***
А тем временем на улицах города царствует пасмурное небо, являясь прекрасным отражением внутреннего мира, для тех кто страдает юношеским максимализмом. Таков он, этот максимализм, чёрт бы его побрал. Этим ранним утром, автобусы уже начали следовать своему привычному каждодневному маршруту. И это наводило на миллион философских мыслей. Джерард вовсе не собирался становиться философом, впрочем как и садиться в один из этих автобусов, ему крайне необходимо было пройтись. Вдохнуть в себя свежий, наполненный влагой, воздух. Ощутить эту влагу на ресницах в это утро, когда на улицу ещё не успели выйти из своих уютных домов офисные клерки и испортить очарование момента своей суетой, ощутить себя живым. Почему-то, быть живым для Джерарда было легче, пока на него никто не смотрел. К слову сказать, и идти то было недалёко. Парень поднимает свой взгляд к небу и ему кажется, что оно точно вот вот рухнет на него, настолько оно сейчас пасмурное. В этом сером недружелюбии, однако, Джер натыкается на совершенно нетипичное воспоминание. О том, каким счастливым и беззаботным был он в детстве, когда дождь был для него совершенно забавным явлением. Сейчас, было как-то не так. Сейчас в голове были навязчивые мысли, мечты если хотите, пресечь всякое общение с чуждыми ему людьми, не тратить время на эти шумные толпы сверстников, которые спустя долгое и трепетное время ожидания, дождались таки того дня, когда они начнут разучивать вальс. Говорили ведь мы уже, про этот максимализм, да? Джерард не был исключением, и ему была уготована судьба, как и остальным его сверстникам, пройти по этому суровому пути. Пути самостановления. До самосовершенствования было еще далеко как луны. Это, своего рода, следующая ступень эволюции человека, подвластная далеко не каждому страждущему. Однако же, вернёмся к балу и танцам. Действительно, в этом треклятом танце и заключались все нынешние проблемы Уэя. Не хотелось тратить своё драгоценное время, но мысли об этом наводили тоску и какую-то театральную печаль. Каждый лишний час в школе был подобен самым извращенным пыткам, ведь парень всячески старался избегать социальных стычек, настолько, насколько это было возможным. Пока, получалось откровенно говоря, из рук вон плохо. Теперь его собственный ритуал вычеркивания каждым утром по дню в календаре, вызывает противоречивые чувства. Сначала он хотел побыстрее забыть школу вместе со всеми её обитателями, а теперь отчаянно вздыхает, ожидая своего часа, несомненно, сокрушимого позора. Джерарду казалось, что всё в нём было не для танца. И руки не те, и ноги не такие, и даже… Его рост был чуть выше среднего других омег, которых он видел в школе. Дылдой он не был, однако сто семьдесят пять сантиметров роста для омег его возраста было многовато. И мало того, так он ещё был выше некоторых ровесников альф, что явно не прибавляло ему очков в этом очевидном рейтинге. Его лишний вес и мешковатая одежда позволяли скрыть многие недостатки тела, как он считал. Также, юноша не имел острых скул, тонкой лебединой шеи, выделяющихся ребер, осиной талии, соблазнительных ягодиц, плавной, легкой походки, чуть заостроватого носа. Что уж там говорить, лицо у него тоже не имело признаков модельной внешности: синяки от недосыпания, пухлые щеки, обкусанные губы, пара прыщиков на щеке и ни грамма мейка. Весь его внешний вид кричал об отчужденности от мира и плевательском отношении к не хитрым оценкам внешности. Но и самоуверенности не хватало. Он выглядел совсем уж не по-омежьи. Большинство юных альф ищут свой невообразимый идеал, поэтому «самочкам», подобным Джерарду, обычно непросто найти своего единственного и неповторимого, а соваться в танцы и подавно не стоит. Будь он бетой, жизнь стала бы проще. А что сейчас? Грязный камень, найденный в луже с грязью.***
После уроков вся параллель учеников, в которую входил и Уэй, прошла в актовый зал. Ребята помладше столпились у дверей, так интересно им было понаблюдать за дальнейшим действом, но к счастью Джерарда их быстро прогнали. А альфам и бетам сразу же было велено найти себе пару среди омег. И это было настолько отвратительным и диким в мире, где существовали нужные лекарства. В мире, который, по человеческим меркам, был уже давно далёк от времён, когда всё решал не ум, а инстинкты. Древние, необузданные. Так дико, дико, дико. Отвлёкшись на свои мысли, без пяти минут неудавшийся танцор и не ожидал, что кто-то позовёт его, но, о Господи, среди всех альф пару себе не нашёл только Фрэнк Айеро, спокойно стоящий неподалёку, будто бы и не хотел никого приглашать. Айеро бесил Джерарда. Вся его, Айеро, внешность, поза, выражение лица на всеобщее достояние громко заявляли, что вот он я, Альфа, с большой буквы и никак иначе. А иначе и не пристало. Здесь, что-то Джерарда натолкнуло на такую знакомую, рождавшуюся мысль. Вот она, крутить на кончике языка. Он тут же не преминул его укусить, но так и не успев оформиться во что-то более подвластное осмыслению, она исчезла так же, как и появилась. Легко и беззастенчиво, с лёгкой издёвкой. Мол, какое ваше время мистер, рановато для такого юнца. А мистер юный максималист уже вновь обратил свой взор на Айеро. Самодовольный, совершенно невозможный, со всех раздражающим, как казалось Джарерду, эго, альфа. Другими словами — конченный придурок. И всё же с этим придурком у омеги было много совместных предметов, поэтому виделись они очень часто. Пожалуй, даже слишком. И, что не очень утешительно, это единственный альфа, общение с которым было крайне далёким от приветствий и вопросов про домашнее задание. Да и сидят они довольно близко к друг другу, что нередко приводило к бессмысленным спорам, что еще больше выводило обоих. Чаще всего всё начиналось с того, что один из учителей начинал задвигать, как любит выражаться Уэй, консерваторскую дичь, а Джерард, в виду своей неприязни к столь высокопарным вещам, обычно нервно фыркал. Айеро же, замечая это, начинал поддакивать учителю, заставляя омегу буквально закипать на месте, словно чайник на огне. Во время перемен, в перепалках они себя не сдерживают. До драк никогда не доходило, но кто сказал, что драка единственный способ расправы? Существовал более элегантный метод, позволяющий уколоть своего недруга куда синее, чем драка. Не красноречие, но самые, что ни на есть подходящие слова. Чертыхнувшись, наш герой понял, что выхода у него не было. Всякого различного рода привелегии не было привилегией омег, простите за столь топорный каламбур. Остались только они вдвоем, деваться было некуда и скрипя зубами, проклиная всё на свете и вся остальная драматичность, так полюбившаяся еще с древних времен, подросткам, он, подошёл к альфе. Взгляд зелёно-карих глаз открытой усмешкой был прикован к подошедшему парню. Мол, такое у тебя положение, не позавидуешь конечно, а по другому и не возможно, чтобы именно этот альфа подошёл к омеге. Взгляд альфы выражал мысли своего носителя настолько ярко, что Джерард не пережил бы, прийтись ему ещё и выслушать это. — Ничего не говори, — раздражённо проговорил Джерард, заметив самодовольную, поганую улыбку Айеро. — Хочешь пригласить меня? — высокомерный тон не позволял оставаться спокойным и в голове у омеги бушевал ураган из злости, привычного унижения и чего-то ещё. Прямо таки путь к космосу. — Прекрати. — раздражённо, но смирив немного свой разум, далее более спокойно — Мы оба без пары. — Так это предложение? — Бровь невообразимого ублюдка взметнулась вверх, с почти победным нахальством так, что слабо верилось в возможность таких физических навыков бровей. Тренировался перед зеркалом, не иначе. — Да, — он старался говорить, с уже плохо скрываемым, раздражением. Стоило бы и ему потренироваться. Ну, скрывать раздражение. Этот мудак упивался его отчаянием, его безысходностью. И это настолько хорошо было видно по его выражению одних только глаз, что прояви Джерард большую внимательность, он бы заметил самодовольство Айеро еще и в его ауре. Так вообще возможно? Фрэнк приобнял его за плечи и нарочито уверенной, жёсткой походкой повёл в центр событий к остальным. Совсем спокойно, без подтекста или желания поглумиться, будто каждый день так делает. Его ненавязчивая слабая хватка должна была послужить толчком к действиям, раскованности, попытке открыться. Джерарда это смущало. Резкое прикосновение, ввиду гордого одиночества Уэя, было подобно разряду тока, проходящего по его телу. Он даже непроизвольно выпрямил спину и втянул живот. Глупо даже вышло. Айеро наверняка заметил. Альфа просто стоял рядом, слушая учителя. Ни на шаг не отходил, то шутя, то поправляя Джерарда, время от времени кося взгляд на шрамы от бычков сигарет на руках партнёра. В помещении тепло, но Джеру зябко: его руки заметно дрожали, а движения вместо неловкой робости приобретали сухость. Об отсутсвии пластичности и вовсе говорить бестолку. Он чувствовал себя сухой веточкой. Ну, знаете, за которую потянешь, а она с трескои и хрустом тут же сломается и останется у тебя в руке. Все таки пока что парню было совсем неудобно, совсем непривычно чувствовать кого-то так близко, чувствовать чей-то запах так хорошо, чтобы получилось разобрать его на составляющие. Вот чувствуется сильный аромат альфы, который выделяется феромоном, такой притягательный и манящий, но если прислушаться, то замечаешь ноту пихты или пихтового масла? , а вот легким подтоном раскрывается аромат его зубной пасты. А через мгновение чувствуешь, почему-то, запах его запястий и даже хочется провести по ним подушечкой большого пальца. И дело тут вовсе не в сентиментальности, а просто чувство такое новое и необычное. Ведь обычно Уэй остерегался посторонних, не заводил новых знакомых, часто ссорился со старыми друзьями, что привело к тому, что порою не помнил, когда последний раз дотрагивался чьей-то руки в приветственном пожатии. Он совершенно не догадывался, заметил ли его спутник смену настроения. Хотя такое часто сразу чувствуется в мире омег и альф. Эмоции очень часто могут предоставить тебя во всей твой красоте окружающим людям. Вот ты, раскрытая книга, лежишь на самом видном месте и каждый может до тебя дотронуться и прочитать. И лишь то, насколько ты искусен, может помочь тебе. И тогда людям может понадобиться умение читать между строк. Вот и Айеро, возможно, сейчас считает, что Уэй лишь неудачник, так, просто деревяшка, бревно, с которым ему пришлось танцевать. А еще он читает, читает, читает, читает. Айеро в танцах до идеала было далеко, но танцевал он всяко лучше, чем Джерард, отметил тот про себя. Из-за того, что Уэй был выше альфы, оба чувствовали себя немного неловко, при этом впервые находясь так близко друг к другу. Несмотря на то, что разница в их росте была относительно небольшой, каких-то шесть сантиметров, над ними смеялись, шутили. Как казалось юной омеге, любой альфа будет оскорблён подобным, ну, или хотя бы смущён. А по Фрэнку было видно, что тот не очень рад шуткам о себе, но всё же, он чувствовал себя более уверенно. А тем временем, их феромоны, запахи постепенно смешивались, формируя какой-то совершенно новый, ранее не виданный букет ароматов: чья сейчас чувствуется мята? А аромат озона после дождя кому принадлежит? А может это уже новое, смешение всего что объединяет их здесь и сейчас? Уэй был относительно уверен в себе. Относительно, конечно не самое сильное слово. Но и так уже вполне воодушевляет, вселяет некое подобное уверенности. Скорее всего именно из-за этого он избегает контакта взглядами с Айеро. Чтобы тот сейчас увидел в них? А вдруг он засмеёт, вдруг покажет всю ту бурю эмоций от которой станет гадко и противно, хоть в унитаз сливай? Ах, да что же это, спокойно! Несмотря на то, что наш герой был не из тех, кто ходит всегда с безукоризненно ровной осанкой, сейчас он держался вполне себе прямо и задирал голову вверх, старясь смотреть на другие пары и учителя, да на что угодно, но только не на того, кто сейчас держал Уэя за талию и уверенно вел за собой в танце. А в голове и где-то еще внутри происходила целая какофония мыслей и чувств, разобрать что к чему было сложно и это еще мягко говоря. Стараясь дышать как более менее непринужденно, он пытался скрыть своё волнение и быстрый ритм сердца, от которого и было тяжело дышать полной грудью. Сердце тем временем проигнорировав темп вальса, выплясывало чечётку, да так лихо, что жар от волнения охватил щёки Уэя ярким румянцем. От того же пресловутого волнения он сжимал губы в тонкую линию, часто поправлял волосы, чтобы те хоть немного скрыли его лицо и делал ещё много ненужных телодвижений, которые так явно и открыто давали понять о своем владельце всё, что никак не могло скрыться от глаз. Ещё один взмах волосами. О боже, пусть он не смотрит на мое лицо. Фрэнк принял это за попытку скрыть усмешку. — Я ещё вырасту, — с прищуром ответил альфа, явно внутренне оскорбившись своей же неверной догадке, разглядывая лицо омеги, которое тот всё никак не мог спрятать под челкой. Да что это за челка такая, в конце то концов! — бушевал у себя в мыслях Джер. После, не всегда удачного, выполнения элемента танца они могли спокойно отпустить руки друг друга, отойти на шаг друг от друга и продолжить слушать учителя. Джерард при этом уже вполне нормально мог вздохнуть полной грудью, оставаясь незамеченным. Такая вот минутка передышки, где оба могли немного успокоившись, привести свои мысли в порядок.Хотя, Айеро судя по всему не особо то и нервничал. Он в целом вел себя очень уверенно и также вёл омегу в танце: четко, поддерживая, давай опору. Джерард удивлённо заметил, что от Фрэнка не исходили признаки агрессии, и к удивлению Джера, тот даже не издевался над ним, ну если совсем чуть-чуть только, в шутку, чтобы незадачливый Джер почувствовал себя спокойнее. Будто они друзья. Иногда старые враги понимают тебя лучше новых друзей. Друзья, да? Так интересно было распробовать эту мысль и повертеть её на кончике языка. Такая простая, живая, почти ощутимая и приятная мысль. Их пара казалось безнадежной, нелепой, неуклюжей. Оба были заняты какими-то своими размышлениями, и не смотря на старание, их пара пока что была явно одной из худших. Но они ведь и не танцоры, им простительно. А после репетиции паре предложили остаться и потренироваться ещё. Что-то встрепенулось внутри Джерарда. Оно явно было против также как и за. Ах, что же будет, если у меня собьётся дыхание? — думал он. А сколько еще ноток разных ароматов я смогу распознать? И почему это так важно? В голове можно мысленно представить окружающий Айеро быт. Где-то рядом с его кроватью, возможно, стоит лаймовое декоративное деревце. Фрэнк прервал мысли Джерарда тем, что ответил учителю согласием на предложение о дополнительной практике, чем совершенно сбил парня с толку. Выдержать эту пытку более не предоставлялось возможным.***
Фрэнк был довольно-таки сильным, пусть и в соотношении с Джерардом, это казалось не совсем так. И после сорока минут изнурительных попыток ему было уже намного проще вести в танце податливого омегу, что явно ускорило процесс. Джерард тоже немного подуспокоился и расслабился. Вести его стало проще, как-будто на сухую ветку вылили немного живительной воды, смешанной с чудотворным маслом, которое не только делало парня пластичнее, но и аромат которого помогал немного расслабиться и чуть больше довериться партнеру. Немаловажную роль сыграло и то, что любопытсвующих, испытующих глаз больше не было. В то время, пока они разучивали некоторые элементы танца, Уэй и не заметил, как перестал стесняться вовсе, да и нервное ощущение полностью его покинуло, забирая с собой колкие шипы, которые ранее поселились во всем теле. Он более не поджимал губы, а после каждого импетус поворота* даже сам начал прижиматься к телу альфы плотнее, переходя в новую позицию, при этом впиваясь пальцами в плечо партнёра от резкого разворота, чтобы не упасть. От большого количества пивотов** дыхание всё никак не приходило в норму. Иногда он даже не успевал опомниться для того, чтобы выдохнуть после такой резкой смены позиции, как его сразу же вели, кружили дальше и дальше по линии танцев***. Омега не забывал поглядывать на партнёра, мельком, как маленький ребёнок, подглядывающий за таинственным соседом через смежный забор, чтобы альфа сильно не улыбался. А хотя, почему бы и нет, они же танцуют. А танец это физическое воплощение мыслеобраза. Чем искреннее, даже откровеннее будет мысль, тем раскрепощеннее будет танец. Танец, который будет мостом ведущим в чужие мысли к чувствам другого человека. Ведь когда вы танцуете, вы как никогда дышите одним воздухом. Они выглядели забавно. Неумелыми, что было крайне очаровательно. Именно потому, что умелости им так не хватало. Им было ещё далеко до более сложных частей вальса, таким как поднятие партнёра в воздух, придерживая за талию. В их случае для них это казалось каким-то извращением. Но кружиться в такт музыке получалось всё лучше и лучше, и поворот на каблуке уже не казался таким сложным, пусть и с ошибками. Их разница в росте тоже влияла на технику танца. А еще придавали комичности. Джерарду уже давно не было холодно. От перехода из одной позиции к другой, два шага вперёд, два назад, одна нога стоит рядом с ногой партнёра, поворот головы влево, вправо и… куда там дальше? Свитер прилипает к телу, в голове на долю секунды возникает ругательство, но тут же улетучивается. Фрэнк выглядел не лучше, но весь его вид говорил о нежелании заканчивать. И это воодушевляло что-ли. Хотелось поддаться этому нежеланию, полностью его разделить. Да к чёрту этот свитер! В том же направлении в следующую секунду отправляется и усталость в ногах, лёгкое головокружение. Ещё не ясно от чего кружиться голова. То ли от вечных поворотов, то ли от близости тела другого человека, который как-то изменился. Совсем другой человек — подумалось Уэю. Танец заканчивался, минута перерыва и сново в бой со множественными переходами и позициями. Они не отпускали руки друг друга ни на секунду: не в перерыв, ни в танце. Без всякой похоти и намёка. Только приятное чувство близости и единения. Тепло чужой руки не смущало. Джер уже привык к рукам альфы. К уже раскрытым ароматам прибавились аромат шоколада, цитрусов и шнапса. При всём это разнообразии ощущения дисгармонии не создавалось. Наоборот, всё это соединялось в невероятную гармонию ароматов и в них можно было увидеть раскрывающийся характер спутника. Его обладатель с самого начала не подавал признаков неприязни, спокойно приняв омегу с его холодными ладонями и трясущимися пальцами. Вероятно, и он тоже привык к его запаху. Аромату марокканского мятного чая, лайма и корицы. Ага, вот тут то мы и сошлись — подумал Джерард — лайм. Танец подошёл к концу. Вернулась в ноги усталость от такой интенсивной тренировки.***
Тем временем уже вечереет. Затанцевавшись, они потеряли ход времени. Раздосадованный, тем что шляются тут всякие ненормальные школьники, не спешащие домой, какие-то неправильные они, охранник, выгнал их из школы. И вот оно торжество природы: словно отражение приятных и нежных чувств, рассеял ветер на небе все угрюмые тучи. И правильно. Угрюмости не место здесь и сейчас. А сейчас творится нечто прекрасное и самое важное, что может происходить в эти минуты. Солнце всё ещё радует своим теплом жителей города последние часы перед закатом, а свет, что вечно слепил глаза Уэя, казался сейчас таким приятным и жизнеутверждающим, что сам он удивился своим ранеегнетущим мыслям. Приятная боль в мышцах и никакого желания ехать домой на общественном транспорте. Словно читая мысли такого нового Джера, Айеро предложил проводить его до дома пешком. Прочувствовать бы ещё немного друг друга. Фрэнк достает портсигар с заправляющейся зажигалкой. Заинтересованно разглядывая коробочку, Уэй хмыкнул: с двух сторон металлическая поверхность покрыта печатью в стиле фильмов Тарантино. Изображение любимых героев заставили его улыбнуться, что не осталось незамеченным Альфой. Предложенная Джерарду сигарета была весьма кстати. Втягивая носом дым сигарет, отличавшийся от собственных, он отметил приятное чувство гармонии, разливавшиеся по телу от солнечного сплетения по каждой клеточке, давая новые ощущения, которые еще только предстоит изучить и раскрыть до конца. Когда они были уже недалеко от дома Уэя, тот уже принялся за вторую. Чёртова привычка дымить как паровоз. Но он был расслаблен, что ранее могло бы его очень сильно удивить, учитывая с Кем он сейчас находился рядом. И, он не удержался. Вдох и идти на попятную уже не получится, так как слова сами срываются с языка, а слово как говорится, не воробей. — Ты знаешь, это даже забавно. Ну, что мы танцуем вместе. Кто бы мог подумать, да? — он бросил взгляд на провожающего его парня, такой расслабленный и немного озорной. Вся мимика его лица изменилась и стала более яркой и живой. Как будто полили, давно живший без воды, цветок. Так и его лицо сейчас сияло красками и привлекало к себе взгляд, заставляя изучать и раскрывать все его секреты. — Да. Мой партнёр оказался самым неуклюжим, самым неповортливым и абсолютно не пластичным. Но самым красивым. Так что мне повезло. Ты так старался, да? Уловить мои мысли и выпутаться из своих. Мой партнёр оказался самым милым, — сказал Айеро немного задумчиво с приятной, слегка заметной улыбкой на лице. — Тогда мне интересно, почему этого партнера никто не приглашал. — Потому что я так захотел. — Что? — Поверь, мы ещё дадим всем фору, — сменив тему, альфа говорил совершенно уверенно и спокойно, даже не смотря в сторону Уэя. — Что же, кажется, мы уже пришли. Пауза. Где-то вдалеке видно заходящее солнце. Ох, почти зашло. Лишь оранжево-красная полоса давала знать, что часом ранее, здесь ещё было солнце. В воздухе витает приятная вечерняя прохлада. Он кажется каким-то сладковатым, иным. Всё сейчас кажется другим и так хочется сохранить эту магию момента. — Ну, до понедельника. — Прерывает мысли Джерарда Айеро. Он мило улыбнулся омеге, отсалютовал двумя пальцами и пошел дальше вниз по улице, будто бы ничего и не было. А Джерард так и стоял неуверенно у крыльца своего дома, смотря вслед уходящему альфе. Его оставили один на один со своими мыслями, но это и к лучшему. Он совсем не такой, каким тот его представлял. Как-то в один миг вся картина, которую он сам написал, составляя характеристику Фрэнка, у себя в голове, развалилась на куски и больше не собиралась обратно. Зато вполне себе выстаивалась новая, более яркая и подробная. Такая новая, но более понятная, чем ранняя версия. Сегодня был первый, по-настоящему прекрасный день, который буквально заставлял переосмыслить происходящее вокруг, а самое главное у себя под носом. Его оставили один на один со своими мыслями, но это и к лучшему, ведь завтра, сможет сказать что-то очень важное и нужное им обоим, а пока… Сигарета, что почти дотлела до фильтра, оказалась вне его мыслей. Слышится щебетание птиц. Кажется, он готов к новому рисунку цветов. Самых нежных и ярких. Уже не терпится начать, но времени так мало. ________________________________________________________ * Импетус поворот (англ. Impetus «толчок») — фигура в бальных танцах, обычно быстрый поворот. ** Пивот — поворот на одной ноге. *** Линия танца — траектория, по которой двигаются танцоры на танцевальной площадке. В самом общем виде представляет собой замкнутый круг, движение по которому происходит против часовой стрелки (по линии танца)