Ведьма Башни

Нью-Йорк, 2028 год Здесь не любят вспоминать о Войне Бесконечности, но помнят её. Бывшая Башня «Мстителей» высится над отстроенным заново Нью-Йорком, как исполинский остов корабля или истлевший до черноты скелет побеждённого дракона. Её не трогают — это лучший мемориал тем, кто спас мир. Благодарные люди до сих пор приносят сюда цветы и письма, даже не зная имён героев, которым они обязаны жизнью, кладут их на высокое кованое ограждение. Цветы вянут; письма же кто-то исправно забирает. У ограждения — сотни оплывших свечей. Никто не знает, кто из «Мстителей» погиб, а кто — скрылся, но сюда герои больше не возвращались. Те двое молодых людей, что стоят у ограды сейчас, тоже принесли с собой цветы. Ярко-красные розы. — Они понравятся Ведьме Башни, — говорит девушка в фиолетовом платье, перебирая лепестки алых роз, оставленных в кованой решётке. Её друг, невысокий сероглазый парень, вздрагивает — и конверт, который он старательно пристраивал по соседству, падает на землю. — Ведьма Башни? — Чёрт, я так часто вижу тебя на соревнованиях, что забыла, что ты не из Нью-Йорка. Девушка присаживается на корточки, достаёт из сумочки туристические спички и поджигает погасшие свечи, начиная рассказ. — Она вроде городской легенды. Знаешь, как в сказке — ведьма, живущая в руинах старого замка. Кто-то считает её призраком погибшей Алой Ведьмы, но я зуб даю — она живая. Она не выходит из башни, ни с кем не заговаривает. Иногда ею пугают непослушных детей. Меня тоже пугали. Девушка усмехается, чиркая очередной спичкой. — Она жутковато выглядит. Я её видела однажды — ещё молодая, но в её длинных каштановых волосах широкая седая прядь, вся одежда тёмно-красная, а на плечах — алый старомодный плащ с оборванным краем. — Когда ты её видела? — Когда она спасала людей. На перекрёстке, тут неподалёку, потерял управление школьный автобус. Я была в кафе напротив, увидела через витрину. Собиралась уже выскочить, чтобы помочь пострадавшим — но она вышла из круга алого света. Мне показалось, что она танцевала, когда автобус окутало таким же алым светом и затормозило. Дети отделались синяками. Ещё она иногда выходит на выступ башни ночью и стоит. Смотрит в небо. Парень моргает, глядя на огоньки свеч. Потом поднимает голову и, щурясь, что-то прикидывает про себя, изучая чёрный силуэт башни на фоне голубого неба. А потом он бросает рюкзак рядом со спутницей и хватается за решётку забора. Девушка вскакивает, пытается удержать его за футболку, но поздно. Парень спрыгивает на землю по ту сторону забора легко и почти бесшумно. — Купер, — укоризненно говорит она. — Ты идиот. Тебе туда нельзя. Опять отхватишь штраф. — Я должен поговорить с ней, Кейт, — парень пожимает плечами и бежит к подножию чёрной башни. 2018 год — Они не будут разговаривать со мной, уважаемый доктор. Вот, может, с Тором будут. Тони Старк выглядит чертовски плохо. Стивен Стрэндж смотрит на него — и не узнаёт известного героя и миллиардера, к которому Тор порекомендовал обратиться за помощью. Уставший, измученный, одинокий человек, которому хочется немедленно налить душистого чая с мёдом и обнять. Стрэндж решает, что второе всё-таки слишком, но чашка перед Тони наполняется вместо чёрного кофе чаем. — Спасибо, — так же бесцветно произносит Тони, поднимая чашку. — Почему остальные не будут говорить с вами? — Потому что они винят меня в гибели Стива. Он единственный, кто не выбрался из Рафта. А это я, я просил его оставить щит… Эту боль не вылечить магией. И чаем — тоже. — Будут, когда узнают про Таноса. — А также о том, что он отключил Вижна и забрал последний камень. Нет, уважаемый доктор. Я не знаю, как говорить с ними. Не знаю. Стрэндж молчит. Смотрит на Старка. Тот проводит рукой по лицу, будто пытается проснуться. Хочется тяжело вздохнуть, но бесполезным сочувствием можно сделать только хуже. — Тогда соберите тех, кого можете собрать, мистер Старк. Я займусь остальными. Земле нужны герои. Сражение близко, и если мы проиграем эту битву — мы проиграем свою планету. — Да, да, да, — кивает Старк, допивая чай. — Обычные трудовые будни. Попробуйте, мистер Стрэндж. Я тоже попробую. Только ради всего святого, не надо делать такое пафосное лицо. Даже я разучился. Стрэндж едва заметно улыбается, уходя из башни Старка. *** Первым Стивен Стрэндж находит Сэма Уилсона. Тот несёт почётный караул у криокамеры Джеймса Барнса. При встрече Сокол приветствует доктора перевёрнутой табуреткой и отборным матом, достойным бандита из гетто. Стрэндж отвечает на это извинениями — в конце концов, открывающийся без предупреждения посреди помещения портал может вызвать сложные эмоции. Уилсон не отказывается. Он только просит вернуть ему снаряжение и «вытащить Баки из этого чёртова ящика, куда он залез, чтобы не убивать людей». Сэм рассказывает Стивену про код, сдаёт убежище Скотта Лэнга и лишь пожимает плечами на вопросы о Бартоне и Максимофф. Он действительно ничего не знает. Уилсон лёгкий — он сразу же переходит на «ты», хотя избегает называть Стрэнджа по имени. Потом Стивен отправляется за Лэнгом в латинский квартал. Там ему тоже рады — настолько, что пухлый дружок Скотта, Луис, падает в обморок посреди обшарпанной конспиративной квартиры. Лэнг даже не вникает в детали, услышав, что нужно срочно спасти мир, и долго трясёт руку Стивена на прощание, повторяя, что он в деле. Первым, кто в ответ на просьбу присоединиться к команде, закатывает глаза, становится Клинт Бартон. Он спрашивает, нельзя ли обойтись без него, пытается отмазаться тем, что сломал лук, но на каждый аргумент у Стрэнджа находится противовес. Бартон сдаётся, но Стрэнджу приходится пережить целых две пытки — столь же убедительно поговорить с женой стрелка и отдаться на растерзание его детям, заметившим, что Плащ — живой. Клинт тоже не знает, где Ванда Максимофф. Всё, что он может сказать — что её стоит попробовать поискать в Соковии. И Стрэндж ищет. Долго ищет, зная после рассказа Клинта, что с Вандой будет сложно договориться. *** Стивен находит Ванду случайно, уже бросив попытки разыскать её магическими способами и меряя шагами серый безнадёжный городок. Здесь каждое раненое здание хранит память о произошедшем из-за Альтрона, и лица людей кажутся бесцветными и уставшими. Она на первый взгляд ничем не отличается от них, и Стрэндж долго сомневается, разглядывая её на рынке. Длинные каштановые волосы, глубоко надвинутая синяя бейсболка «Лос-Анджелес Доджерз», потёртая красная кожаная куртка, фальшивые «мартинсы» и узорное короткое платье никак между собой не сочетаются. Тонкие пальцы с облупленным чёрным маникюром, унизанные тяжёлыми кольцами, перебирают самые дешёвые яблоки в поисках наименее страшненьких. Стивен не сразу убеждается в том, что это действительно Ванда Максимофф — лишь когда она убирает мешающие волосы за ухо и ему становится хорошо видно профиль. И он делает шаг. Мисс Максимофф вскидывает на него взгляд, произносит что-то резкое и непонятное на соковийском, прищурив глаза, отходит назад — и Плащ ловит её за короткий подол. Яблоко падает из руки ведьмы и катится по грязному асфальту. — Простите, мисс Максимофф, но я должен с вами поговорить. Меня зовут Стивен Стрэндж, — добродушно произносит маг. — Можете называть меня «доктор». Он всегда добавляет это, когда друзья Роджерса прячут глаза. А Ванда ещё и вздрагивает и белеет. — Миру нужны герои, — добавляет он. — Я больше не имею к этому отношения. Она качает головой и снова пытается уйти, но Плащ держит её крепко. — Доктор Стрэндж, ваш плащ ведёт себя невежливо. — Зато разумно. — Я действительно не хочу больше пользоваться своей силой. Стивен не видит её глаз под козырьком бейсболки, но в голосе Ванды такая боль, что он вздрагивает. — Я опасна, — говорит она. — Я мутант. Такие, как я, могут только разрушать. Стрэндж оглядывается и делает короткий пасс искалеченной рукой. Между ним и Вандой разлетаются золотые искры. Она замолкает. Стоит перед ним, нервно обдирая лак на ногтях. — Пойдёмте, — наконец выдыхает она. — Пойдёмте, доктор Стрэндж. *** Квартирка, в которую его приводит Ванда, тесная и обшарпанная. Видно, что та старается поддерживать здесь уют и чистоту, но штукатурка от этого осыпаться не перестаёт. Плащ нервно смахивает её с себя, пока Ванда заваривает для гостя унылый чай в пакетиках и режет бутерброды с дешёвой колбасой. Она избегает поворачиваться к Стрэнджу. — Простите, доктор Стрэндж, но я могу только сильнее навредить, — говорит она, и нож стучит по разделочной доске. — Людей спасать я не умею. Я могла помочь...капитану Роджерсу, когда мы бежали из Рафта. Но промедлила. Никакого толка от меня, доктор. Я плохо контролирую силу. — Этому всегда можно научиться. Стивен разглядывает фотографии, которые прилеплены на холодильник магнитами напротив стула Ванды. Весёлый растрёпанный парнишка, чья-то свадьба — наверное, родителей. Смешной кадр из фотобудки — Ванда отбирает бейсболку у Стива Роджерса, и он ей улыбается. Ту самую бейсболку, которая была на ней на рынке. — Нет времени на это. — Время ещё есть, но мы должны начать готовиться прямо сейчас. К тому же, мисс Максимофф, хоть я и маг, и доктор, некоторым людям я помочь не могу. А вы — можете. — Я не знаю таких людей. — Друг капитана Роджерса. Барнс. Нож ложится на стол. Стивен видит, как острые локти ведьмы подрагивают, пока она сооружает бутерброды. — Ничего хорошего из этого не выйдет. — Можете считать, что вы — хирург. Его сознание поражено опухолью. А вы, мисс, можете эту опухоль вырезать. Вы и только вы. Чаем пахнет прогоркло. Пока Ванда не видит, Стивен потихоньку открывает небольшой портал и достаёт чайник с заваркой из своей комнаты в храме. Она оборачивается и с подозрением смотрит на гаснущие в воздухе золотые искры и на ладонь Стрэнджа, сжимающую бамбуковую ручку. — В Камар-Тадже отличный чай, — невозмутимо сообщает он, поглаживая бородку. — Вы ещё страннее меня. Ванда достаёт чистые чашки. Долго их отмывает, задумавшись. Стивен отмечает про себя, что она избегает пользоваться магией в быту. — Хорошо, — вдруг говорит она, плюхаясь на стул. — Я попробую помочь Барнсу. В конце концов, капитан Роджерс хотел бы этого. Перед «капитаном Роджерсом» Ванда запинается снова, и, несмотря на успех, Стрэндж вздыхает. *** — Засуньте меня обратно, пока не поздно, - мрачно советует сидящий на койке Барнс. — Нет. Сэм стоит у него за спиной, скрестив руки. Ванда переминается с ноги на ногу, глубоко дыша. Выгибает пальцы, готовясь. Барнс не отрывает взгляда от её бейсболки. Грустно улыбается. — Тогда не тяните с этим. — Всё получится, — произносит Стивен спокойно и уверенно. — Найдите этот код и вытравите его, мисс Максимофф. — О боги, — смеётся Уилсон. — Вы все такие серьёзные и вежливые, ужасно. Я как в операционной стою. Зажим, скальпель, стопку виски? Стрэндж сдержанно улыбается, переглядываясь с ним. Сэм пытается разрядить обстановку, но Ванда всё равно нервничает. — Давай, Ванда, — устало просит Барнс. Только теперь она касается пальцами висков. Алая сила течёт по ним, как кровь, искрит разрядами электричества на серебряных кольцах, горит пламенем. Большие тёмные глаза вспыхивают красным, и этот блеск отражается в глазах Барнса. Губы Ванды беззвучно двигаются, будто она в трансе произносит кодовые слова, находя их по одному и выжигая колдовским огнём начисто. Стрэндж ловит себя на мысли, что это красивее привычной ему магии. Может, именно потому волшебство Ванды так завораживает. Она наклоняет голову. Заглядывает куда-то в сознание Зимнего Солдата, в его душу. По щеке ведьмы вдруг скатывается слеза, и в алых отблесках она кажется розоватой. Стрэнджу вдруг становится ясно, что она всё уже сделала и задерживается, потому что рассматривает что-то, от чего не может оторваться. Или кого-то. — Мисс Максимофф, — зовёт он. Ведьма не реагирует. Алый ток бежит и бежит по её пальцам. Беспокоиться начинает даже Плащ. Он похлопывает Стивена по щеке воротником, намекая, что ситуация выходит из-под контроля. — Это выглядит не очень хорошо, — замечает Сэм. — Надо что-то сделать? — Я сам. Когда Стивен подходит к Ванде сзади и кладёт руки на её хрупкие напряжённые плечи, собственные ладони вдруг кажутся ему особенно уродливыми. — Ванда, — тихо и вкрадчиво, как гипнотизёр, произносит он. — Заканчивай и возвращайся к нам. Оставь ему его воспоминания. Возвращайся. Плечи вздрагивают. Ванда медлит ещё с минуту — и плавно опускает руки. Сэм выдыхает; Барнс сонно закрывает глаза. — Уложи его, — кивает Ванда Сэму. — Ему нужно поспать. Ему приснится красивый и спокойный сон. Я нашла код и стёрла. Её пошатывает, и она почему-то не может до конца распрямить дрожащие пальцы. Пока Сэм возится с засыпающим Барнсом, Стрэндж разминает холодные руки Ванды, стараясь заглянуть ей в глаза. — Говорю же, — ершится ведьма. — Я плохо это контролирую. — Это нормально. Твоя сила — это Хаос. Хаос нельзя упорядочить, но им можно править. Ты только что сделала доброе дело. Поверь мне, капитан Роджерс был бы рад. Ванда молчит и не поднимает головы, пока Сэм не укрывает Барнса одеялом. — Ух, — потирает руки Уилсон. — Это было стрёмно. Доктор, я хочу твоего классного чая. Ванда, пойдём с нами пить чай? — Лучше верните меня домой. — Нет, — противно и упрямо отвечает ей Сэм, подмигивает и уходит греметь пустыми чашками. *** Стивен забирает всех троих в Нью-Йорк в тот же день. Тони Старк собирает всех в своей башне, устраивает там настоящий военный лагерь. Вопреки его опасениям, ни у кого не хватает глупости устраивать скандалы. «Мстители» снова объединяются, и на этот раз негласными командирами становятся Старк и Стрэндж. Они сидят и пьют чай в огромном кабинете Тони вдвоём, молча, сразу после того, как все остальные расходятся по комнатам. Старк старается носить перед Стрэнджем свою маску весёлого смельчака, но у него под глазами залегли тени. Стивен надеется, что сможет разделить с ним ношу, под которой сгибается спина. — Ты правильно сделал, что отдал щит Барнсу, — наконец говорит Стивен ободряюще. — Капитан Америка не может умереть. Он — легенда. Он — символ. И сам Стив хотел бы этого. — Наверное, и команде это пойдёт на пользу. Чашка Старка фарфорово стучит о блюдце. — А что Ванда? — вдруг спрашивает Тони. — Как ты её уговорил? Стрэндж неопределённо пожимает плечами. — Лучший способ уговорить — сразу втянуть в дело и не дать опомниться. — Она может и сбежать. Знаешь, это у неё в крови. Старший брат был отменным бегуном. Таким, что случайно догнал собственную смерть. Плащ вдруг слетает с плеч Стивена и беспокойно тянет его за шиворот. — Понял, — ворчит Стрэндж. — Иду. Старк передёргивает плечами. — Никогда к этому не привыкну. — И я слышу это от человека, чьи костюмы сами ходят по башне. *** За панорамным окном мерцают огни Нью-Йорка. Ванда сидит спиной к двери на кровати, поджав ноги. Стивен стучит по приоткрытой двери — на всякий случай. — Мисс Максимофф? — Можно на «ты». Вроде перешли уже. Заходи. — Плащу тоже можно? — осторожно шутит Стрэндж. — Да, конечно, — растерянно отвечает Ванда, не оборачиваясь. Он заходит в комнату. Осторожно присаживается рядом. Ванда перебирает те же фотографии, что висели на холодильнике в Соковии. Брат, родители, Стив Роджерс. Она не поднимает взгляда, но хотя бы бейсболка на этот раз лежит на прикроватной тумбочке. — Ты умница, Ванда, — честно и почти восхищённо говорит её Стрэндж. — Ты сделала очень большое дело. — Лучше мне было остаться в Соковии...доктор. Она собирает фотографии в стопочку — и кладёт на тумбочку, рядом с бейсболкой. — Я обещал научить тебя контролировать свою силу — и я научу. — Дело не в силе. Дело в страхах. Я стараюсь быть сильнее своих страхов, но есть один, который я не могу победить. — У всех есть страхи, Ванда. — И у тебя? — Я боюсь неудач. И поэтому я встаю и иду, — вдруг признаётся Стрэндж. — Каждый раз, когда мне кажется, что я побеждён. Ведь если я не поднимусь — мой страх сбудется. — С моим такая штука не пройдёт, доктор. Ванда усмехается, качая головой, тянется к тумбочке и снова принимается перебирать фотографии. — Все, кто рядом со мной, все, кто мне дороги… Они уходят, и я не могу их вернуть никаким волшебством. Мои родители. Мой брат Пьетро… — Стив Роджерс. — Да. Я думала, что если человек не будет знать, что он мне дорог, то… — То проклятие не сработает. — Вроде того, — Ванда усмехается беззащитно и горько, вдруг оборачиваясь на Стивена. — Поэтому мне хотелось остаться там. Одной. Навсегда. Не приносить больше никому несчастье. Сегодня я увидела отключенного Вижна. А ещё есть Клинт и его семья. Я их тоже очень люблю. Он мне как дядя. — Ванда… Стрэндж теряется, глядя ей в глаза. Совсем девчонка, испуганная, печальная, намеренно выстраивающая вокруг себя стены. В ней таится многогранная и удивительная сила, но оставаться с этой силой наедине одновременно опасно и расточительно. — Война на пороге, — наконец произносит Стрэндж, собравшись. — И если некоторые ещё могут повернуть назад, то у нас с тобой такого права нет. Наша сила поможет в этой войне лучше, чем железная броня или крылья из углепластика. У Бартона вообще лук и стрелы, я, конечно, не хочу его оскорбить, но… Ты можешь уйти. А можешь остаться, и мы защитим их вместе. У нас есть немного времени, пока Танос готовится к нападению. Я могу успеть научить тебя чему-то. Ванда смотрит на него безотрывно, прикусив губу. Опускает взгляд на руки в шрамах, и Стивен ждёт вопроса. Но она задаёт другой. — Если у меня не получится? — Получится, — заверяет Стивен. — Ты уже забыла, что я боюсь неудач? У меня не будет выбора, если ты согласишься стать моей ученицей. Ванда грустно и несмело улыбается, но вдруг без лишних слов кивает. *** Следующие три недели проходят в постоянном напряжённом ожидании и постоянных делах. Занятие находится для каждого — даже для полковника Роудса, который командует эвакуацией Нью-Йорка. У Тони и Стивена есть план — приманить Таноса к башне на Око Агамотто и дать там решающий бой, разобравшись по ходу, как избавиться от него навсегда. В башне шумно — здесь пристреливает новое оружие Бартон; там под руководством Романовой учится обращаться с щитом Барнс; тут Уилсон валяет по полу Лэнга, и оба смеются. Стивен прислушивается к происходящему, возвращаясь из кабинета Тони в спортивный зал, где он тренирует Ванду. С ней действительно сложно. Ванда никак не может освоить даже простейшую медитацию — её сознание не расслабляется ни на секунду, ни на долю секунды. Она может сидеть спокойно минут десять, но потом её внутренние миры снова сталкиваются и путаются друг с другом, и Стивен замечает это по алым сполохам, которые оплетают пальцы ведьмы. Лучшее, что можно сделать в такой момент — не бояться её, и Стрэндж не помнит, когда он впервые взял её за руку, сжал тонкую ладонь, несмотря на уколы магии. Теперь он делает так всегда, и Ванда раз от раза держится всё лучше. Сейчас он тоже садится рядом и касается её пальцев. — Говорят, сначала был только Хаос, — повторяет ей Стивен. — Весь мир сотворён из него. Если мы сможем упорядочить Хаос внутри тебя, это станет великой и прекрасной силой, способной не сотворить жизнь, но сохранить её. Ванда прерывисто выдыхает и открывает глаза. Пальцы расслабляются, и алые искры исчезают. — Это очень сложно, — вдруг признаётся она, отнимая руку. Заводит волосы за уши, приглаживает их, и широкие рукава тренировочного кимоно ниспадают до локтей. — Каждый раз, когда я закрываю глаза и расслабляюсь, я вижу страшное. Но когда я их открываю, то вспоминаю лишь звёздное небо. Я даже не знаю, чего боюсь. Может быть, просто...будущего. Плащ вдруг оставляет Стивена. Ложится на плечи к Ванде, словно обнимая. Она удивлённо касается воротничка, гладит его. — А я думала, что ты — как молот Тора. Или как щит Капитана. Тебя ведь носит только достойный? — Нет. Он выбирает того, кто ему нравится, — улыбается Стрэндж. У неё внутри — Хаос. Настоящий и безудержный, способный сокрушить всё на своём пути, выкормленный потерями. Его не могут больше успокоить ни тепло родных рук, ни свет первой невинной тайной любви. Но из этого Хаоса под уродливой рукой Стивена рождается что-то новое, прекрасное и созидательное, распускается алыми цветами — и Стрэндж этого совсем не боится. Может быть, когда они победят Таноса, он расскажет ей. А пока… Пока Ванде совсем не нужно об этом знать. Она ведь даже до сих пор не зовёт его по имени. И ведьма не задумывается, откуда на её прикроватной тумбочке по утрам берутся эдельвейсы с Эвереста или сакура с Фудзиямы. *** — Почему ты не спишь? — Хочу чая, доктор. Я же знаю, что ночью ты ходишь сюда пить чай. Стрэндж хмыкает, глядя, как Барнс вытягивает ноги, расслабляясь на диване в гостиной. Он уже не похож на затравленного зверя — эти три недели сотворили с ним чудо. Или всё дело в Романовой и в желании стать достойным символом Америки вместо погибшего друга. Стивен садится с ним рядом и протягивает чашку. — Тебе нравится Ванда, — вдруг говорит Барнс, и Стрэндж от неожиданности обливается чаем. Плащ обречённо отправляется за тряпочкой. — На войне не время думать об этом. — Ты говоришь это человеку, для которого вся жизнь превратилась в войну. Если откладывать, можно никогда не успеть. — Неужели сам до этого дошёл? — Стивен отбирает тряпочку у Плаща и промокает штанину сам, поставив чашку на стол. Руки дрожат сильнее обычного. — Нет, конечно. Сэм долго меня в этом убеждал, но у Наташи получилось лучше. Барнс улыбается, как почти счастливый человек. Заглядывает в свою чашку. — Чёрт, тут было на один глоток, — вздыхает он. — Так вот, о чём это я. Стив хотел бы, чтобы все его дорогие люди были счастливы, и я думаю об этом каждый день. И каждую минуту. Ванда тоже была ему дорога. А ты хороший человек, Стив. От имени, впервые прозвучавшего из уст друга Роджерса, Стрэндж вздрагивает снова. Плащ облетает диван и предательски «даёт пять» Барнсу. Разворачивается к Стивену. — Я сам, — безоружно поднимает он руки и встаёт. — Я сам. Только переоденусь. В сухое. — И ещё чашечку чая мне. За светлую мысль, — подаёт голос Барнс. *** Когда Стивен осторожно стучит в спальню Ванды, он не ждёт, что она откроет. Но она открывает и даже слабо улыбается. — Почему не спишь? — Барнс вымогал у меня чай. Ванда сторонится и впускает его в комнату. Здесь нежно и дурманяще пахнет сакурой. Постель заправлена — несмотря на поздний час, ведьма и не думала ложиться спать. — А ты почему не спишь? — спрашивает Стрэндж, присаживаясь на край кровати. — Думаю. Ванда подходит к окну, обнимая себя за плечи. Кажется, что стекло и не отделяет её от ночного неба. — Мне нужно было остаться в Соковии, — заводит она старую безнадёжную песню. — Нам не стоило встречаться. Купила бы яблоки и пошла бы домой. — Точно. Ты же так и не купила яблок. Ванда оборачивается на слабое магическое колебание. Золотые искры рассыпаются и гаснут вокруг запястья Стивена. В ладони он зажимает крупное красное яблоко, яркое и сочное. — Откуда?… — спрашивает Ванда. — Мелкая магическая кража из подмосковного сада, — не моргнув глазом, сознаётся Стивен. Она смеётся. Садится рядом. Берёт яблоко, крутит в руках. Кажется, ей жаль его есть, и она кладёт его на тумбочку возле вазочки с сакурой. Смех затихает резко, словно тоже рассыпавшись на искры. — Я не героиня, — говорит Ванда. — Меня создали оружием. Я виновата во многих бедах. — Это прошлое. Его нельзя изменить. Но всегда есть будущее. — Легко говорить тем, кто всегда был героем. — Я был им не всегда. — Но твои шрамы… — На память о моей глупости и высокомерии. Ванда недоверчиво щурится, и Стивен усмехается. Нет, не поверит. На словах — не поверит. И он берёт её за руки, кладёт тёплые пальцы на свои седые виски. — Посмотри на меня, Ванда, — просит он. — Я хочу, чтобы ты меня узнала и поняла. Она пугается, но Стивен смотрит в её глаза уверенно и спокойно. Ведьма выдыхает, её взгляд вспыхивает алым — и виски обжигает тёплой волной, мир закручивает в калейдоскоп, смешивая прошлое, настоящее и будущее. Стивен падает, раскинув руки, в омут, где таится демон его честолюбия, изгнанный и забытый, где сверкают дорогие часы и урчат двигатели люксовых автомобилей, где его любят женщины, где ему завидуют мужчины. Это кажется близким, страшным и неправдоподобным, отвратительным до дрожи, но он не защищается от магии Ванды. Пусть она видит. Пусть она знает. Он не был затравленным подростком из страны, которую сотрясали взрывы — он во всём виноват сам. Но у каждого есть шанс. Он ведёт её сквозь нищие рынки и дорожную пыль, продирается сквозь вязь восточных языков, показывает Камар-Тадж, пропахший старинными книгами и сладким мёдом. Каждый шаг — будто вверх по лестнице, с самого дна, где цепко держат за ноги страхи. И Ванда не отнимает руки. Она идёт с ним, она наблюдает, она впитывает всё это… И лестница памяти вдруг выводит их к высокому звёздному небу и порывистому ветру. В мерцающей черноте раскручивается огромная золотая воронка портала, ослепляет обоих. В портале — лишь тьма, в которой нет ни единого лучика света. ...Ванда отдёргивает пальцы, тяжело дыша. — Это то, что мне снится, — говорит она прежде, чем Стивен успевает задать вопрос. — Мне кажется, что это — будущее, и там нет ничего хорошего. — Будущее вариативно, — успокаивает её Стрэндж. — Есть тысячи вероятностей. Мы просто должны предотвратить самые-самые страшные. Ванда кивает, и Стивен не признаётся, что вспоминает Древнюю. Вспоминает её слова про миг смерти и замерший неподвижный снег. — Ты вовсе не ужасный человек, — вдруг вырывается у Ванды. — Ты смог перешагнуть всё это. — И ты сможешь. — Почему ты так уверен? — Хаос сильнее времени. Ты сильнее меня. Стивен улыбается и встаёт. Плащ подёргивает его за воротник рубашки, нервно, но не требовательно. — Спокойной ночи, Ванда, — желает он. — Ты уже увидела сегодня это звёздное небо. Пусть оно тебе не приснится. Едва выйдя за порог, Стрэндж получает хорошую затрещину воротником, но только со вздохом качает головой. *** Танос обрушивается на опустевший Нью-Йорк с чёрно-фиолетовой грозой, рассекая небо на рассвете, сталкивая миры с оглушительным грохотом. Стивен просыпается от того, что стёкла в его комнате рассыпаются на миллион осколков, и Плащ отважно прикрывает ему лицо. Он вскакивает, одевается, хватает коммуникатор и моментально забывает беззвёздную вечную тьму сна. В коридоре грохочут сапоги Барнса и Бартона. За окном отправляется на позицию Уилсон. Волна связи оживает. ПЯТНИЦА рассылает сигнал тревоги и монотонно зачитывает план Тони Старка. Башня сотрясается. Когда Стрэндж распахивает дверь в комнату Ванды, красное яблоко катится ему под ноги — как в день их первой встречи. Она уже собрана. Крепит коммуникатор на ухо. В её глазах вдруг исчезает всякий страх. — Мы ведь будем действовать по плану, — голос Стрэнджа спокоен. — Да, Стив, — бросает она, натягивая сапоги, и не видит, что он улыбается. Мир рушится, готовый пасть перед Таносом. За окном сверкают лиловые молнии, разбиваясь о защитное поле, включенное Беннером и Селвигом. А Стивен Стрэндж улыбается тому, что Ванда наконец-то назвала его по имени. *** Вроде бы всё идёт по плану, и нужно радоваться. Но Стивен не понимает, как горстка героев, большая часть которых не обладают сверхъестественными способностями, сдерживает натиск Таноса уже двенадцать часов, пока Беннер и Селвиг истерически высчитывают, где можно запереть неуязвимого бога и сделать его уязвимым. Всё как-то слишком гладко, хоть нескольких прибывших на помощь агентов Щ.И.Т.а и Скотта Лэнга уже врачует в подвале башни доктор Чо. К сражению подключаются даже гости из космоса, и, несмотря на то, что бой на посадочной площадке башни после отключения защитных полей не прекращается ни на миг, Ванда хохочет вместе с Барнсом по поводу деревьев и енотов. Миры истончаются до такой степени, что над ними в почерневших небесах сияет втрое больше звёзд, чем обычно. Романова и Барнс до последнего бьются бок о бок со Стивеном и Вандой. Потом у новоиспечённого Капитана Америки хрипит и матерится голосом Бартона коммуникатор. Он жалуется, что стрелы кончились, и зовёт подкрепление. — Уходите, — просит их Стрэндж. — Ему помощь нужнее. Вычисления затягиваются. Стивен прикрывает Ванду собой; то же самое делает и Плащ. Ему пока досталось больше всех — один из солдат Таноса оторвал кусок его подола. Но никто и не собирается сдаваться: битва продолжается, и мрачная фиолетовая ночь озаряется алым и золотым светом, будто на башне крутится фейерверк-каскад. Коммуникатор Ванды разбит. Поэтому голос Тони врывается в бой сквозь динамик Стивена. — Беннер и Селвиг закончили. Действуем по нашему плану, доктор. Это тяжёлая работа для настоящих бородатых мужчин. ПЯТНИЦА, вышли мистеру доктору координаты. Мы с Квиллом и Тором начеку. Ты готов? — Готов. Ждите. Стрэндж оглядывается, пока механический голос диктует результаты вычислений. Ванда, танцуя в алом пламени, выбрасывает последнего противника, расчищает сцену для последнего акта трагедии. Картинка из видения встаёт у Стивена перед глазами, когда ведьма оборачивается к нему, опуская руки. Древняя была неправа. Не смерть придаёт жизни смысл. Не смерть, а любовь. — Мне нужна твоя помощь, — выдыхает Стрэндж решительно, шагая к самому краю посадочной площадки. — Ванда, вспомни всё, чему я тебя учил. Искалеченные руки уверенно, твёрдо, без тени дрожи рисуют в воздухе магические знаки. Фиолетовая тьма разверзается, раненая золотым светом. Подскочившая Ванда замирает рядом. — Нет, — просит она. — Нет, Стивен. — Всё в порядке, — спокойно отвечает он, заканчивая и оборачиваясь. Она бледна, как смерть, и её глаза горят алым страшно и ярко. Стивен берёт её левую руку не торопясь, сдирает серебряные кольца с указательного и среднего пальцев, и они звенят, падая на посадочную площадку. — Сейчас он появится здесь, — голос Стрэнджа даже не срывается. — Мы заберём его. А ты… Закрой за мной дверь, Ванда. — Не надо. Двойное кольцо мага должно быть свободно на её руке, но Стивену кажется, что оно Ванде впору. Слёзы в её глазах — золотые. — У нас нет выбора, — шепчет Стрэндж. — У нас есть ответственность. Я ведь просто ухожу. Не забывай меня, и однажды я вернусь. — Стивен, я… — Ничего не говори. Проклятие. Я помню. Ты ничего не скажешь — и я вернусь. Око Агамотто раскрывается, просыпаясь, загорается зелёным светом. Злой колючий ветер — это поступь Таноса, идущего за абсолютным могуществом. Перед шагом в беззвёздное ничто Стрэндж успевает поцеловать свою ученицу — коротко, ласково, но только лишь в лоб. Единственным прикосновением. А потом он срывает с себя Плащ, и тот, обнимая Ванду за плечи, тащит её прочь, к разбитым стеклянным дверям. Танос едва успевает явиться на посадочную площадку — огромный и жуткий. Джет Квилла врезается в него в блеске божественных молний и исчезает в портале первым, вместе с Таносом и со стоящим на крыле Тором. Железная рука Тони подхватывает Стивена и тащит в темноту под тяжёлый бодрый рок, заглушающий советы ПЯТНИЦЫ. — Закрывай, Ванда, — успевает сказать Стивен. — До встречи. *** Золотая спираль смыкается в точку, вспыхивает красноватым огоньком — и гаснет в темноте. Мир вздрагивает ещё раз, провожая смертельную угрозу — и понимает, что устоял. Обратной дороги злу больше нет. Прилетевший Сэм Уилсон не может разыскать в полуразрушенной башне Ванду. Нью-Йорк, 2028 год Наверное, не будь Купер Бартон спортсменом, разрушенные чёрные ступени стали бы для него непреодолимым препятствием. Но у него есть цель, очень важная цель — и он упрямо, как защитники мира, похоронившие злого бога в неведомых измерениях вместе с проклятыми камнями, забирается выше и выше. Он находит её — и узнаёт сразу, даже со спины. Длинные тёмные волосы, рассыпанные по алому плащу; широкая седая прядь серебрится слева. Она не оборачивается. Не хочет прерывать медитацию, сидя в пустой гостиной с разбитыми окнами на полу. По обманчиво расслабленным пальцам вьются алые искры. — Кто бы ты ни был — уходи, — произносит она жёстко. — Ванда, ты не можешь прогнать человека, который учил тебя кататься на велосипеде. Её плечи вздрагивают. Алая Ведьма оборачивается, склоняет голову, неверяще изучает его. — Купер, — пытается улыбнуться она. — Ты похож на отца. — Он очень расстроился, когда ты исчезла. Купер подходит ближе. Ванда поднимается на ноги, и Плащ вдруг тоже тянется к гостю оборванным краем. — И тебя я помню, — смеётся Купер и вдруг резко замолкает, видя бледность и усталость Алой Ведьмы. Он борется с желанием обнять её покрепче, но не знает, как отнесётся к этому та, что добровольно заточила себя в мёртвом мемориале страшного дня. — Расскажи мне о них, — просит она. — Я больше никогда не встречала их в Нью-Йорке. — Папа тогда и правда ушёл на пенсию. Мы всё ещё живём на ферме. Лила учится в институте, а мы с моей девушкой — члены сборной США по стрельбе, — пожимает плечами Купер. — Дядя Сэм, тётя Нат и капитан Барнс живут в Вашингтоне. Лэнг женился и съехал за город. Роудс тоже в Вашингтоне, у него крутой аппарат и он сам ходит. Паркер — известный учёный, совсем как Тони, работает с Беннером. У всех всё хорошо, Ванда, и мы постоянно вспоминаем тебя. Зачем ты осталась тут? — Стивен попросил меня дождаться его. И я жду. Купер смотрит на потемневшее двойное кольцо на пальцах Ванды. Собирается с духом. Вспоминает всю историю, которую слышал от оставшихся «Мстителей» не раз, и недавние события. — Ты не там ждёшь, — выдыхает он, кивая на узкие бледные ладони. — Как же доктор Стрэндж вернётся и откроет дверь, если ключ у тебя? Ванда смотрит на него непонимающе. Купер делает шаг. Кейт Бишоп написывает ему сообщения. Чтобы угадать их содержание, не стоит даже заглядывать в разрывающийся телефон. Но Куперу плевать на штрафы. То, что он нашёл Ванду сейчас — это судьба. Или магия. — Ты должна знать. Беннер поймал сигнал от Квилла. Его расшифровали не так давно. Ванда бледнеет ещё сильнее. — Что там было? — Всего два слова, Ванда. Купер делает ещё один шаг. Обнимает ведьму крепко-крепко. — «Заберите нас», — говорит он очень тихо. — Беннер ещё вычисляет координаты. Они в Калифорнии. Ты успеешь. Пойдём со мной. Пальцы Ванды коротко сжимаются на плечах Купера. Отпускают их, и по его затылку пробегает тёплая волна. Он слышит, как волшебная сила стелет путь из разрушенной башни. Ступень за ступенью.