Дорога из листьев

Ты помнишь тот день, Шанта, когда началась Третья мировая война? День, когда я вас вытащил из подземелья Длани и повел путями магии через Бездну? Я всегда знал, что этот день придет. День, когда смертельная угроза нависнет над миром, который я создал. Не то, чтобы я верил в пресловутый закон воздаяния — нет. Я не думаю, что некие незримые силы отомстили мне за Кринн. Просто где-то в глубине души я чувствовал удовлетворенность, и не был уверен в том, что было тому причиной: то ли остатки моей человеческой природы с ее тягой к высшей справедливости, то ли просто успокоение от того, что мучительное ожидание окончено, и наступила пусть страшная, но все же развязка. С этого момента мои действия были предопределены, и тот факт, что я ничего больше не мог сделать, странным образом меня успокаивал. ЦЕРН встретил меня пустынными аллеями и тишиной. Охрана не бежала ко мне с оружием. Никто не окрикнул меня, не попросил предъявить документы или назвать себя. Все вокруг как будто вымерло, только слабый ветер гонял по асфальту редкие пожухшие листья, да полыхали в закатных лучах окна серых корпусов, как предзнаменование грядущего конца света. Я опустил посох Магиуса и двинулся ко входу в здание «Интерпланка». Охранник на первом этаже покосился на меня, но не сказал ни слова и снова повернулся к маленькому телевизору, где диктор с истерическими нотками в голосе кричал что-то про российские атомные подводные лодки и про успешное предотвращение еще одного теракта в Сиэттле. Поблизости больше никого не было, поэтому я, не теряя времени, направился прямиком к кабинету доктора Плотникова. Если у него имеются хотя бы зачатки инстинкта самосохранения, он будет оставаться на рабочем месте до последнего. Войдя в кабинет, я обнаружил, что сфера инстинктов Михаила Плотникова — в полном порядке. Чего не сказать об элементарном самолюбии. Ученый сидел за своим заваленным бумагами столом и лихорадочно строчил в журнале. Его спутанные волосы окончательно превратились в грязную паклю, ввалившиеся красные глаза сверкали нездоровым блеском, все лицо прорезали глубокие морщины. — Ничего у нас не получается, мистер Маджере, — пробормотал он себе под нос, не поднимая на меня взгляда. — Слишком мало времени. Слишком большой объем расчетов. Мы задействовали практически все вычислительные мощности организации, подключили сеть добровольных вычислений с проекта LHC@home, и все равно нам не хватает времени. Две недели как минимум. — Вы что, единственная организация с вычислительными ресурсами в мире? Можно было попросить других о помощи или взять ресурсы в аренду. Вы понимаете, что ставка здесь — жизнь вашей цивилизации? Плотников наконец оторвался от своей писанины и взглянул мне в глаза. Похоже, что вымотан он был до крайности. — Не думайте, что мы не пытались. Все, кто мог нам помочь, уже сделали это. Мы даже скинулись для покупки дополнительных ресурсов, но это добавило нам лишь пару процентов производительности. Есть организации с высокопроизводительными суперкомпьютерами и мейнфреймами, которые, в общем, не против безвозмездно помочь, но они требуют с нас подробный план исследования и настаивают на своем участии. Что мы им скажем? Что древний бог с волшебным посохом попросил нас найти способ переделки Вселенной? Простите, мистер Маджере. Похоже, мы проиграли. Ничего не ответив, я подошел к растрескавшемуся окну и стал смотреть на медленно плывущие над горизонтом облака. Догорающий закат окрашивал их в пронзительно красный цвет — как будто-то кто-то безжалостно вспорол брюхо самому небу, чтобы утопить землю в кровавом дожде. Ветер все так же гонял листья и мусор по темным аллеям, на которых по-прежнему не было ни души. Увидит ли эта земля рассвет после того, как сгустится тьма? Или завтра утром лучи солнца высветят лишь оплавленные адским огнем камни? — Но вы все еще работаете, насколько я вижу? На что-то надеетесь, доктор Плотников? — Работаю. А что мне еще остается? Большинство наших разъехались сразу после объявления войны. Кто-то просто на все плюнул, кто-то пытается семью вывезти в безопасное место… Как будто такое есть. По сути, над проектом работаю только я, да еще Мэттью. Толковый парень, здорово помогает мне. Вот только шибко много носится с этим своим Жень-Шу, хотя с самого начало было ясно, что китайцы просто на информацию нас разводят. — Китайцы? Кто-то проявил интерес к вашей модели? — Да. Странная какая-то история. Вышел с нами на связь некий Люинцзы или как там его… Он занимает должность технического директора какого-то полусекретного правительственного проекта Жень-Шу, и под его началом имеется мощный кластер на черт знает сколько петафлопс — во всяком случае, так он сказал. И предложил сделку: они обеспечивают нам доступ к вычислительным ресурсам кластера, а мы в свою очередь предоставляем китайцам все результаты моделирования по его завершении. Мы согласились, передали им весь вычислительный софт и все такое. Терять все равно было нечего. Ну и все на этом — проклятый Люинцзы как воды в рот набрал. О выполнении работы ничего не докладывает, на наши письма не отвечает. М-да. — Любопытно. Но поскольку на расследование у нас все равно нет времени, вернемся к тому, чем мы располагаем здесь. Что насчет уже имеющихся результатов? Есть какие-либо перспективные находки? Хотя бы намеки? Хоть что-нибудь, что я мог бы использовать? Ученый опустил голову и тяжело вздохнул. — Хотел бы я так думать, мистер Маджере. Сам каждый день копаюсь в результатах, все надеюсь, что меня это на какую-то мысль натолкнет. Но нет. Ничего ровным счетом, хоть тресни. Нужно больше результатов — намного больше. Итак, мой план провалился. Война началась, и мир на пороге гибели. Скорей всего, в течение нескольких часов одна из сторон не выдержит и начнет массовую атаку, после чего приговор этой цивилизации, да и самой жизни на Земле, будет подписан. Самое же плохое в том, что мне придется смотреть на все это и ничего не предпринимать, потому что без результатов моделирования мое вмешательство в физику вакуума с высокой вероятностью уничтожит не только планету, но и Вселенную в целом. Уж лучше одна Земля. А раз так, то каким будет мой следующий шаг? Я могу смириться с неизбежностью катастрофы и организовать спасение тех немногих людей, каких успею. Вытащить их в Бездну, а потом подыскать им другой мир, пригодный для жизни. Или же вместо этого я могу предпринять последнюю отчаянную попытку остановить взаимное уничтожение. Взять в заложники президента и огласить ультиматум? Но тогда другая сторона, воспользовавшись замешательством противника, наверняка нанесет удар просто из страха. Нет, это не метод. Этот мир уже не спасти. А раз так, то… — Михаил! — в кабинет без приглашения ввалился один из сотрудников учреждения, которого я видел еще в свой прошлый визит. В руках он держал лист с распечаткой. — Мэттью? Какие-то новости? Я не знал, что ты еще здесь. — Михаил Плотников выглядел приятно удивленным. — Сразу две новости. Даже не знаю, с какой… В общем, только что сообщили о запуске ракет с обеих сторон, цели пока неизвестны. Кто начал, непонятно, запуск практически одновременный. Возможно, нам всем следовало бы спуститься в убежище. Хотя, честно сказать, я не уверен, что оно спасет от этого оружия. — М-да. Ну вот и все, друзья. Какая же… — Плотников судорожно сглотнул и продолжил, — какая же еще новость, Мэттью? Вторжение пришельцев? — Вторая получше. Пришли результаты моделирования с кластера Жень-Шу. Держите! — Мэттью протянул распечатку. — И если вы что-то можете с этим сделать, лучше не затягивать. У нас не больше получаса до того, как половина мира перестанет существовать. — Гром тебя разрази, Мэттью, почему ты сразу не сказал?! Мистер Маджере, теперь у нас есть шансы? Пожалуй, только сейчас, глядя на это измученное, но осененное безумной надеждой лицо, я по-настоящему ощутил себя богом этого мира. Единственным, кто может остановить его гибель. И не могу сказать, что это чувство было очень приятным. Вместе с Плотниковым мы склонились над распечаткой. К счастью для нас, Люинцзы не ограничился голыми результатами: под рядами модельных значений приводилась их интерпретация. По сути, это была готовая инструкция, которой следовало воспользоваться с тем, чтобы увеличить значение планковской длины и ряд других фундаментальных констант. Их одновременная модификация безопасна, и она позволит сохранить Вселенную в зоне устойчивости. Но из тех же расчетов следовало, что путь в Бездну с этого момента окажется, по сути, закрыт. Чтобы попасть туда, мне придется сконструировать Врата, подобные тем, которые я с Крисанией открывал в подземелье Замана. Десяти минут на подготовку мне хватит. Я все успею, и мир будет спасен. Менять природу Вселенной — не столь уж сложно, я делал это много раз. Создать пустую матрицу изменения. Заполнить ее модификаторами фундаментальных констант. Снабдить то, что получилось заклятием самовоспроизведения. Произнести замыкающее заклинание и смотреть на то, как потревоженная ткань реальности меняет свое состояние, распространяя его до границ мироздания. Треск разрываемой ткани у меня за спиной возвестил появление кого-то еще. Кого-то, кто прошел через Бездну, чтобы оказаться рядом с нами. К этому этому моменту я настолько утратил бдительность, что даже не обернулся. Кто еще, кроме тебя, Шанта, мог воспользоваться этим методом? Сартанам он был недоступен, хотя они могли использовать магию артефактов для раскрытия портала, который называли «Вратами Смерти». Те немногие патрины, которым я раскрыл способ путешествия через Бездну столетия назад, уже давно в могиле. Я лишь скрипнул зубами от злости: как ты могла столь беспечно нарушить мое указание и проникнуть в Бездну, рискуя оказаться запечатанной в ней навсегда? Я понял, что это не ты, только тогда, когда краем глаза увидел потрясенный взгляд Мэттью. Когда потоки багрового пламени прошили его наскозь, оставив лежать на полу неподвижное изувеченное тело. Когда вскрикнул от боли доктор Плотников, сбитый с ног взрывной волной. И только тогда я, прервав формирующуюся вязь заклинаний, рывком обернулся — с тем лишь, чтобы увидеть человека в мантии цвета запекшейся крови и матовой белой маске, закрывающей ему лицо и волосы, — и огонь, исходящий от его рук. Огонь окутал меня горячим коконом, впился в тело драконьими клыками и швырнул в пространство, сокрушив стену за моей спиной. — Пфезерфол! — машинально шепнул я, вцепившись в посох, чья магия мягко приземлила меня на одну из асфальтированных дорожек, сеть которых покрывала территорию ЦЕРНа. В тот момент я даже не пытался думать, кем был этот таинственный маг. Первым делом — выстроить непрошибаемую защиту, оценить тактическую ситуацию и сразу перейти в контратаку. Найти уязвимое место в защите врага, ударить в него, ударить снова, добить. На его стороне было преимущество внезапности, но он плохо себе представляет, с кем столкнулся. — Пилиф! — произнес я, выстраивая вокруг себя сферу неуязвимости. Точнее, пытаясь выстроить. Звуки заклинания сорвались с моего языка и сразу умерли, не отозвавшись никаким изменением в окружающем мире. Прислушавшись к своим ощущениям, я понял. О нет, маг в красном прекрасно знал, с кем имеет дело. Багровое пламя его заклинания имело не столь уж мощный разрушительный потенциал — я легко отразил бы удар во сто раз сильнее. Увы, это заклинание действовало куда тоньше и опасней — так, как я не смог предугадать. — Властелин прошлого и настоящего, Бог Песочных часов, сильнейший маг в истории мироздания, разрушитель и создатель миров… Немножко забыл, как колдовать. — обладатель издевательского голоса показался из разрушенного фасада здания и легко спланировал на землю передо мной. — Я так долго готовился к этому, что, право, разочарован. Не думал, что это будет настолько легко. В любом случае, я хотел бы поблагодарить тебя напоследок. Ты создал отличный мир. Думаю, мне понравится быть его единственным богом. Увы, для тебя это означает только одно… Он вытянул вперед руки, и с кончиков его пальцев сорвались ветвящиеся ослепительно-белые молнии. Я рванулся в сторону, но успел лишь отчасти. Моя грудная клетка взорвалась нестерпимой болью, я пролетел несколько метров и упал на спину, выронив посох. С трудом перевернувшись на бок, чтобы дотянуться до него, я увидел, что вокруг меня растекается темная липкая лужа. Моя кровь. Я так давно ее не видел, что уже стал сомневаться в том, что она все еще течет в моем теле. — Ну что ты, Рейстлин… К чему себя так мучить? — В ушах у меня так звенело, что я едва был способен разобрать его слова. — Ты неплохо пожил. Красиво. Теперь настало время тебе уйти. — Отойди от него, сволочь! — кто-то, окутанный голубым сиянием, встал между мной и моим противником. Когда я понял, что это была ты, Шанта… Я даже не знаю, как описать свои ощущения. Наверное, я должен был чувствовать крайнюю степень унижения. Почти бессмертный и без малого всемогущий бог валяется в луже крови без признаков магических способностей, а девчонка, которая год назад даже не подозревала о существовании магии, вступается за него перед этим демоном в маске. И ты знаешь, когда я умирал там, у здания Интерпланка, я почему-то не чувствовал себя униженным. Я чувствовал гордость. Ты сама в курсе, мне есть, чем гордиться. Я отправил Такхизис в небытие. Я сразил весь пантеон Кринна, и никто не смог мне противостоять. Я создал бесчетное количество вселенных, включая и этот мир. Да, я был горд после каждого из этих свершений. Но самую сильную гордость я испытывал тогда, находясь на краю гибели и глядя на то, как моя юная ученица в сфере неуязвимости выступает против самого страшного и могущественного из моих врагов. И еще я боялся того, что последует, потому что понимал: у тебя нет ни единого шанса. Понимал это и маг в красном. Помнишь, как он медлил, наслаждаясь моментом? Именно тогда ты и шепнула мне то, что вновь пробудило во мне надежду: — Держитесь, учитель. Я привела всех. Я с трудом оглянулся и увидел, как из зеркальной сферы позади меня один за другим выходят сартаны. Вряд ли они совладают, но если они смогут продержаться достаточно долго, возможно, у нас будет шанс. Хотя, судя по тому, что маг в красном спокойно смотрел на это изменение баланса не в его пользу, не пытаясь запечатать портал в Бездну, скрыться или атаковать, в своих силах он был абсолютно уверен. Архимаг Дмитрий Крушинский отделился от группы сартанов и, обратившись к врагу, спокойно спросил: — Кто ты такой и чего хочешь? Зачем ты убил Мэттью Вудланда и напал на Рейстлина Маджере? Так Мэттью тоже был сартаном! Мне следовало догадаться. Его темные волосы ввели меня в заблуждение: очевидно, он их просто подкрашивал. — У тебя на редкость короткая память для архимага и главы Совета. — насмешливо ответил маг. — Уж после того, как вы столетиями пытались со мной покончить, тебе следовало бы узнавать меня в любом обличье. — Агасфер?! — воскликнул архимаг, сделав шаг назад. Сартаны переглянулись в смятении и, не сговариваясь, обрушили на противника шквал атакующих заклинаний. Для простых смертных магов это, пожалуй, было эффектно. Потоки белого огня, разряды молний, даже искажение пространства — все пошло в ход. За несколько секунд территория перед Интерпланком превратилась в кипящий ад. За стеной пламени трудно было разобрать, что происходит в центре этого буйства, но продолжалось это недолго. Маг спокойно вышел из огня, сверкая безупречно сформированной сферой неуязвимости. В нее тут же впилось несколько молний, но она даже не померкла. А сартаны, между тем, явно начали уставать, и атаковали все реже и все слабее. — Да, старик. — сказал маг в красном. — Я Агасфер. Агасфер Проклятый, как вы меня величаете, жалкие рабы. — Ты же мертв! Мы убили тебя еще тогда, в Сирии… — голос главы Совета упал до невнятного шепота. — Но откуда Бриз знал?.. — Как же, как же. Убили. Пригвоздили осиновым колом к земле, отрубили голову, и вообще, вели себя, как безмозглые суеверные крестьяне. Глупец! Ты так ничего и не понял за столько лет! А еще занимаешь такой высокий пост. — Агасфер издал короткий смешок и шагнул вперед. — Постой… Это же ты! Я узнал тебя! Ты… — Молчать, падаль! — с холодным бешенством в голосе рявкнул Агасфер и вскинул перед собой ладони. Такой же поток багрового пламени, как и сразивший меня, вонзился в грудь архимагу, заставив его замолчать. Дмитрий Крушинский со стоном рухнул на землю и затих. Сартаны, похоже, начали понимать, что этот противник им не по зубам, и, прекратив бесполезные попытки атаковать, сконцентрировали силы на создании коллективного щита, который замерцал перед ними полупрозрачной голубоватой стеной. Агасфера их сопротивление, похоже, позабавило. Рассмеявшись, он ударил в центр щита тем же огненным клинком. Щит выдержал, но сартанов за ним отбросило назад. — Ничтожные людишки. Вы называете себя магами? Паршивые цирковые фокусники! — с презрением выплюнул Агасфер и нанес новый удар. Щит замерцал и пропал, брызнув в пространство голубыми искрами. Сартаны принялись лихорадочно вычерчивать в пространстве руны, пытаясь восстановить защиту, но, думаю, они прекрасно понимали, что заведомо обречены. С таким же успехом они могли противостоять мне. Мог ли я что-то сделать? Это вампирическое пламя надолго вывело меня из строя, но сейчас силы понемногу возвращались ко мне. Еще бы я не истекал кровью… Ну как меня угораздило утратить бдительность? Решил, что ни один маг в созданном мною мире даже и близко не может мне противостоять, забыв о том, как я сам оставил от богов Кринна лишь отголоски в Бездне. Но, проклятье, бог или нет, я все еще оставался боевым магом. Боевым магом до мозга костей, даже тогда, когда я без сил лежал у твоих ног, заботливо укрытый сферой неуязвимости. Покуда я жив и в сознании, никто не может безнаказанно атаковать меня. Возможно, я не смогу нанести серьезный урон противнику, но я способен помешать ему. С трудом опершись на левую руку, я привстал и прошептал заклятие. Совсем слабое, но и оно способно лишить меня сознания, если я не буду осторожен. А ведь мне еще предстоит модификация пространства Вселенной… Если я смогу выжить. Мне не хотелось думать, что прямо сейчас, где-то там, в вышине, несутся сотни ракет, готовые залить адским огнем континенты и превратить в излучение живущих на них людей. Посох Магиуса отозвался на мои слова едва заметным мерцанием навершия, и я сжал на нем пальцы, стараясь не смотреть в твое полное сострадания лицо. Нужно лишь выбрать момент. Агасфер вновь поднял руки, испускающие багровое свечение, и я понял, что этот его удар сартанам уже не выдержать. Сейчас! Нацелив посох на врага, я прошептал замыкающее заклятие. С навершия сорвалась молния, и Агасфер, который уже начал атаковать, не смог ее отразить. Молния прошла сквозь защиту и ударила в белую маску, заставив ее обладателя с рычанием повалиться на выжженную землю. Его собственная атака прошла над головами сартанов, не причинив им вреда. Я смотрел, как Агасфер поднимается на ноги, и у меня не было иллюзий относительно исхода битвы. Второй раз нанести удар я уже не смогу, а если и смогу, то особого толку с него не будет. Сартаны один за другим погибнут, после чего настанет и наш черед. Ты невероятно сильна и талантлива, Шанта, для своего возраста и опыта знакомства с магией, но тебе придется потратить не один десяток лет, чтобы продержаться против такого врага хотя бы пару минут. — Что за безобразие вы тут устроили, молодые люди?! — послышался возмущенный голос у меня за спиной, — даже на час без присмотра нельзя оставить. Испортили такое красивое здание, пожгли тут все… А ну-ка, юноша, покиньте территорию! Смотрите, какой бедлам из-за вас! — Паладайн! — прошипел «юноша», и с его вытянутых ладоней в очередной раз сорвалось багровое пламя. Насколько же правильно я все-таки поступил, сохранив жизнь Паладайну и отпустив его в этот мир! Старый бог, который последним прошел через зеркальную сферу, беспечно вышел вперед в своей мешковатой мантии и дурацкой серой шляпе, и направился прямиком к Агасферу, абсолютно не обращая внимания на летящие в него потоки огня и молний. — Вы дурно воспитаны, милейший, — продолжал он отчитывать Агасфера, грозя ему пальцем. — и заслуживаете хорошей взбучки. Аст кирананн каир сот, как его там… Аран… Сух кали… Эх, старость! Словом, ступайте отсюда, пока я не вспомнил свое любимое заклинание. — Что ты делаешь, Паладайн?! — простонал я — Убей его немедленно! Мир гибнет, сейчас не время строить из себя эталон нравственности! Двое здесь уже мертвы, черт возьми! Но было уже поздно. Агасфер, как видно, взвесил шансы и решил последовать совету своего противника. Он воздел руки к небу и шагнул к портал, открывшийся позади него. Чертовски не люблю оставлять в живых опасных врагов. Впрочем, сейчас бы мне самому выжить. — Мир гибнет, — эхом отозвался Паладайн. — Почему бы тебе не попытаться спасти его, Рейстлин? Еще есть время. Спасти? У меня нет сил даже на то, чтобы подняться, и нет времени на то, чтобы отдохнуть. Ракеты с аннигиляционными боеголовками уже сейчас, должно быть, подлетают к городам. Пара минут, и все будет кончено. Но что мне терять, в самом деле? Я с трудом принял вертикальное положение, опираясь на посох Магиуса, и восстановил в памяти все, что успел сделать до сих пор. Матрица уже заполнена модификаторами констант, поэтому мне не придется искать в этих развалинах распечатку. Теперь нужно добавить заклятие самовоспроизведения… Я почувствовал, как приходит в движение магия внутри меня, и едва не лишился чувств. Как же я все-таки слаб сейчас! У любого из присутствующих получилось бы лучше, если бы он знал, что делать. Я почувствовал, как мое испачканное кровью запястье обхватила чья-то мягкая ладонь, и внезапно сил у меня прибавилось. Да, Шанта, думаю, что в тот день ты спасла не только меня. Способность делиться своей силой — почти что визитная карточка Листьев Ашваттхи, и сейчас она была нужна мне, как ничто другое. Я снова сконцентрировался. Перепроверил еще раз подготовленную систему заклинаний, убедившись, что ошибок нет. Выдержу ли я этот мощный поток торжествующей магии, перестраивающей саму структуру пространства-времени? Не знаю. Но иного выбора все равно нет. Я огляделся. Сартаны обступили меня полукругом. Двое из них склонились над телом архимага. Паладайн смотрел мне в глаза со своим вечным выражением сострадания и понимания. Из разрушенного фасада Интерпланка, сильно хромая, вышел Михаил Плотников. Левая половина его лица была в крови, но он, похоже, не замечал этого. Ты по-прежнему крепко держала меня за руку. Пора. — Берлуа! — выкрикнул я в пространство. Пространство ответило. И наступила тьма.