется лететь, но Дин специально идет медленно, чтобы не привлекать внимания. На пролете они останавливаются, и Дин достает из под лестницы небольшой пакет, с которым пришел сюда и специально для этого спрятал. - Кас, а теперь слушай меня. Чтобы мы спокойно вышли отсюда, ты не должен выглядеть как пациент. Сейчас ты переоденешься и переобуешься, а пижаму мы сложим в пакет. Договорились? Синие глаза насмешливо сверкнули. Кастиэль улыбается и улыбается слишком понимающе, как никогда не улыбаются психически больные. Он этой своей улыбкой еще не раз обманет окружающих на их долгой дороге. - Не беспокойся, я все понял. Переодевается Кас очень быстро и в одежде совсем не путается. Он правильно застегивает джинсы и пуговицы на рубашке. Дин дергается, чтобы помочь ему обуться, но Кас даже кроссовки шнурует совершенно правильно.*** Они выходят на улицу, и Дин у самой двери слышит странный выдох в спину. Заподозрили их или нет – в любом случае, уезжать отсюда нужно быстро. Кастиэль без подсказок садится на заднее сиденье и сгибается в три погибели, когда машина проезжает сторожевую кабинку. Пара метров по прямой, поворот на общую улицу. Все. Свобода. - Поднимайся, Кас. Мы выбрались. На душе сейчас как никогда легко. Ему бы думать, что за спиной сидит опасный больной, а Дин только смеется, глядя на Каса в зеркало. - Ты повезешь меня домой? – спрашивает тот, нагнувшись к Дину, прижимая руку к его плечу. - Нет, Кас. Тебе нельзя домой. Но ты можешь поехать со мной куда-нибудь, если хочешь. На вид такие слабые пальцы сжимают кожаную куртку, Кастиэль наклоняется, упирается лбом в плечо Дина. - Я бы умер с тобой. Дин. И я с тобой. Я не умею по-другому. Пусть в моих поступках нет логики, пусть это неправильно. Я просто не умею по-другому. Я знаю, тебе плохо. Я знаю, ты болеешь, знаю. И, может быть, мне этого не исправить. Может быть, не вытащить тебя из кошмара, не уберечь от болезни. Но я всегда буду рядом. Что бы ни случилось, я буду рядом с тобой. - Дин… «Ты ведешь меня из темноты» - Что, Кас? – и собственный голос такой мягкий, такой слабый. Но очень теплый. Чтобы ты слышал меня, Кас. Чтобы ты всегда меня слышал. - Мне кажется, так и будет. Но еще не скоро. Мое право на жизнь. Моя иллюзия. «Судьбу не изменить, Дин» Я и не хочу ее менять. Моя судьба – это ты. Читай мою душу, Кас. Не отрывайся от меня. *Нейролептики - антипсихотические препараты. Используются для снятия острого психоза. **Стандартное устройство палаты в психиатрической клинике: без дверей, но с решетками на окнах. Палаты почти везде большие, восемь человек - это еще, кстати, мало. ***Кас одевается правильно, потому что даже если у него действительно шизофрения, многие пациенты с этим заболеванием совершенно не страдают потерей таких навыков, как одевание, прием пищи, соблюдение гигиены и т.п.