Дорога из листьев

— Ты лжешь, мой старый друг! — бросил я Астинусу, — Я могу не только разрушать, но и строить. Я создам новые миры, и они будут принадлежать мне. Я населю их другими людьми — новыми народами и расами, которые станут поклоняться мне! Верил ли я сам словам, которые произносил на дымящихся руинах прежнего мира? Неприглядная правда состояла в том, что я даже не знал, с чего начать. Мое могущество превосходило все, с чем доселе сталкивался Кринн. Его было достаточно, чтобы разорвать в клочья мироздание, уничтожить богов и диктовать свою волю самой ткани реальности. Но его было определенно недостаточно для того, чтобы дать жизнь новому миру или хотя бы небольшой его части. И мой собеседник прекрасно понимал эту незатейливую истину. — Зло не может созидать. Оно может только разрушать. И он повел речь о том, что я сам прокручивал в своем сознании сотни раз. О сокрушающем одиночестве. О голодной пустоте. О вечной клубящейся тьме, которая меня поглотит и воплощением которой я стал уже сейчас. Трудно отказать в красноречии тому, кто записывал историю Кринна с момента его появления. Я чувствовал, как его слова бьют в самые больные части того, что составляло мою личность. Должно быть, отчаяние отразилось в моих глазах столь явно, что даже Астинус, это воплощение бесстрастия, приподнялся и сделал движение в мою сторону. Жалостливый взгляд старика Паладайна я еще мог вытерпеть — в конце концов, такова его глубинная суть. Но сострадание во взгляде Астинуса — это уже слишком. Нужно быть воистину жалкой тварью, чтобы заслужить это. В ярости я бросился обратно в Бездну, где меня все еще поджидал последний некогда могучий враг. Платиновый Дракон, защитник всего того, что ныне разлагалось в мертвой земле истерзанного Ансалона. Чуждый мести, но, должно быть, преисполненный надежды что-то исправить. Странно, если подумать. Ему ведь приписывали пророческий дар, разве не так? Разве не предвидел он того, что сейчас последует? Битва была короткой. Я без труда отразил все беспомощные попытки атаковать меня, после чего одним просчитанным ударом взломал магический барьер Паладайна и смял противника, как тряпичную куклу… Если это сравнение уместно в Бездне, где привычные образы — лишь отчаянная игра нашего сознания в попытке вообразить невообразимое. Ослепительный свет Паладайна угас, но жизнь и разум еще теплились в этом израненном теле, лежащем у моих ног. Я поднял посох Магиуса, чтобы завершить начатое. Мне не нужны помехи для реализации моего великого замысла, да еще и способные предвидеть будущее. Мне больше не требуются ни враги, ни союзники. Но в этот момент смутная мысль забрезжила где-то на окраине моего рассудка. Вот оно что! Я рассмеялся. Нет, древний Дракон знал, что делает. Не к гибели он стремился, отнюдь. Запоздалое понимание заполнило мой разум, снова вселив в меня решимость. Проклятье, ну конечно! Это Паладайн направил ко мне свою жрицу, ставшую тем ключом к Вратам Бездны, без которого мои усилия остались бы тщетными. Паладайн вернул меня к жизни, когда я валялся в луже своей крови — в точности, как он сейчас лежал передо мной. Паладайн раз за разом вмешивался в прошлом, спасая меня от гибели, когда я был просто подающим надежды магом с безнадежно подорванным здоровьем. Зачем? Какое знание он получил из неведомого для всех грядущего? Через разверстые врата я мог видеть оглушенного горем и ужасом брата в компании кендера. Слышал его разговор с Астинусом. Ощутил разрыв в ткани самого времени, когда темпоральное устройство швырнуло Карамона и Тассельхофа в прошлое, дабы помешать мне уничтожить мир. Я не возражал. Прошлое принадлежит нам всем поровну, но будущее каждый выбирает для себя сам. Что бы там ни произошло в прошедшей эпохе, мое настоящее останется при мне. Если Карамону повезет, он сможет выжить и сохранить Кринн таким, каким он его помнит. Но я… Я останусь здесь и сейчас — в мире, который не смог устоять перед гневом богов и силой моей магии. Астинус бросил на меня долгий изучающий взгляд, в котором больше не было и намека на жалость — только затаенное любопытство и тень понимания. Потом покинул погибший мир — последним, как и было предсказано. Теперь в моем распоряжении была вечность, чтобы спокойно обдумать дальнейшие шаги. Оставалось лишь одно неоконченное дело. Я вздохнул, опустился на колени перед поверженным врагом и стал нараспев произносить слова заклинания.