Где мое место?

По закону подлости на субботу назначили очередную операцию. Кэп, как тяжелая артиллерия, задействован не был, было решено обходиться силами простых смертных, и к десяти вечера Брок вымотался так, что с трудом смог отправить смс: «Прости, только вполз, сейчас в душ - и к тебе» и вырубился прямо поверх покрывала, едва сумев разуться. Утром у него болело все тело, но это не шло ни в какое сравнение с горечью от осознания: он проебал свой шанс. Кэп согласился трахнуться, а он, мистер удачливость, вырубился, не дойдя даже до душа. На кухне что-то звякнуло, и Брок, моментально скатившись с кровати, вынул из-под подушки пистолет и неслышно подобрался к двери, ведущей в рабочую зону. Злоумышленник стоял к нему спиной и жарил восхитительно пахнущий омлет. - Проснулся? – не поворачиваясь к Броку, спросил он. – Прими душ и присаживайся, я кофе пока сварю. - Как ты вошел? – тупо спросил Брок, разглядывая широкую спину Роджерса, обтянутую серой футболкой. - Ты забыл, где мы все работаем? Или, - он обернулся через плечо и ухмыльнулся, - ты считал, что я не способен проникнуть в чужое жилье, чтобы убедиться, что его хозяин не истекает тут кровью? - Кровью? - В отчете указано, что ты ранен. - Царапина, - Брок потер плечо и убрал пистолет. – Капитан Америка – взломщик. - И много кто еще, - не стал спорить Роджерс. – Но терпением природа меня обделила. Так что тебе лучше поторопиться. Брок не хотел признаваться даже сам себе, но ему полегчало. Можно было себе представить, что кому-то на самом деле не все равно, загнулся он или нет от пустякового ранения (Роджерс не мог не знать, что царапина никак не может угрожать его жизни). Что кто-то может вот так с утра принести несколько дюжин яиц и кофе в его холостяцкую берлогу и приготовить самую настоящую горячую еду просто так, чтобы поднять боевой дух и настроение. Омлет был не просто хорош, он был лучшим, что Брок ел по утрам за последние несколько лет, хотя завтракал он обычно в самых разных кафе, расположенных недалеко от дома или службы. Если добавить к этому гору тостов с джемом и отличный кофе, то можно смело сказать, что жизнь удалась. Во всяком случае воскресное утро – точно. - Спасибо за завтрак, Кэп, - произнес Брок, собирая посуду, на что тот едва заметно улыбнулся. - Зови меня Стив, - предложил он. – Не на службе же. - Заметано. Мое имя ты тоже, думаю, знаешь. - Знаю, - Кэп… Стив опустил взгляд на руки, а потом снова посмотрел на Брока. Можно было заподозрить его в смущении, если бы он не был двухметровым взрослым мужиком, взломавшим чужую дверь, чтобы приготовить завтрак. Поэтому Брок сгрузил посуду в посудомойку, вытер стол и подошел к нему вплотную. Если не считать того щедро приправленного спермой поцелуя, они, можно сказать, еще толком ничего не пробовали, и Брок страстно хотел это исправить. За предыдущую неделю он столько раз успел себе представить их близость, то, как они будут целоваться и ласкать друг друга, что сейчас едва сдерживался, чтобы не прижать такого желанного любовника к подоконнику, о который тот опирался бедром. Стив выглядел чуть скованно и отстраненно, будто никак не мог в чем-то пересилить себя. Брок решил не оставлять ему ни возможности для маневра, ни времени на то, чтобы передумать. Просто притянул к себе за задницу (за отличную твердую задницу, хорошо прощупывавшуюся под спортивными штанами) и поцеловал. Стив ответил тут же, обхватил ладонями, прижал к себе так, что Брока будто подожгли, и он вспыхнул, как сухая трава летом: сразу, жарко, целиком. Целоваться Роджерс умел и, судя по всему, любил. Но когда Брок, застонав, вжался в него бедрами, давая понять, чего именно хочет, вдруг отстранился и посмотрел прямо в глаза. Всем, кто с ним работал, был знаком этот взгляд. Он означал: «никаких действий без инструкции». - Что? - хрипло выдохнул Брок, против воли раздражаясь. – Ну что еще? - Во-первых, я должен предупредить тебя о некоторых своих… особенностях, чтобы потом у нас не возникало обид и недопонимания. - Я не баба, чтоб обижаться. Говори, не томи. - У меня полностью отсутствует… опыт в этой сфере, - уверенно выговорил Стив, и хотя щеки чуть потеплели, но взгляда он не опустил. – Здесь нечего стыдиться, но я чувствую себя обязанным… Брок чувствовал себя так, будто разом наступили все праздники. Кэп был девственником. Это было… уму непостижимо, нереально и так возбуждало, что Брок едва не застонал в голос и крепче прижался к Стиву. - Я понял, - хрипло прервал он дальнейшие объяснения. – Не вижу проблемы и… Почему я? Стив провел горячей ладонью по его спине и усмехнулся, глядя сквозь Брока. - У меня не так много возможностей для того, чтобы искать кого-то. Так было всегда. Сначала я был не особо привлекательным, да и здоровье не позволяло… резвиться. Потом была война, я думал, что вся жизнь впереди, и мы еще успеем. - Мы? Стив вздохнул, видимо, жалея, что проговорился. - Да, «мы», но я не думаю, что буду хоть когда-то готов это обсуждать. - А я не горю желанием в душу лезть, - заверил его Брок. - Ты девственник и был влюблен во время войны. Она погибла? - Он, - коротко поправил Стив. – Он. Я всегда был… таким, сколько себя помню, и сыворотка это не только не исправила, но и усугубила. - В том, чтобы быть «таким», нет ничего особенного. Я понимаю, что в твое время от этого лечили, но… - Я знаю. Брок, - Стив впервые назвал его по имени и теперь смотрел прямо в глаза, - я изучал этот вопрос. И никогда не считал, что со мной что-то действительно не так. - Что-то еще? – нетерпеливо спросил Брок. - Какие-то… особые требования? Только снизу? Только сверху? Без проникновения? Ты не берешь в рот? Не целуешься? - Стоп, - Стив едва ощутимо коснулся его губ большим пальцем и улыбнулся. – Все это я планирую выяснить с твоей помощью. Брок все-таки застонал, жадно поцеловал того в шею, слизывая терпкий вкус кожи, и легко прихватил зубами, заставив Стива застонать и сжать ладонями его плечи. - Сыворотка, - чуть задыхаясь, упрямо выдохнул он, но Брок чувствовал только горячую твердость члена, вжимающегося в бедро, жар прерывистого дыхания и тесноту совершенно лишней сейчас одежды. – Как поведет себя… в этом… - В прошлый раз нормально повела, - хмыкнул Брок ему в шею. – Отлично так, на хорошие восемь дюймов. - Опасно… - Я видел тебя в деле, можешь не продолжать. Боишься свернуть мне шею в порыве страсти? - Боюсь. Не знаю, смогу ли контролировать себя. - А я не боюсь, - признался Брок, стягивая с него футболку. – Что еще? Я же вижу – есть что-то еще. У тебя сейчас взгляд, как во время инструктажа, когда ты готов сказать что-то вроде: «а теперь самое главное - прыгаем без парашюта, стреляем без оружия». Стив так сладко застонал, когда он обхватил губами сосок, что никаких связных мыслей не осталось. Брок чувствовал, что тот хочет сказать что-то важное, но не мог остановиться: Стива хотелось касаться, мять ладонями задницу, хотелось отсосать ему прямо здесь. Брок редко отказывал себе, а потому плавно опустился на колени и дернул вниз тонкие штаны вместе с бельем. - Я тебя внимательно слушаю, - заверил он, ловя губами влажную головку. – Продолжай. Стив запустил пятерню ему в волосы и предупреждающе потянул, не позволяя продолжить так, как хотелось. - Нет, не настолько все плохо. Надеюсь, - он ослабил хватку и помассировал затылок, чем Брок сразу же воспользовался: провел языком влажную быстро остывающую дорожку от основания члена до самой головки и медленно, глядя снизу вверх, обхватил ее губами. Стив охнул, двинул бедрами навстречу, но нашел в себе силы продолжить: - Я не собираюсь тебя ни с кем делить, - четко выговорил он, вгоняя член на всю длину. - Пока ты со мной, ты только со мной. У Брока бы челюсть отвисла, если бы он и так не застыл с открытым ртом, жадно принимая до самого горла. Не то чтобы он собирался трахаться с кем-то еще, имея возможность трахаться со Стивом, но сама постановка вопроса застала его врасплох. - Э… это работает в обе стороны? – спросил он, выпустив на мгновение добычу изо рта. - Я могу надеяться, что ты тоже не будешь ни с кем еб… спать? - Да, - без малейших колебаний ответил Стив. - Договорились, но при одном условии, - Брок обвел языком головку, а потом, сжав ладонями его крепкую задницу, заглотил до основания и с пошлым влажным звуком выпустил его член. – Ебаться я люблю даже больше, чем вкусно есть и бить морду. Так что… Стив обвел его губы большим пальцем, заставляя открыть рот, и, прошептав: «Договоримся», снова подался ему навстречу. А Броку вдруг захотелось высунуться в окно и заорать что-то совсем глупое и сентиментальное…. Было такое чувство, будто он долго ждал чего-то, хотел так, что закрывал глаза и видел, а потом это вдруг само легло ему в руки, и все, что он мог придумать, оказалось вдруг дешевой мишурой по сравнению с тем, что досталось на самом деле. Стив был невероятным. Брок всегда в душе не верил рассказам обо всяких там бабочках в животе, трясущихся руках и желании, от которого отключается мозг. Но сейчас чувствовал именно это. Теперь он прекрасно понимал, почему любовникам не разрешали вместе служить. Потому что немыслимо выполнять приказ отступать, оставляя того, кто вот так гнется в твоих руках. Кого ты знаешь так полно и сладко, что не сможешь оставить, даже если тебе прикажут. Особенно – если прикажут. - Брок, - тихо позвал Стив, вырывая из совершенно непривычных мыслей. – Я… я хочу, чтобы ты… вел. Чтобы ты взял меня. Так меньше шансов, что я что-нибудь тебе сломаю. - Кажется, я знаю ответ на вопрос «Почему я?». Ты, кстати, красиво съехал с него. Потому что я прочный. Не то чтобы я против, конечно, я очень даже «за», - Брок ненадолго отстранился, продолжая ласкать его член рукой и пережидая острейший приступ возбуждения. От одной мысли, что он сейчас сделает со Стивом, у него стояло до звона в яйцах. Как не стояло, наверное, в семнадцать на королеву выпускного бала. Ему хотелось сделать Стиву хорошо, так хорошо, чтобы те, которые будут у него после, не шли ни в какое сравнение, чтобы стать, а потом и остаться особенным, первым. Лучшим. Чтобы, если не получится удержать, то хотя бы прочувствовать, насладиться им сегодня, сейчас. Он поднялся с колен и поцеловал его. Грязно, жестко, медленно трахая языком, сжимая в ладони яйца и надрачивая член. Он чувствовал себя гребаным счастливчиком, королем мира, чертовым победителем. Окончательно стянув со Стива штаны, он потянул его в сторону спальни, не переставая целовать и ласкать. Он толкнул его к кровати, сдирая с себя футболку и выпутываясь из штанов. Стив широко раскинулся на сбитом покрывале. Голый, возбужденный, с румянцем на щеках и шее, сильный, красивый и совершенно точно готовый к траху. Ко всему, что Брок захочет с ним сделать. А сделать тот хотел многое. - Красивый, как черт, - Брок растянулся на нем сверху, со стоном толкнулся бедрами, ощущая горячий отклик, лизнул в шею и скользнул ниже. Стив легко подтянулся на руках, подвигаясь ближе к изголовью, хватаясь за него, как за спасительную соломинку. Крепкое черное дерево затрещало в его хватке, но выдержало. Брок вдруг вспомнил, как впервые подумал о нем - так. Захотел затащить в постель и оттрахать, чтобы честь нации долго не могла сидеть, да и лежала бы исключительно на животе. Сейчас хотелось иначе: ласкать до хрипа, вылизать всего, вылюбить, сделать своим. Брок долго хоронил в себе подобные глупости, растил панцирь из цинизма, учился ничего не ждать. Но теперь он хотел заниматься любовью, а не просто трахаться, собирать губами жар кожи и жадно вдыхать ее запах. Брок устроился между раскинутых ног, дурея от самого осознания того, что сейчас произойдет, и жадно облизал тяжелые яйца, поочередно втягивая их в рот, лаская член ладонью. Ему было хорошо до звона в ушах от хриплых выдохов Стива, от дрожи напряженных мышц его бедер и пресса, от того, как он несколько раз стыдливо дергался в ответ на особенно откровенную ласку, но потом лишь шире разводил колени, подставляясь. У Брока от этой стыдливой чувственности сносило крышу. Он готов был вылизывать Стива часами, заставляя стонать и раскрываться, краснеть и сжимать изголовье до побелевших костяшек. - На живот, - хрипло скомандовал он, и Стив, дернувшись, инcтинктивно попытался свести колени, но тут же опомнился и плавно перевернулся, спрятав запылавшее лицо в подушке. – Тебе нечего стесняться. Лучшая задница из тех, что я видел. Расслабься. Я наизнанку вывернусь, но сделаю тебе хорошо, обещаю. Стив застонал, приподнимая ягодицы, и Брок, раздвинув идеальные половинки, лизнул между ними. Стив подавил вскрик, снова хватаясь за многострадальное изголовье, и плавно прогнулся в пояснице. Броку на крошечное мгновенье показалось, что он кончит от одного вида плотно сжатых мышц, от этой доверчивости и коротких требовательных стонов. Вылизывать его было сплошным удовольствием: Стив откликался на каждое движение, подавался навстречу ласкающему его языку с каждым мгновением все бесстыднее и легче. У Брока кровь тяжело стучала в висках и в паху, перед глазами плыло от возбуждения, но он задвинул свои желания в самый дальний угол сознания – впервые в жизни чужое удовольствие было важнее. Он растягивал и вылизывал Стива до тех пор, пока тот не взбрыкнул, поднимаясь на колени, и не потянулся к потемневшему от прилившей крови члену. - Рамлоу, - хрипло рявкнул он, и у Брока поджались яйца от того, как это прозвучало. – Трахни меня, или я за себя не ручаюсь. Я просто не знаю… - Брок особо удачно провернул пальцы, заставив его застонать на низкой, отчаянной ноте и подавиться собственным возмущением, - что с тобой сделаю, - упрямо закончил Стив. - Скажи еще раз, - у Брока голос вообще сорвался на сип, и он, судорожно нашарив тюбик со смазкой, щедро плеснул его содержимое в раскрытую задницу. – Скажи, Стив. - Трахни. Меня, - он снова прогнулся в спине и застонал, легко принимая три пальца. – Сейчас. Брока не надо было просить еще раз. Он быстро раскатал по члену резинку, размазал сверху остатки лубриканта и осторожно надавил на мгновенно закрывшийся вход, молясь, чтобы не кончить слишком быстро и кляня себя за то, что не додумался подрочить в душе. Раза, эдак, три. И то вряд ли бы помогло. Потому что Стив был охрененно узким и горячим. Он коротко стонал, спрятав лицо в сгибе локтя, и Брок вдруг подумал, что хуй когда кому-то его отдаст. - Потерпи, Кэп, - хрипло попросил Брок, - расслабься, член мне отор… блядь… Не зажимайся. Неужели так больно? - Нет… о, Господи… делай что-то. - Расслабься. Ну, давай, помоги мне… - Брок представлял себе всякую гадость, благо работа давала богатый выбор тошнотворных сцен, изо всех сил стараясь сдержаться, и поглаживал блестящую от пота спину. – Я не буду с размаху… ч-ш-ш, оторвешь ведь. Дури немеряно… Ты тесный, горячий… хочу тебя так, что в глазах темно. Потерпи, и будет легче… - Давай, - сдавленно попросил Стив, - Давай же… Не могу… Он действительно понемногу расслаблялся, впускал, и Брок протискивался в него короткими медленными толчками, казалось, целую вечность. Наконец, Стив принял его до конца и длинно выдохнул. Брок замер, матерясь про себя, потому что никогда, ни с кем не чувствовал ничего подобного. Ни от кого крышу не сносило так, что он готов был кончить, едва вставив. - Легче? – с трудом вспоминая слова, спросил он. - Да, - хрипло отозвался Стив. – Продолжай. Брок на пробу двинулся обратно, чувствуя, как расслабляется Стив, как уходит напряжение из его спины и плеч. Никогда еще Брок так не беспокоился о чужом удовольствии, не старался сделать первый секс не только сносным, но и приятным, хотя – видит Бог – это было тяжело. Но и партнер ему достался еще тот: упрямый, выносливый и в то же время - податливый, как сырая глина. С каждым толчком Стив принимал все легче, а потом и вовсе стал подаваться навстречу, тихо, коротко постанывая, будто не до конца разобравшись в ощущениях. Брок несколько раз чуть менял угол и глубину проникновения, пытаясь дать почувствовать, ради чего мужики подставляются, и, наконец, ему это удалось. - Да, - выдохнул Стив и крепко ухватил Брока за задницу, - да, вот так… Брок перевел дух и выложился так, как никогда и ни для кого, поклявшись себе, что доведет своего любовника до невменяемого состояния. Стив оказался чувственным и жадным до удовольствия. От его стонов Брок терял способность связно мыслить и действовал на голом инстинкте, подчиняясь чужому желанию. Под конец у него вообще возник вопрос, кто кого трахает на самом деле, потому что в постели Стив все равно оставался требовательным и неутомимым Кэпом. Человеком с неизменной приставкой «сверх». Всего в нем будто было через край: желания, страстности, какого-то невинного бесстыдства, будто он, наконец, позволил себе что-то давно запрещенное. Противостоять Роджерсу было все равно, что в одиночку бороться с ураганом, и Брок перестал пытаться кому-то что-то доказать, просто отдался желанию заниматься любовью с этим человеком, быть с ним здесь и сейчас. Когда Стив, немыслимо прогнувшись в пояснице, низко зарычал, запрокинув голову, Брока сорвало с надежной орбиты, по которой он привык вращаться. Он обхватил член Стива, прикусил его гладкое плечо и толкался, толкался в горячее тесное нутро так, будто от этого зависела его жизнь, пока не вспыхнул весь, как порох, как сверхновая, не упал на широкую спину, жадно зализывая укус и тщетно пытаясь убедить себя, что не кричал, кончая, впервые в жизни. - О, Господи, - тихо сказал Стив, еле ворочая языком. – Не встану даже по тревоге. Броку очень хотелось сострить, но он не смог произнести ни звука. Не было сил. Никаких. Едва сумев стянуть ненужный больше презерватив, он устроился удобнее, решив, что Роджерс легко выдержит его вес, устало прикрыл глаза (всего на минуту!) и провалился, ухнул в какое-то блаженное забытье, ощущая себя вытраханным до последнего предела. Пустым. Счастливым. *** Полгода спустя. Брок шел к лифту, ощущая, как привычный мир летит куда-то в пропасть. Ему срочно нужно было подумать, закрыться где-то и просто пересидеть, пока мысли не обретут прежнюю четкость. Потому что он в дерьме. Если уж начистоту – он в дерьме по самые яйца. Когда-то давно, когда Брок был еще совсем зеленым новобранцем и положил глаз на симпатичного агента Миллер, которая была чудо как хороша, его вызвал к себе командир и произнес фразу, которую Брок потом сделал своим жизненным кредо: «На службе у бойца не должно быть ничего личного. Не служи там, где ебешься, и не ебись там, где служишь». Брок много лет следовал этому правилу и ни разу об этом не пожалел. Он жил просто – не сваливая в одну кучу «надо» и «хочется». Пока не убился с размаху о Роджерса. Не увяз в нем с головой, хотя до сегодняшнего дня успешно делал вид, что это не так. Секс с Роджерсом был потрясающим. Сам Роджерс был потрясающим: на службе он умел засовывать личное так глубоко, что за полгода никто ни о чем не догадался. Броку даже иногда казалось, что Стив и Кэп – разные люди. Первый мог походя нагнуть его над ближайшей горизонтальной поверхностью и трахнуть так, что пошевелиться после было настоящим подвигом, потом помочь добраться до постели и принести туда же кофе. Второй тоже мог нагнуть, едко проходясь по косякам бойцов СТРАЙКа, одними словами выебать так, что хотелось провалиться. Надо отдать Роджерсу должное, он не тащил работу в постель. Встречаясь за пределами ЩИТа, они почти не говорили о службе. Это было негласным правилом, которое не нарушалось ни разу за полгода. И вот теперь Брока, похоже, приложило обраткой. Потому что теперь ему нужно было решить, что важнее – карьера или Роджерс. Даже не так. Роджерс или относительно беспроблемная и безопасная жизнь. Потому что Броку сделали то самое пресловутое предложение, от которого невозможно отказаться. Конечно, выбор был. Выбор есть всегда. Так Роджерс или жизнь? Брок говорил себе, что ему нужно все как следует обдумать, но в глубине души он знал ответ на этот вопрос и просто оттягивал время до окончательной катастрофы. Брок так сросся с Роджерсом… со Стивом за то время, что они были вместе, вот так, не по уставу, нарушая сразу десяток писаных и неписаных запретов, что оторвать его от себя мог только с кровью. С кровью ужасно не хотелось. Брок сильно сомневался, что сможет отказаться от воскресных пробуждений в одной постели с сонным, податливым Стивом. От ленивого, сладкого секса, от которого у Брока раз за разом сносило крышу. Он увяз в Роджерсе. Он попал. Рявкнув на разбирающих оружие парней, Брок зашел в душевую и склонился над раковиной. Побрызгал холодной водой в лицо, пытаясь решить, как сказать своему любовнику, что ему только что предложили сменить сторону. Не бесплатно, конечно. Масса бонусов прилагалась. Работенка непыльная: несколько дополнительных миссий в месяц и девиз «Хайль Гидра» вместо приветствия. Даже из ЩИТа не придется уходить. Сам Пирс, вот, успешно совмещает. Проблема была в том, что Роджерс героически давил Гидру еще в сороковых. Роджерс потерял из-за Гидры этого своего «друга Баки», портретами которого у него завален письменный стол. Роджерс ненавидел Гидру так, что Броку иногда казалось, что та должна была загнуться, просто осознав это. Умывшись, Брок уставился на свое отражение и вдруг понял, что выбрал, по сути, уже давно. В первый раз еще тогда, в кабинете безупречного Кэпа, когда опустился перед ним на колени. Второй – когда впервые проснулся с ним в одной постели и, зевая, поплелся на кухню готовить завтрак вместо того, чтобы думать о том, как бы выставить его за дверь. И в третий - когда в ответ на вопросительный взгляд лишь молча развел колени и безо всяких «я только сверху» позволил любовнику все, чего тот хотел. Роджерс ни разу его не подвел. Ни как командир, ни как любовник. Брок, как заведенный, твердил, что у них просто трах с условием взаимной верности, и Роджерс молча принял это условие. Но сейчас, глядя себе в глаза, приходилось признать, что все это давно вышло за пределы траха ради взаимного удовольствия. У них были гребаные «отношения», и как так случилось, Брок не знал. Это было неважно. Уже нет. От предложения пополнить ряды борцов за лучший мир, за порядок через боль не отказываются, если хотят жить. Оставалось решить – как жить. С Роджерсом или без. То есть выбора, по сути, и не было. Что ж, Брок был в дерьме, но жизнь научила его барахтаться до последнего, поэтому он вытер руки и отправил на личный номер Стива короткое смс: «В восемь в берлоге». Он знал, что несмотря на то, что сегодня только среда, Роджерс придет. Потому что Брок никогда не сорвал бы его, предварительно не спросив о планах. Он поймет, что это важно. Приняв решение, Брок ощутил, будто гора если и не упала с плеч, то стала гораздо легче. Будто он уже переложил часть ее веса на крепкие широкие плечи надежного, как скала, Роджерса. Брок свой выбор сделал, и все, что ему оставалось, посетовать на то, что бонусами и дополнительным отпуском, похоже, воспользоваться не удастся: Роджерс ненавидел Гидру, а значит, ее дни сочтены. Уж кому как не Броку знать, как упрям бывает Кэп, добиваясь того, что считает правильным. *** - Выкладывай, - с порога сказал Стив, пристраивая щит на специальные крепления в стене. По тому, что он до сих пор был одет по форме, Брок понял, что оторвал его от чего-то важного. Но тот все равно пришел. Выбор был сделан правильно. - Есть разговор, - собравшись с мыслями, ответил Брок и направился на кухню. Здесь, в этой квартире для встреч, в «берлоге», холодильник всегда был полон: после секса Стив ел, как небольшая частная армия. А так как сексом в основном они здесь и занимались, то и продуктов держали с избытком. – Жрать хочешь? - Не откажусь, - Стив разулся и пошел за ним. - У меня был разговор с Пирсом, - без обиняков начал Брок, доставая овощи для салата. - Предложили перевод? – нахмурился Стив. - И да, и нет, - Брок впился взглядом в его открытое лицо, знакомое до последней черты, и добил: - СТРАЙК переходит под эгиду американского филиала Гидры, который Пирс как раз и возглавляет. Мне предложили сохранение должности, выслугу лет, повышение жалования и еще несколько довольно приятных бонусов в обмен на лояльность. Стив побледнел, оперся о стол сжатыми кулаками и опустил голову. Он молчал самую долгую минуту в жизни Брока. Тот не видел выражения его лица, но остальное: поза, напряженные плечи, вздувшиеся на руках вены, - все говорило о том, что Стив переживает удар. Потрясение, с которым очень старается справиться и никому не навредить. - И что ты решил? – мертвым голосом спросил он, не поднимая головы. Брок невесело хмыкнул, гадая, что это – наивность или желание услышать о решении собственными ушами? Потому что дураком Кэп не был, в этом он имел возможность убедиться, и не раз. - Передай оливковое масло, - попросил Брок. – И подумай, какого хуя я тебе все это рассказываю, если готов кричать «Хайль, Гидра!» вместо «Доброе утро». - То есть ты решил согласиться, - уточнил Стив, и от его взгляда Брока пробрало холодом до самого нутра. – Если хочешь знать мое мнение… - Твое мнение мне примерно известно, Капитан Роджерс, - хмыкнул Брок, стараясь не сбиваться с выбранного настроя. – Тебе наверняка не раз говорили, что ты излишне прямолинеен. Прешь напролом, говоришь, что думаешь… - И не вижу в этом ничего плохого, - тяжело уронил Стив, а потом потер лицо ладонью, пытаясь, похоже, прийти в себя. – Кто еще знает о том, что ЩИТ пронизан Гидрой до самого верха, насквозь? - Не знаю. Но я выясню. А ты продолжай говорить, переть напролом, не выходи из образа. Для всего остального у тебя есть я. Стив ничего не ответил. Брок надеялся, что он понял, почему лучше скрывать личное от посторонних глаз, особенно занимаясь общим делом. По личному бить больнее. Его труднее защитить. Поэтому, когда Стив стиснул Брока в медвежьих объятиях и остался на ночь, несмотря на то, что была среда, он подумал, что они и так нарушали десяток гласных и негласных правил, так что глупо теперь было придерживаться еще и тех, что установили сами. *** Еще год спустя «Лемурианская звезда» принадлежала ЩИТу а, значит, и Гидре, и Роджерс об этом знал. Роджерс вообще за последний год узнал столько нового о современном мире, что Броку иногда даже бывало его жалко. Только иногда. Потому что и сам Брок узнал о безупречном Кэпе то, что кардинально поменяло его мнение о нем как об идеалисте до мозга костей. Роджерс, может, и не отличался гибкостью совести и умением лавировать и говорить то, чего от него ждали, но у него совершенно точно был стальной хребет и такие острые зубы, что Брок в который раз порадовался, что они не враги. Кэп был скалой, и оказаться в числе тех, кому она рано или поздно свалится на голову, не было никакого желания. - Как выходные? – как бы между делом спросила Романова, когда Брок закончил информировать личный состав ударной группы о том, с чем им предстояло иметь дело, а Кэп раздал последние инструкции. Брок навострил уши, подгоняя лямки парашюта. - Сложно хорошо провести время, если твоим ровесницам под девяносто, - невозмутимо ответил Роджерс, умудрившись и не соврать, и не выдать никакой лишней информации. - Так пригласил бы Кэтти из группы статистики. Чисто статистически - она не откажет. Брок хмыкнул. Знал он эту Кэтти, худшую кандидатуру для свободно рассуждающего об искусстве Роджерса было сложно придумать. Сам Брок тоже не имел ни малейшего понятия о великих голландцах и прочей поебени, но он хотя бы знал, как отвлечь своего любовника. - Оттого и не приглашаю, - спокойно парировал выпад Роджерс. – И вообще, с чего ты взяла, что у меня какие-то проблемы в личной жизни? - Чтобы в личной жизни были проблемы, надо для начала ее заиметь, - с насмешкой заметила Романова, а Брок похвалил себя и Стива за хорошую конспирацию – ни разу за полтора года не прокололись. - Ну, и где противоречие? – насмешливо спросил Кэп, хлопнув по панели и ожидая, пока люк полностью опустится, а Брок на мгновение увидел его таким, каким тот бывал только в «берлоге». В паху мгновенно потяжелело, и пришлось приложить усилие, чтобы вернуть себя в реальный мир. - И кто она? – уже с ненаигранным интересом спросила Романова, и Броку стало дофига интересно, что Стив ответит. Лжецом тот был отвратительным. - Он, Наташа, - шагая к люку, ошарашил ее Стив. - Он, - повторил он, будто делая контрольный в голову, в том числе и Броку, и вышел из джета без парашюта. Засранец. - О-па, - оскалился Роллинз. – Кэп-то… того… по мальчикам. Брок еле сдержал идиотский смех, потому что другой реакции у него не нашлось: уж больно удивленными были лица окружающих. Да и «мальчиком», не покривив душой, он мог себя назвать в последний раз лет тридцать тому назад. - С кем он, интересно? – задала риторический вопрос Мэй, поправляя кобуру. – Держу пари: кто-то из новеньких. - Я это выясню, - пообещала Наташа. – Надо же, - тише добавила она. – Никогда бы не подумала. - А… - снова раскрыл рот Роллинз, но Брок оборвал его: - Кончайте пиздеть и давайте, шевелитесь. А то скоро и посплетничать будет не о ком – террористов даже для Кэпа там, внизу, многовато. Бойцы один за другим десантировались, а Броку вдруг стало интересно – какого хрена Стив вдруг решил сделать такой вот каминг-аут, да еще и при Романовой, которую теперь с хвоста не стряхнешь даже при их немалом опыте? А потом ему стало не до размышлений личного характера. Потому что заварушка на «Лемурианской звезде» повлекла за собой череду событий, подобно тому, как небольшая горсть снега обрушивает горную лавину. *** Роджерса было не остановить, когда он чувствовал, что творится несправедливость или что его пытаются поиметь. Брока эта черта его характера всегда забавляла: попроси, и он рубашку последнюю снимет и отдаст, попробуй объебать – огребешь так, что не унесешь. Фьюри был нечист на руку всегда, об этом знали все, ну и Роджерс тоже догадывался. А вот о том, что его бойцы иногда получают отдельные небольшие задания, о которых он знать не знает, – нет. Даже сам Брок не всегда ставил Роджерса в известность о своих негласных миссиях, если это того напрямую не касалось и ничем ему не вредило. И на других, само собой, доносить не собирался. Романова попалась. По-глупому, рискнув доверием Кэпа, которое, несмотря на распространенное мнение о его манере видеть в людях лучшее, заслужить было непросто. Но это дало Роджерсу повод давить на Фьюри, и тот, наконец, «обнаружил» для «слепо доверчивого Кэпа» проект «Озарение». Брок выдохнул с облегчением: одно дело – на пальцах объяснять человеку масштаб надвигающегося пиздеца и совсем другое – когда он видит его собственными глазами. Как и следовало ожидать, молчать Роджерс не стал. Броку иногда хотелось побиться головой о стену от его прямолинейности, но, с другой стороны, это было им на руку: Фьюри просек, что у него под носом творится что-то неладное, и начал собирать данные. Процесс выхода «Озарения» из тени начался. *** Когда Пирс собрал СТРАЙК в полном составе и принялся вещать что-то о высокой чести быть карающей дланью, в которую он вложит самое ценное оружие Гидры, Брок напрягся. Он терпеть не мог стрелять из винтовки, принцип работы которой не понимал. Стив рассказывал об оружии, созданном на основе энергии Тессеракта и о том, как люди просто исчезали, получив разряд неизвестной голубоватой энергии, и совершенно не хотел так рисковать. А когда начальство жестом заядлого фокусника тронуло сенсорную панель, и тяжелая дверь, ведущая, видимо, в надежный бункер, отъехала в сторону, открывая огромный зал, обнесенный решеткой с толстенными прутьями, у Брока внутри екнуло от нехорошего предчувствия. Среди бойцов ходило множество баек обо всяких там сверхлюдях вроде Роджерса, но не таких принципиальных. Трепались о каком-то Призраке, полулегендарном убийце, но Брок в ответ на эти бредни лишь усмехался. Чем бы молодежь ни тешилась, как говорится. Сам он за годы службы никаких призраков не видел, а единственный суперсолдат, в существовании которого он был уверен, наверняка давным-давно спал, по привычке уткнувшись лицом в подушку. Брок отогнал совершенно лишние сейчас мысли о шикарной заднице этого самого солдата, едва прикрытой тонким одеялом, и сосредоточился на словах начальства. Когда полчаса спустя Брок ненадолго остался один на один со странным полукиборгом, спавшим в своем ледяном гробу, он со смесью отвращения и любопытства вгляделся в его лицо и замер. Он знал его. Не Солдата, конечно, - лицо. Оно смотрело на него с десятков рисунков в квартире Роджерса. Брок не мог ошибиться, потому что как-то, когда Стив спал, смешно посапывая в подушку, он в течение долгих десяти минут вглядывался в эти черты. «Друг Баки» был красив до смазливости. С кошачьей улыбкой и блестящими глазами, в лихо сдвинутой на одну бровь фуражке, он был прорисован с такой тщательностью, что становилось очевидно, кто был второй частью того самого «мы», не дожившей до конца войны. «Джеймс Бьюккенен Барнс, самое страшное оружие Гидры, прошу любить и жаловать, - подумал Брок, и огляделся, доставая телефон. – Стоит Стиву узнать, что он здесь, и от Пирса не останется, что похоронить». Сделав фото, Брок покинул чертов склеп, размышляя по дороге, стоит ли говорить о «находке» Роджерсу. И если стоит, то как подобрать слова, чтобы описать весь этот пиздец. Где-то глубоко внутри у него скреблась мысль: а будет ли место самому Броку в постели Стива, если «друг Баки» выйдет из анабиоза и осознает своими отмороженными мозгами, какое счастье на него свалилось. Его, Брока, счастье. Которое он только-только осознал своим. И нашел у себя яйца, чтобы признать: втрескался. Брок оборвал себя: он, конечно, был мудаком, но не настолько, чтобы, во-первых, оставить живого человека без единого шанса на нормальную жизнь, а во-вторых, этот, хоть и хорошо промороженный, «Баки» все равно был дорог Роджерсу, а кто становится между Кэпом и тем, что ему дорого, долго не живет. И Брок не хотел быть в их числе. Решив, что будет решать проблемы по мере их обнаружения, он мельком осмотрел систему безопасности бункера и, придя к выводу, что стены тут не проломить даже Кэпу, присоединился к остальным ребятам. Вопрос – говорить или не говорить – был решен. Осталось придумать, как это сделать, не начав масштабные боевые действия. А что эти действия будут, Брок не сомневался, потому что стальной Кэп до сих пор просыпался от кошмаров, иногда успев проглотить крик, а иногда – нет. И в этом крике слишком часто угадывалось короткое имя, больше напоминавшее собачью кличку. Он достал левый телефон и написал сообщение на единственный сохраненный в нем номер: «Вечером. Важно». *** В супермаркете Брок, положив в тележку огромный торт, не смог отогнать от себя мысль, что пытается подсластить пилюлю. Будто этот монстр с кремом, фруктами и взбитыми сливками убережет Нью-Йорк от разрушений, если Роджерса переклинит. Прибавив к торту еще два внушительных куска говядины и кое-каких овощей, он направился к кассе – было уже начало десятого, инструктаж по обращению с новым оружием затянулся. Процесс приведения «Баки» в полную боевую готовность должен был начаться завтра. А сегодня Брок должен был найти слова, чтобы убедить Роджерса действовать по уму, а не по сердцу. И от того, насколько хорошо у него это выйдет, будет зависеть не только сохранность Роджерса, но и судьба самого Брока. В «берлоге» было пусто. Брок отнес тяжелые пакеты на кухню, с наслаждением стянул остопиздевшие берцы и растер на плечах следы от ремней перевязи. Вторник, а он уже так заебался, что не хотел ничего. Разве что принять душ, наесться жареного мяса до отвала, трахнуть Роджерса и уснуть часов на двенадцать, крепко обняв горячего, как печка, любовника. О трахе и сне можно было забыть, учитывая, что и кому он собирался рассказать, но от остального Брок отказываться не собирался. А потому, наскоро сполоснувшись до предела горячей водой, он кое-как вытерся и, натянув домашние штаны, пошел на кухню. Стейки были почти готовы, когда в окно кухни аккуратно просочился Роджерс, одетый в самую неприметную одежду. То, что это Кэп, выдавал только щит, забранный в чехол для литавр. Брок долгих две минуты молча наблюдал за тем, как он опускает роллеты на всех окнах и проверяет замки на двери, а потом, наконец, ответил на торопливый, жадный поцелуй. - Наташа, - ответил на незаданный вопрос Роджерс, стягивая куртку. - Длинный капитанский язык, достойный лучшего применения, - в тон ему отозвался Брок. - Надоело, - Роджерс вымыл руки, оттеснив его от раковины, и сел за стол, начав жевать гриссини, - сватает мне каких-то дамочек, а я на женщин не реагировал даже в ранней юности, когда реагировал практически на все. - Ты хочешь, чтобы она начала сватать тебе мальчиков? – с ехидцей спросил Брок. - Хочу, чтобы она вообще перестала этим заниматься. - Не вариант. Ты же знаешь Романову. Для этого тебе придется открыто назвать кого-то своим любовником. Все погудят и успокоятся. - Того, кого я хочу открыто признать своим любовником, бесит одна мысль об этом. - Если ты обо мне, то сам понимаешь, почему это невозможно. Стив вздохнул, легко поднялся и прижался сзади всем телом. Так, что Брок тут же поплыл, подался назад и подставил шею. Он реагировал на него так остро, будто они только-только начали трахаться на всех горизонтальных поверхностях, а не состояли в «отношениях» уже полтора года. - Если хочешь стейков – самое время остановиться, - предупредил Брок. – Лучше достань пиво и заправь салат. Роджерс сильнее вжался твердым членом ему в задницу, прикусил шею и отошел к холодильнику. - Огромный торт имеет отношение к тому «важно», о котором было смс? У Брока похолодели ладони, а возбуждение как рукой сняло. - Нет, - ответил он. – Все разговоры после еды, идет? - Как скажешь. Уверен, что не хочешь отложить ужин минут на пятнадцать? – Роджерс снова встал за спиной, но прикасаться не спешил. - Уверен, что нет, - пересилив себя, ответил Брок. – Тем более, все готово. Садись. Они поужинали, лениво перебрасываясь ничего не значащими фразами, но по напряженному взгляду Стива Брок понимал: тот не забыл приписку «Важно», тем более они нечасто встречались вот так, среди недели. Хотелось забыть криокамеру и человека в ней, как страшный сон, затащить Стива в постель, насытиться им, старательно отгоняя мысли о том, что, возможно, это все в последний раз. Зимний Солдат был неучтенным фактором, силой, о границах которой Брок не имел ни малейшего понятия. Он, в конце концов, был тем, чью смерть Стив так и не смог пережить. «Друг Баки» до сих пор являлся для него тем, кем никогда не будет Брок. - Говори, - Стив выдернул его из размышлений. Отодвинув тарелку, он смотрел выжидающе, и по напряженной линии его плеч Брок понял, что тот готов ко всему на свете. - Одно условие, - собравшись с мыслями, начал он. – Ты обещаешь не делать глупостей, не обсудив их со мной. Стив смотрел пристально, на мгновение даже показалось, что ему по силам влезть в голову и прочесть мысли. - Что случилось? - «капитанским» голосом спросил он, но Брок молчал, пристально глядя ему в глаза. – Хорошо, я обещаю. Даю слово, что не стану ничего предпринимать, не посоветовавшись, и действовать сгоряча. Тогда Брок достал телефон, нашел фото и протянул Стиву. Слова застряли в горле, он вообще не представлял, что тут можно сказать. Стив молча взял телефон и, едва взглянув на экран, побледнел, как мел. Такого выражения лица Брок не видел у него никогда и надеялся, что больше и не придется. Казалось, Стив сейчас разотрет грудь, отгоняя боль, поднимется, покачиваясь, и рухнет замертво, не сделав ни единого шага. - Где ты… - насухо сглотнув, начал он. - Где ты это взял? Что это? - Не что, а кто, - Брок, не выдержав, достал сигареты и закурил, нарушая еще одно неписаное правило: не дымить в помещении. – Это так называемый Призрак. Позывной – Зимний Солдат. Киборг, зомбированный убийца, лучший в своем роде. Единственный. Сейчас находится на хранении в одном из хорошо защищенных бункеров Гидры. Это ее лучшее оружие, которое надежно охраняют. Долгосрочная память регулярно стирается. В воспоминаниях только навыки боя и стрельбы, карты мира и языки. Стреляет из всего, что для этого предназначено, водит любую технику, быстро учится и приспосабливается. Живуч, вынослив, гораздо сильнее даже самого развитого человека. Вместо левой руки мощнейший бионический протез. В деле я его не видел, но, говорят, он может проломить им стену. - Это Баки, - хрипло выговорил Стив. – Это же… черт. Он резко поднялся, выбил из пачки Брока сразу две сигареты и, прикурив, жадно затянулся. Так, что они сразу дотлели до середины. - Стив, - Брок мучительно пытался подобрать слова, и не мог. – Он в криокамере. Заморожен. Но он жив, слышишь? Завтра его начнут приводить в чувство. На кого его спустят, я пока не знаю, но это кто-то очень непростой, потому что Зимний Солдат – это крупный калибр. Такой, чтобы наверняка. - Господи, - Стив в одну затяжку докурил обе сигареты и раздавил окурки в кулаке. – Я же… я не искал его. Никто бы не выжил при падении с такой высоты, никто. Даже я без щита. Он все это время, - он повернулся к Броку, и тот едва не отшатнулся, увидев выражение его лица, - его все это время… Господи. Моя вина. Моя чертова вина, - он с размаху ударил кулаком в стену, но та была сделана из кирпича – раньше дома строили действительно на века, а потому повредил только штукатурку и выкрошил кусок кирпичной кладки. - Хватит, - рявкнул Брок. – Высунь голову из жопы! Хватит ебать себе мозги - займешься этим, когда уложишь своего Баки в постельку и примешься кудахтать над ним. Я здорово подставился, добывая информацию о нем, и если сейчас ты побежишь там все крушить, размахивая щитом, я лично тебя пристрелю. Ты понял меня? Стив отдышавшись, дико на него взглянул, потом залпом осушил бутылку пива и почти спокойно снова закурил. - Давай еще раз. Про… технические характеристики я понял, - он затянулся и прищурился, от чего Брока неприятно продрало холодом от затылка до копчика, - где его хранят, для чего размораживают, когда выпустят и что прикажут. Я хочу знать. И хочу, чтобы ты понимал, я… сделаю все, все, - он с нажимом повторил последнее слово, - чтобы вытащить его. Один раз я уже его подвел. - Стив, прости мою прямоту, но какого хрена… - Он мой… просто мой. Всегда так было, сколько себя помню. - Вы были любовниками? - Ты же знаешь, что нет. До тебя я не… но да, я хотел. Хотел его с тех самых пор, как впервые понял, что такое влечение. Но сначала я считал, что у меня нет шансов - к Баки девушки так и липли, потом, на войне, за это грозил трибунал. Мне бы все простили, а ему – нет. Мы… целовались украдкой, будто воры. А потом он погиб из-за меня. Я не удержал его. Я ничего не сделал, чтобы… - Успокойся, - Броку впервые за много лет было так плохо, что дрожали кончики пальцев. «Друг Баки» оказался не просто нереализованной порнофантазией, Стив его любил. Любил до сих пор. – Его одного гулять не выпускают. Судя по подготовительным мероприятиям, в этот раз отправят с нами. Я поговорю с парнями. Надо будет транки подобрать и… сеть какую-то, что ли. Или огреть чем тяжелым? Если он падение в пропасть пережил, то, думаю, от удара по голове хуже не станет. - Брок, - начал Стив, - ты… Спасибо тебе. - Погоди, еще ничего не ясно, - Брок снова прикурил трясущимися руками, злясь на себя за то, что чувствовал: он поступает правильно. – Лучше подумай, куда его волочь после этого. И что с ним делать. Если память не отшибло, то ты помнишь, что у нас тут войнушка намечается. «Озарение», Пирс, Фьюри, Совет. Боюсь, твоего… друга выпускают не просто так. Его целью может стать любой. В том числе и ты. Потому что ты высовываешься и орешь на каждом углу о своей принципиальности. Послушай совета старого умудренного жизнью мудака – не лезь на рожон. Иначе конец и тебе, и Баки твоему. Про себя он умолчал. Кого будет волновать его шкура, если на кону «Баки»? Роджерс в который раз удивил Брока, хотя он считал, что знает любовника достаточно хорошо. Во всяком случае лучше всех, кто окружал Капитана Америку и видел в нем только то, что тот хотел им показать. Выкурив половину пачки, Стив окончательно взял себя в руки, открыл на планшете карту и принялся что-то обдумывать, изредка задавая короткие вопросы о расположении того или иного объекта, делал пометки в блокноте, даже раз потянулся включить основной телефон, но передумал, зная, что с Романовой на хвосте его звонок точно отследят. - Мне нужны схемы канализационных коммуникаций, - задумчиво произнес он через час. – Будем ловить на живца. Баки выпустят, как только он получит задание. У базы его брать слишком опасно, надо выманить в город. - Гражданские? - Если группой сопровождения будет СТРАЙК, то… - А если нас разбавят? Стив нахмурился, очерчивая вокруг базы широкий круг на голографической проекции карты. - Кто определяет маршрут? – спросил он, увеличив какой-то район. - Командир группы. - Хорошо. Нужно будет проскочить через вот эту промышленную зону. Она достаточно безлюдна. - Охота может быть открыта на движущийся объект. - Надеюсь, объектом буду я, и мы сможем точнее скоординировать наши действия, - после паузы высказал их общую мысль Роджерс. - А если нет? - Все равно сейчас больше ничего сделать нельзя. Я завтра поговорю с доктором Беннером, у него должны найтись достаточно сильные транквилизаторы. Опробуем их на мне. - Нет, - коротко отрубил Брок. – Никаких проверок на тебе. Если нам понадобится помощь… - Мой организм перерабатывает… - К черту. Мы не станем так рисковать. - А я не стану рисковать Баки. Брок почувствовал, как у него начинает нервно подергиваться веко, и подумал, что, оказывается, давно забыл это ощущение – тотального, злого бессилия. - И чем, - он сделал паузу, силясь сдержаться и не наговорить лишнего, - ты ему поможешь, если будешь лежать парализованный? Потом тебя, конечно, отпустит, но… Стив снова закурил и посмотрел Броку в глаза. - Тогда никаких транквилизаторов. - А как быть с тем, что мои парни – обычные люди, чуть более ебанутые, конечно, но без всяких примочек вроде сыворотки. Я отвечаю за каждого из них и не выпущу их против твоего отмороженного «Баки» без твердых гарантий безопасности. Даже ради такой шикарной задницы, как у тебя. Роджерс поднял на него глаза, и Брок вдруг отчетливо понял, что сказанул лишнего. Не стоило тыкать Роджерса носом в их «отношения». Но отступать было поздно. - Что, - со злой насмешкой спросил он, - ты думал, я из человеколюбия это делаю? - А ты – нет? - Нет, Роджерс. Я в личном по самые яйца. Тот опустил глаза на карту, толком не видя ее, и Брок поклялся себе, что если он начнет благодарить, то пошлет все к черту. Потому что ну сколько можно быть таким слепым? - Я надеюсь, оно того стоит, - наконец, выговорил Стив. - Я тоже, - коротко бросил Брок и решил сменить опасную тему. – Мы попытаемся его оглушить. Надеюсь, ты не станешь настаивать, чтобы мы его упаковали в сознании? - Нет, - перебил его Стив. – Нет, я не стану настаивать на глупом риске или надеяться, что Баки станет кого-то слушать. - Отлично. Ты подумал, куда заберешь его? - К себе, - задумчиво ответил Стив. – Можно подключить Старка - он давно предлагал перебраться в Башню, но мне бы не хотелось оказаться с Баки на чужой территории. Брок вдруг осознал одну вещь: если Роджерс запрется со своим отмороженным в Башне, на надежде сохранить хоть какое-то подобие отношений можно будет поставить крест. Потому что сам Брок в Башню сунется только под угрозой расстрела, а Стив будет слишком увлечен новым-старым «другом», чтобы вспомнить о том, что нужно иногда отдыхать, вкусно жрать и трахаться. Хотя, может, про «трахаться» он в конце концов и вспомнит, но вот только Брок будет тут совершенно ни при чем. - В квартиру с одной спальней и гипсокартонными перегородками вместо стен? – как мог спокойно спросил он. - Да, не слишком хорошо. У тебя есть варианты? - Привезем его сюда. Таунхауз, слева апартаменты пустуют, постройка достаточно старая, надежная дверь и металлические роллеты на окнах. Не Башня, но и не твой скворечник. К тому же, я все равно собирался выкупить этот дом. - Я в доле, - тут же предложил Роджерс, и у Брока отлегло от души – совместная собственность это, конечно, не гарантия сохранения отношений, но… - Идет. Сделку оформим через моего юриста, чтобы эта информация не попала, куда не надо. К той же Романовой. - Завтра с утра, - решил Стив и потянулся. – Останешься? Я устал, как собака, не хочу через полгорода возвращаться к себе, да еще и по крышам. Наташа наверняка жучков везде понатыкала. - Ну и друзья у тебя, Роджерс, - с усмешкой отозвался Брок, чувствуя, как отпускает напряжение тяжелого дня. - По крайней мере, ей не приходит в голову разбивать на спор лбом кирпичи, как Роллинзу, - парировал Стив. - Мы были слегка нетрезвые. - У тебя шишка не сходила месяц, - напомнил он. - Но я выиграл, - ухмыльнулся Брок. - Иду в душ, - не стал развивать тему Роджерс. - Ты со мной? - Я в спальне тебя подожду, - Брок почувствовал, что остатки беспокойства испаряются, как туман на солнце. Стив не собирался пока что ничего менять. И Брок готов был приложить усилие, чтобы это так и оставалось. А что до «Баки»… Время покажет. *** «Фьюри. Сегодня после полудня. Зона «Д» отпадает», - набрал Брок и, отправив, тут же раздавил телефон тяжелым ботинком – рисковать, если они все-таки попадутся, не хотелось. Ссыпав осколки в унитаз, он тщательно их смыл и, умывшись холодной водой, вышел из туалета. «Баки», или Агент, как звал его Пирс, впечатлял. Брок еще никогда не видел ничего подобного. Высокий, ростом почти с Роджерса, невероятно широкий в плечах, он был хмур и неразговорчив. Отвечал только на прямые вопросы и только Броку, которого ему представили как командира. Голос у него был хриплый и низкий, больше похожий на рык. Когда-то точеные черты лица скрадывали изрядно отросшие волосы и густая щетина, но Брок все равно понимал Роджерса: «Баки» был выше всяческих похвал. А уж когда его вывели в ринг размяться, запретив калечить и убивать, и он отделал подряд пятерых бойцов Страйка, почти не используя левую руку, Брок понял: восторг он может испытывать не только от вида капитанской задницы. От плавных, хищных движений Агента, от его запредельной силы и хмурой невозмутимости стояло ничуть не хуже. - Грузимся, - скомандовал он. – Таузиг и Мэй, на вас арсенал, Роллинз, – координация с «загонщиками», остальные со мной. К Агенту не лезть, от плана не отклоняться, инструкции не нарушать. Это было бы легко, если бы не надо было действовать скрытно. Агент свое дело знал крепко: вижу цель - не вижу препятствий. Мэй не успевала подтаскивать боеприпасы, да и с оружием тот обходился весьма небрежно: сделав пару выстрелов, бросал ствол и брал следующий, более, по его мнению, подходящий. Брок пообещал себе избавить его от этой привычки - заряженное оружие нельзя оставлять за спиной. Кэп запаздывал, а потому Агент успел красиво кувыркнуть автомобиль Фьюри, прежде чем Брок дал Роллинзу условный сигнал для выведения его из строя. Силой Бог Роллинза не обидел, а потому и удар обрезом трубы в сочленение шеи и черепа был неотвратим, как пиздец, – даже непрошибаемому Агенту его хватило. И тут из неприметной серой машины вывалился Кэп. В гражданском, но со щитом. Бегло осмотрев место боевых действий, он рванул к машине и вытащил оттуда слегка помятого, но невредимого директора ЩИТа. - Ты как? – задал он риторический в этих условиях вопрос. - Какого черта это было? – прохрипел Фьюри. – Роджерс? - В машину, все по дороге. Фьюри молча сел в его серый универсал, и они уехали, оставив Брока разгребать остальное дерьмо. Надо отдать должное выучке, справился он с этим на «ура». Его ребята слаженно собрали оружие и замели все следы своего пребывания до приезда полиции, помогли Броку загрузить бессознательное тело Агента в машину и разъехались каждый к своей лежке: свернуть себе шею в предстоящей мясорубке, в которой даже начальство еще не разобралось, кто кого и на каких условиях нагнет, дураков не было. Брок приволок Агента к «берлоге», отпер дверь и втащил его внутрь, радуясь, что подъездная дорожка по краям засажена густыми кустами, а во второй половине коттеджа никто не живет. А еще он сильно рассчитывал, что к тому времени, как эта машина для убийства очухается, Роджерс соизволит притащить сюда свой зад, потому что становиться грушей для битья Брок точно не собирался – магнитные наручники, которыми сковали Агента, могли и не выдержать напора его жажды свободы. Роджерс, конечно, не успел. Брок, с одной стороны, отлично понимал, что переговоры с такой скользкой тварью, как Фьюри, - это та еще нервотрепка, даже с учетом того, что Романова была в курсе событий и обещала помочь со средствами убеждения, а с другой, – было пока неясно, как поведет себя «Баки», очнувшись в незнакомом месте. Хрен его знает, что у него в голове. «Кэп справится, - убеждал себя Брок, снова натягивая бронежилет, - всегда справляется с таким дерьмом. Спустит Фьюри на Пирса - и дело с концом. И я справлюсь, - без особой радости подумал он, убирая из гостевой спальни на первом этаже все колюще-режущее, но понимая, что Агент и голыми руками свернет ему шею, если сочтет угрозой. - Даже не знаю, что Роджерс будет должен мне за этот геморрой. Просто не представляю». Агент открыл глаза, оглядел высокий белый потолок и веселенькие обои в мелкий зеленый цветочек, а потом перевел тяжелый взгляд на Брока. - Командир? – тут же подобрался он, но потом заметил, что скован по рукам и ногам, и даже не попытался освободиться: вытянулся в струнку и замер. - Агент, - Брок осторожно подошел ближе. – Доложите. Как самочувствие? - Полный отчет? - Полный отчет, - подтвердил Брок. В поток сухих фактов о состоянии психики и здоровья Брок особо не вслушивался, его больше интересовало, что теперь делать, адекватен ли Агент и помнил ли, что это бойцы группы огневой поддержки так крепко приложили его по голове. - Миссия провалена? – после небольшой паузы спросил «Баки», и в его бесстрастном голосе Броку почудилась обреченность. - Не совсем, - уклончиво ответил он. – Смена командования в некотором роде. Знаешь основное правило выживания солдата? - Не оставлять свидетелей, - без заминки ответил Агент. - Нет, - Брок усмехнулся, невольно чувствуя, как отпускает напряжение. – Быть дальше от начальства и ближе к кухне. Ты жрать хочешь? Агент на долгое мгновение завис, и Брок опять мысленно помянул Роджерса по матери, потому что совершенно не знал, что делать с его обожаемым киборгом. А потом плюнул на все и решил обращаться с ним, как с любым новобранцем. - Я сниму браслеты, и мы пойдем на кухню. Ты в курсе, что тебе можно из еды? - Агент МакКинон знает, - последовал бесстрастный ответ. - Я у тебя спрашиваю. Что тебе обычно дают в обед? - Смесь номер пять. - Разносолов не держим, - огрызнулся Брок, надеясь, что не угробит «друга Баки» до возвращения Роджерса. – Могу предложить горячий бульон, - он деактивировал браслеты и, стараясь не поворачиваться к Агенту спиной, отошел к двери. - Встать можешь? Агент поднялся одним красивым движением, и Брок снова поймал себя на любовании. Адреналин, правда, зашкаливал, но кому какое дело до подобных мелочей? Похоже, нападать Солдат не собирался, так что до появления Роджерса надо было просто перетоптаться, а дальше тот пусть сам кудахчет над своим «Баки». Агент съел все, что дали, даже не взглянув на стойку с ножами, и Брок выдохнул, перестав инстинктивно тянуться к кобуре каждый раз, как тот поворачивал голову или смотрел в упор. Брок сварил крепкий кофе, щедро сыпанул в него сахар и поставил перед гостем. Хотя какой уж тут гость – вернее, в этом доме вскоре так будут воспринимать Брока. - Пей. - Этого мне точно нельзя, - бесстрастно заметил Агент, но Брок видел, как жадно он втянул в себя ароматный пар, поднимающийся над чашкой. - Причина? - Отсутствие целесообразности. - Тогда пей, с Роджерсом такое понятие вообще можно выкинуть на помойку. Агент молча пригубил напиток и на мгновение прикрыл глаза, то ли наслаждаясь вкусом, то ли усыпляя бдительность, но Брок сразу, в одно мгновение, увидел перед собой молодого еще парня, вряд ли старше Роджерса. Это осознание было как ведро воды, неожиданно вылитое на голову. Одно дело знать, что это - закадычный дружок Кэпа, и совсем, совсем другое – осознать вот так сразу. Брок вдруг увидел, что тот все еще в жестком панцире брони, отметил темные круги у него под глазами и заострившиеся скулы. Он давил в себе хрен его знает как заползшее в душу сострадание, но ничего не мог с собой поделать. - В душ. И я дам тебе переодеться во что-то более подходящее, - произнес Брок, надеясь, что ему не придется участвовать в помывке, потому что хрен его знает, как на эту новость отреагирует Роджерс, который наверняка был ревнив, как черт, хотя в отношении Брока это никак не проявлялось. То ли повода не было, то ли накала не хватало. - Миссия... - начал Агент, но замолчал, будто не зная, вправе ли задавать вопросы командиру. Брок раздраженно потер лицо ладонью, думая, что ответить, и решился: - Никаких больше миссий. Отдых. Реабилитация. Подробнее тебе объяснит Роджерс - в конце концов, это он все затеял. Дождемся его - тогда и поговорим. - Списание? – хрипло спросил Агент. – Функциональность в норме. - Блядь, - тихо выругался Брок, жалея, что вообще начал что-то объяснять. – Никакого списания, профилактических пиздюлей и идеологической мути. Просто отдых. Понял? По лицу Агента было понятно, что нет, нихуя он не понял, но Брок понятия не имел, как еще с ним говорить. - Указания? - Снимай с себя все это и иди в… в душ. Там вымойся. Тщательно. Везде. Голову тоже. Потом переоденешься в то, что я тебе дам, выпьешь молока и будешь ждать Роджерса. Вопросы? - Роджерс – мой новый куратор? Брок сжал зубы и ответил: - Вряд ли он так это воспринимает. Но контактировать ты будешь в основном с ним. - Ты – командир? - Я – командир, - подтвердил Брок. – И я командую: в душ. Выполнять. - Есть, - Агент, наконец, поднялся, и Брок указал ему в направлении ванной. Потом, снова выругавшись, отправился следом, проверил настройки воды, выделил мочалку Роджерса и две бутылки – с гелем для душа и шампунем. Убедившись, что Агент не собирается жрать шампунь или делать еще что-то столь же дикое для любого взрослого человека, он закрыл дверь в ванную и едва удержался от того, чтобы сползти по стене. Придя к выводу, что с большим удовольствием он бы пробежал марш-бросок в полной выкладке, Брок расстегнул бронежилет и выпутался из перевязи. Ему тоже не помешало бы расслабиться, но пока все, что он мог, – это стянуть тяжелые ботинки, частично разоружиться и попытаться дождаться Роджерса. Роджерс появился как раз в разгар эпичной картины: Брок совал Агенту два пальца в рот, пытаясь вызвать рвоту. - Что ты… - негодование, видимо, застряло в горле, и Роджерс длинно выдохнул, успокаиваясь. – Могу я узнать, что происходит? – гораздо спокойнее спросил он. Брок протянул Агенту стакан воды. - Рот прополощи, - устало приказал он и отвернулся к раковине, чтобы вымыть руки. Роджерс все так же ждал ответа, глядя на Брока пока без осуждения и недовольства, и это «пока» вдруг страшно взбесило, всколыхнув всю муть, что успела осесть на дне души за последнее время: за жуткие пять дней без ебли, в тщетных попытках не разорваться между Гидрой и ЩИТом. И вишенкой на торте – три часа в роли няньки опасного киборга, убийственного в своей непосредственности. - Легок на помине, - ядовито ответил Брок. – Твоя детка столетняя шампуня нажралась. Видел, как икают пузырями? Нет? А я вот насладился. Подъем, - скомандовал он Агенту, и тот бесстрастно вытянулся в струнку, - это - Роджерс, разбирайтесь сами. И освободите мне ванную, дайте смыть с себя весь этот пиздец. Блядь, нахуй все. - Брок, - Стив дернул его за плечо, разворачивая к себе, - ты в порядке? - Все просто заебись, Кэп. Спинку потереть не прошу, так что… - Пойдем, Баки, - позвал Стив, и, обнаружив, что тот не пошевелился, добавил: - Тебя зовут Баки. Пойдем на кухню, сообразим что-нибудь поесть и поговорим. Агент перевел взгляд на Рамлоу, и тому ничего не оставалось, как кивнуть. Продезинфицировав ванную, Брок набрал в нее горячей воды и блаженно вытянулся. Во весь рост. Все остальное могло подождать. Хоть полчаса без балагана, в который превратилась его жизнь. Из-за его собственной ебливости и нездоровой тяги к крепкой заднице национального достояния. Выходить не хотелось. Хотелось выбраться отсюда прямиком в постель и найти там голого Роджерса. Но это все было недостижимо: надо было узнать новости, расставить точки над i и сделать еще массу важных, необходимых вещей. Но как же он устал. Проснулся Брок от того, что его аккуратно вынули из остывшей воды. Он дернулся, но Роджерс держал крепко и ухмылялся. - Спокойно. Отнести тебя в спальню? - Очень хочется послать тебя нахуй, Кэп. - Схожу, - пообещал Роджерс, продолжая ухмыляться. Брок сонно подумал, что никогда не видел его таким счастливым и расслабленным. - Где «детка»? - Баки? Спит. - Отпусти. Стив осторожно поставил его на пол и протянул халат. Брок завернулся в него, любуясь очертаниями сосков Роджерса под мокрой футболкой, и вдруг подумал, что, может, оно того и стоило. - Как прошли переговоры? - Пирс арестован, проект «Озарение» заморожен. Совет требует отчета, так что тебе и твоим парням придется дать показания. Я ручался за вас и сообщил, что вы проникли в Гидру под прикрытием, и я был в курсе всех ваших действий. - Фьюри рвал и метал? - Было немного. Но я резонно напомнил ему, что в таких вопросах нельзя доверять никому, а он был непосредственно связан с «Озарением». Наташе удалось достать доказательства, что члены совета были в числе первых целей. Как и Старк… Как и многие другие. Так что у Пирса нет шансов - скорее всего, из него сделают козла отпущения. - Как бы нас не завалило, - вставил Брок, раздумывая – вытирать волосы или хрен с ними. - Не завалит, обещаю. - Что будет с Агентом? - Фьюри не будет давать ход истории с покушением, Баки квалифицируют как военнопленного, подвергавшегося жестокому обращению и пыткам. Все файлы о нем Наташа изолировала. Завтра отвезу его в медицинский центр ЩИТа для осмотра. - Как он? Стив нахмурился и впервые отвел глаза. - Не знаю, Брок. Сложно пока что-то сказать. - Он объяснил, зачем наелся шампуня? Потому что мне он твердил как заведенный, что виноват и готов понести наказание. Стив поправил воротник его халата и прижался к Броку со спины. - Да. Он сказал, что шампунь пах как какая-то смесь номер восемь, а он был голоден. Он ждал наказания. Я… - Я его и пальцем не тронул, - заверил Брок. - Я знаю, - Стив прижался губами к его шее и повторил: - Знаю. Броку нравился такой Стив: податливый, расслабленный, он казался таким близким, таким «своим», что перехватывало дыхание. Можно было опереться на руки по обе стороны от широченных плеч, уткнуться лбом в упрямый загривок и замереть, позволив любовнику насаживаться на свой член так, как ему хочется. Стив коротко, со стоном выдыхал, каждый гребаный раз попадая себе по простате. Умел он это, чего уж – учился быстро. Броку стоило огромных усилий не навалиться на него и не оттрахать жестче, потому что эта медленная пытка могла продолжаться часами. Стив любил – так. Долго, выматывая себя и Брока, доводя до невменяемого состояния. - Да, - со стоном выдыхал он, - вот так… не двигайся, не… я хочу так. Хочу тебя… У Брока не было сил вести диалог. Он держался на самом последнем пределе, но Стив нуждался в большем. Было бы в разы проще сдерживаться, если бы Стив молчал. Так нет же. Он хрипло шептал такое, от чего у Брока напрочь отказывали тормоза, хотелось… много чего. Но больше всего – чтобы эта пытка не заканчивалась. Стив вдруг задышал чаще, подаваясь назад, еще больше прогнулся и задвигался быстрыми, частыми толчками, Брок, зарычав, прикусил его загривок и зажмурился. - Еще немного, Брок… господи… потерпи… хорошо, как же хорошо… да… вот так… хочу без рук, хочу тебя, хо… о… Мир скрутило в узкую плеть, и протянуло, обожгло ею от макушки до копчика, так что в глазах потемнело, Брок прижал Стива к кровати, жестко двигая бедрами, засаживая так, как хотелось, в горячее тесное нутро, ловя отголоски чужого наслаждения и проваливаясь, проваливаясь куда-то. Каждый гребаный раз – будто в первый. Сочно, остро, до одури, до темноты в глазах хорошо. - Баки проснулся, - вместо обычных в таких случаях глупостей сказал Стив. – Кажется, он слышал. - Твой Баки уже лет восемьдесят как совершеннолетний, - проворчал Брок, чувствуя, что у него портится настроение. – Пойди подоткни ему одеялко и скажи, что мама с папой «просто играли». - Брок, - Стив перевернулся на бок, устроился к нему лицом и состроил лучшую гримасу «Капитан Америка разочарован в тебе, сынок», которая тут же сменилась растерянностью. – Ты что… Брок загадал: если у Роджерса хватит ума не произносить чертово «ревнуешь» вслух, все наладится. Как-то. Рано или поздно. - Иди сюда, - хватило, видимо. Брок оказался прижат лицом к широченной груди раньше, чем успел хотя бы попытаться этого избежать, но смолчать не смог, как и всегда. - Что дальше? – спросил он, отмечая про себя, как по-идиотски это прозвучало, и сразу, следом – что он нарывается и лучше бы эту тему не поднимать. - Я не знаю, - честно ответил Стив. – Наверняка скоро станет известно, что мы обосновались здесь втроем. Так что либо придется тебе перейти в другую группу, хоть бы и к Тони, либо мне выбить отмену пункта о неуставных отношениях. Я знаю, ты не хотел, чтобы знали… о нас. Прости, что втравил тебя во все это. Брок иногда поражался этой способности своего любовника: тащить на своих широченных плечах вину за целый мир. Куда ни кинь – всюду Роджерс виноват. - Ты меня втравил, - вздохнул Брок куда-то ему в шею. – Мне не пять лет, Кэп. И я говорил о другом. - О чем? - О ком. О Барнсе. Стив заметно напрягся, разжал объятия и лег на спину. - Баки ничего не помнит. Он даже не до конца осознает себя человеком. - Рано или поздно его осенит, он ухватит тебя за жопу и… что будешь делать тогда? - Я нужен ему. Броку по-глупому, по-идиотски захотелось спросить: «А мне?», но он не стал. - Думаю, ты помнишь условие, - надеясь, что это прозвучало нейтрально, сказал он и тут же пожалел об этом, потому что Стив стремительно исчез, уступив место Кэпу. - Разумеется, у меня отличная память. Глядя на закрывшуюся за ним дверь, Брок впервые закурил в «их» спальне и старался не думать о том, что только что сам вырыл себе глубокую и очень одинокую могилу. Спать не хотелось. Брок, сосчитав все раппорты рисунка на обоях, понял, что это одна из тех ночей, которую, несмотря на зверскую усталость, ему придется провести без сна. Завтра предстоял трудный день, наверняка его, как и всех ребят из СТРАЙКа, поволокут на допросы и будут мурыжить до самой ночи, если не дольше, снова и снова задавая одни и те же вопросы, и усталость может выйти ему боком, но от этих мыслей спать хотелось еще меньше. Он уже хотел собраться и уехать домой, туда, где можно было выпить упаковку пива, нажарить сосисок и до утра смотреть порно на огромной плазме. Но, по сути, сосиски с пивом были и здесь, а от одной мысли о порнухе подташнивало – настолько происходящее на экране казалось наигранным и ненатуральным. После того, как у него было лучшее, мысль снова согласиться на дешевую фальшивку вставала поперек горла. Поворочавшись, он поймал себя на том, что уткнулся в подушку Стива и жадно вдыхает сохранившийся на ней запах. Обругав себя сентиментальным идиотом, который сам наступил себе на яйца, Брок выбрался из постели, натянул домашние брюки прямо на голое тело и вышел из комнаты. На кухне было тихо и темно. Бронированные роллеты на окнах никто так и не поднял, а потому сюда проникал только рассеянный свет из коридора. Брок прошел к холодильнику, достал упаковку сосисок и замер. От затылка по спине прошла ледяная волна. Нащупав под столешницей закрепленный там пистолет, он резко развернулся и уставился в самый дальний от окна угол. Глаза уже привыкли к темноте, а потому он без труда угадал очертания мощной фигуры на фоне светлой стены. - Агент? – позвал он. – Ты чего здесь? Жрать хочешь? Ответом была тишина, и Брок, сняв пистолет с предохранителя, вернулся к двери и, нащупав выключатель, зажег неяркий свет. Зрачки Агента, до этого занимавшие почти всю радужку, резко сузились, реагируя на смену освещения. Он сидел в расслабленной позе, уложив один локоть на стол, но Брока она не обманула. Тот был как сжатая пружина. Брок рассматривал его волосы, по которым сбегали крупные, явно холодные капли, тут же впитывавшиеся в ставшую почти прозрачной белую футболку, его плотно сжатые губы и взгляд – тяжелый, исподлобья. - Повторяю вопрос, - Брок старался говорить спокойно, твердо, хотя понимал, что рискует – мало ли, что на уме у этого… «Баки». – Ты. Жрать. Хочешь? - Сообщение о дестабилизации, - хрипло, почти с угрозой ответил тот. – Стандартный протокол неэффективен. - Я должен что-то понять в этом бреде? Давай по-человечески. Что конкретно случилось и какого хуя ты весь мокрый делаешь в темноте у меня за спиной, а не дрыхнешь в кровати? - Состояние нестабильно, - «пояснил» Агент. – Угроза. - Да блядь! – разозлился Брок, у которого начинала болеть голова. – Что не так-то? Подушка твердая? Агент поднялся со стула и хмуро продемонстрировал такой уверенный стояк, что Брок невольно уважительно присвистнул, а потом не сдержался и начал ржать. - Вы с Кэпом друг друга стоите, - наконец, смог выговорить он, отдышавшись. Агент стоял перед ним по стойке «смирно» и безучастно смотрел чуть выше его левого плеча. – И что за стандартный протокол? Хотя не отвечай, - Брок провел ладонью по ледяным сосулькам его длинных волос и усмехнулся. – И чего ты хочешь от меня? - Запасной протокол. - Прости, приятель, я в душе не ебу, что это значит. При слове «ебу» брови Агента чуть дернулись вверх, едва заметно, но достаточно, чтобы Брок мог фыркнуть. - Инъекции, - безучастно пояснил тем временем тот, продолжая стоять, вытянувшись в струнку. Броку стало не до смеха. Отогнав от себя все мысли, он направился в ванную, достал там с полки новые халат, полотенце и вернулся на кухню. - Снимай эти мокрые тряпки, простудишься – Роджерс расстроится. - Я не могу заболеть, - решил все-таки внести ясность Агент, но приказа ослушаться не посмел и принялся стаскивать с себя промокшую насквозь одежду. - Надевай, - Брок отдал ему халат, стараясь не слишком пялиться на тяжелый член, темный от прилившей крови. Агент был хорош, и Брок даже за несколько коротких мгновений успел позавидовать Стиву, пожалеть себя, а потом снова позавидовать, но уже им обоим. Красавцы. – И патлы вытри. Дестабилизация у него. У меня такая дестабилизация каждый раз, как Роджерса вижу, это не причина обливаться ледяной водой и химию жрать. Нормальная реакция здорового мужика. Агент вспушил полотенцем волосы, затянул пояс халата и снова вытянулся перед Броком. - Так. Хорошо. Нихуя не хорошо, конечно, но куда этот дестабилизирующий фактор делся? – он вышел в коридор и заорал так, чтобы было слышно на второй этаж: - Роджерс! Иди сюда! - Куратор Роджерс ушел, - вдруг сказал Агент. - Вот… незадача, - вместо отборных крепких выражений произнес Брок. – Ну, тогда он сам виноват. Оставил «дитятко» со старым развратником. Пойдем, Агент. Стабилизируем это дело. Он поднялся на второй этаж и толкнул дверь в спальню, выделенную «Баки» - Стив не захотел оставлять его в гостевой на первом этаже, хотел знать, если что-то пойдет не так. И вот теперь, когда «не так» действительно пошло, разгребать опять Броку. - Садись на кровать, спиной откинься на изголовье, - скомандовал он, принимаясь искать пульт от плазмы: без порнухи, похоже, не обойдется – все как он заказывал. – Где же… я помню, что оплачивал… ага, вот. Помни мою доброту, Агент, - канал, по которому транслировали гей-порно, нашелся относительно быстро. – Ты уже совершеннолетний, думаю спра… а ничего так задница, да? Не Роджерс, конечно, но весьма прилично. Полюбовавшись несколько секунд на довольно резвые потрахушки, он, наконец, развернулся к кровати. Агент сидел с краю, как ему и было сказано, и смотрел куда-то сквозь стену. Происходящее на экране, похоже, совершенно его не интересовало. Как, впрочем, и Брока. Вздохнув, он щелкнул пультом, и в комнате настала блаженная тишина. Страшно хотелось выпить. Напряженность последних недель, глупая размолвка со Стивом, абсурдность происходящего - все навалилось разом и захотелось так же разом послать все к черту. - Смотри на меня, - приказал Брок, залезая с ногами на широкую постель и устраиваясь напротив Агента… Баки. Судя по тому, чем они сейчас собирались заняться, перед ним был все-таки Баки. Какого черта он творит и что сделает с ним Роджерс, если узнает, Броку думать не хотелось. Баки медленно повернул голову и уставился, будто ожидая наказания. - Я не собираюсь причинять тебе боль, наказывать, обкалывать всякой гадостью. Ничего неприятного с тобой не произойдет, можешь не зыркать на меня исподлобья. Развяжи халат и разведи полы в стороны. Баки подчинился, неотрывно глядя ему в глаза, и от этого взгляда у Брока все внутри переворачивалось. - Хорошо. Этот способ лучше и основного, и резервного. Прикоснись к себе. Рука Баки дернулась и упала на покрывало. Он мотнул головой и зажмурился, как от боли. - Что такое? – как мог мягко спросил Брок, матерясь про себя, – он не чертов мозгоправ, он вообще ничерта не понимает во всей этой хуйне вроде ПТСРа, так дающей по мозгам, что взрослый мужик не может подрочить. – Почему нет? - Не положено, - хрипло отозвался Баки. - Кем? Кто твой командир? - Ты. - Что я сказал тебе сделать? Баки не шевелился, а только коротко выдыхал сквозь зубы. Брок подвинулся ближе, очень медленно, будто опасаясь спугнуть. - Дыши. Глубоко. Выдыхай. Успокойся, ладно? Скажи мне, что происходит? Я буду спрашивать, а ты кивай, если да, ок? Баки один раз резко наклонил голову, будто собирался атаковать и снова замер, не открывая глаз. - Тебе запрещено прикасаться к себе - так? Кивок. - Наказывали, если нарушал? Кивок. - Я не собираюсь. Никакой боли. Никаких ебаных обнулений и прочей хуйни. Ты понял меня? Пауза. Кивок. - Хорошо. Все закончилось, парень, слышишь? Роджерс за тебя всех голыми руками разорвет. Ты больше туда не вернешься. Понял? Кивок. - Испытывать возбуждение – нормально. Это, блядь, лучшее, что есть в жизни. Если человек здоров, с ним это просто происходит. По разным причинам. Кого-то заводят огромные сиськи, стоящие торчком. Кому-то нравятся длинные ноги и круглая жопа. Кому-то кроме крепкого члена и хорошо проработанных ягодиц ничего не надо. Это самая нормальная на свете вещь: хотеть трахаться и испытывать от этого кайф. Уяснил? Медленный, не слишком уверенный кивок. - Скажи мне, о чем ты думал, когда это произошло с тобой? Баки нехотя открыл глаза и несколько раз размыкал искусанные губы, чтобы ответить, но не мог произнести ни звука. - Я не стану ничего с тобой делать. Никакой боли – помнишь? - Я… слышал. Моя модификация обладает усиленным слухом. Слышал, как вы и капитан Роджерс… - Трахались, - Брок бы покраснел, если бы не потерял эту способность много лет назад. – Роджерс еще и освещал этот процесс словесно. Хорошо. В этом ничего нет… особенного. Я не сержусь. Роджерс, думаю, тоже. - От тебя пахнет… им. - Нюх у тебя тоже модифицированный, я смотрю, - проворчал Брок. – Когда люди трахаются, так обычно и бывает. Но вернемся к делу. - Ты расстроил его. Из-за меня. - Напомни мне не сплетничать у тебя за спиной. Баки серьезно кивнул, будто это было приказом. - Роджерс – он особенный. Слишком честный и дохуя правильный. Вы между собой, думаю, сами разберетесь, а я лишь помогу решить твою не такую уж маленькую проблему. Обхвати его ладонью. Да не жми так. Легко, чтобы приятно было. Представь что-то интересное. Баки послушно выполнил инструкции и замер, будто не зная, что делать дальше. - Приятно? – потеряв терпение, спросил Брок. – Води вверх-вниз, ты не дрочил никогда, что ли? Это твой хуй или чей? - Я принадлежу… - монотонно начал Баки, но Брок его перебил: - Себе. Нахуй Гидру, понял? Нет ее. Роджерс с нее шкуру сдерет и сделает тебе прикроватный коврик. Дрочи давай. Баки сделал несколько сильных движений, от чего темная головка члена покраснела. - Стоп. Хватит. Смотреть больно. Жди здесь. Брок скатился с кровати и, пройдя через коридор, зашел в их со Стивом (или теперь уже в свою?) спальню и пошарил под подушкой. Тюбик нашелся быстро. Отогнав от себя мысли о том, какой Стив был податливый, горячий внутри, когда он его растягивал, как сжимался на члене, кончая, как выдыхал хрипло: «да, вот так, потерпи, как хорошо», он вернулся к Баки. - Всему вас, суперсолдат, учить надо, - севшим голосом и без должной язвительности произнес он, выдавливая на ладонь щедрую порцию смазки. – Одно радует – обучаемость у вас запредельная. Я сделаю приятно. Никакой боли, расслабься. Никаких наказаний. Понял? Баки завороженно кивнул и на выдохе приоткрыл красиво очерченные губы, стоило Броку обхватить его член. - Вот так. Не больно, верно? – он нес какую-то чушь, стараясь не замечать собственной реакции на происходящее. Он дергал другого мужика за член. Красивого мужика. Мужика, которого Роджерс любил чуть ли не с рождения. Он труп. У Баки разгладилась складка между бровей, и тот вдруг показался Броку невероятно юным. О том, что он держится за хуй самого опасного убийцы, Брок вспомнил только тогда, когда даже его реакции не хватило на то, чтобы избежать ответной любезности: меньше чем за секунду живая рука Баки оказалась у него в штанах и задвигалась, в точности повторяя его движения. Брок не умел отказывать себе в удовольствиях. А смотреть в поплывшие глаза Баки, потерявшие фокус, пьяно блестящие в свете единственного ночника, вдыхать его запах, чуть более терпкий и тяжелый, чем у Стива, сжимать в ладони его твердый член… - да, это было удовольствием. Когда Баки прикусил губу, пытаясь удержать стон, Брок, в который раз попрощавшись со своей дурной головой, которую просто не мог не совать тигру в пасть, прижался к его рту своим. Баки застонал, разомкнул губы и позволил толкнуться языком. Брок целовал жадно, хмелея, как от хорошей выпивки, двигал кулаком, оглаживая скользкую головку большим пальцем, пока Баки не напрягся весь, вытягиваясь, крупно вздрагивая всем телом. Брок отстал от него на два движения. - Роджерс меня убьет, - отдышавшись, только и смог произнести он. – И закопает на заднем дворе под кустом бугенвиллеи. Баки, казалось, не слышал: он, прикрыв глаза, прислушивался к себе. Брок вытерся лежавшим тут же полотенцем, поразмыслив, решил Баки не вытирать - справится без его помощи. - Лучше? – спросил он на всякий случай, и так зная ответ. - Да, - Баки открыл глаза и посмотрел прямо на него. - Командир… - У меня имя есть, как и у тебя. Брок. - Брок, - повторил Баки. - Вытрись, - он кинул полотенце и вернул свои штаны на место. – И прикройся. Роджерса, конечно, порадует такой вид, но… И спрашивай. Я отвечу. Баки вытерся, запахнул халат и уставился на Брока своими невозможными глазами. - Зачем я здесь? Брок вздохнул, лениво проклиная Роджерса, который наверняка забивал парню голову своими дурацкими сожалениями о прошлом, ни слова не сказав о будущем. - Насколько мне известно, вы с Роджерсом давние друзья. Были ими еще до войны. Он думал, что ты погиб в сорок четвертом. Но ты попал в плен, а потом и к Гидре. Тебя о многом заставили забыть, тренировали, натаскивали на убийство. Заставили думать, что ты – оружие. Но Роджерс по-прежнему считает, что ты – Баки Барнс, его друг детства. Никакой Гидре он тебя не отдаст, можешь мне поверить. Ты… свободен. Никому ничем не обязан. Никаких больше заданий, если не захочешь. Никакой боли и принуждения. - А ты? – вдруг спросил Баки. - Что я? – холодея от нехорошего предчувствия, спросил Брок. - Кем меня считаешь ты? - Знаешь, - Брок не подписывался вести задушевные разговоры с… Баки Барнсом. В конце концов это Роджерс его друг. А Брок просто оказался в неудачное время не там, где следовало. Или наоборот - в удачное? – Я ни разу не видел у оружия такого стояка, - он красноречиво взглянул на его пах. – Так что ты определенно человек. Думаю, оклемаешься и сам обо всем вспомнишь. - Ты был там, в лаборатории, когда меня активировали. Я помню. - Работа под прикрытием, - пояснил Брок. – Роджерсу надо было знать, где тебя искать. - Я теперь принадлежу ему? - Теперь ты принадлежишь себе, - голова начинала болеть просто нестерпимо. – Себе. То есть ты можешь делать, что хочешь… ну в пределах, оговоренных законодательством. Хочешь – спи, хочешь – ешь, хочешь – загорай на заднем дворе, хочешь - дрочи. Свобода личности. - Что хочу, - с бесстрастной задумчивостью выговорил Баки и раньше, чем Брок успел его остановить, прижался к его губам. Брок мог бы объяснить, что прежде, чем делать такое с другим человеком, надо спросить у него разрешения. Но потом вспомнил, что сам нихуя не спрашивал никакого разрешения ни у Роджерса тогда, в его кабинете полтора года назад, ни у Баки сегодня. Поэтому, когда руки – живая и смертоносная – скользнули ему в волосы, он ответил на поцелуй, чувствуя, как мир, ставший привычным за последние полтора года, опасно накренился, норовя вот-вот выйти из колеи. Брок привык отвечать за свои слова и поступки. Он всегда выполнял то, что обещал, потому что никогда не обещал того, чего не мог выполнить. Брок помог Роджерсу вернуть Баки. Он честно попросил Роджерса выбрать между ними, но, похоже, решающий голос все-таки не у него. Баки решил все за них обоих. - Подожди, - выдохнул Брок, - ты же не знаешь всего. - Ты сказал - я человек, - Баки прижался губами к его скуле, но тут же отстранился, стоило Броку упереться ладонью ему в грудь. - Ты – человек, - согласился Брок. – Но… блядь, как все сложно-то. Люди делают это по взаимному согласию. - И ты не хочешь, - можно было поклясться на Библии, что в обычно бесстрастном голосе Баки скользнула насмешка. Он провел металлической ладонью по плечу Брока и сложил руки на груди. – Люди врут, и довольно часто. Меня учили распознавать ложь. Ты - хочешь. - А о Роджерсе ты подумал? - Я знал его, - вдруг признался Баки. – Давно. Я вспомню. Ему не придется выбирать, - он чуть помолчал, будто раздумывая, и продолжил: – Он сказал, что когда-то мы были больше, чем просто друзья, но у него теперь есть ты, и все сложно. Что ему надо подумать. - Когда он успел… пообщаться? – хрипло спросил Брок, чувствуя, как кровь стучит в висках. - Перед тем, как уйти, - добил его Баки, и Брок представил себе картину: едва пришедший в себя Баки сидит на кровати с жутким стояком, потому что слышал, как в соседней комнате Роджерс делился впечатлениями со всеми, кто мог его слышать. И тут этот самый счастливо оттраханный врывается к нему в комнату голый (потому что от Брока он голым и ушел, а запасной шкаф, где можно разжиться одеждой – вот он, здесь), торопливо натягивает на себя какие-то шмотки, попутно вещая о своей непростой жизненной ситуации. Дескать, ебаться мне нравится с Броком, а тебя я люблю большой и чистой любовью. Как быть не знаю, пойду воздухом подышу. Идиот. - А чего хочешь ты? – напрямик спросил Брок. Баки задумчиво повел плечом и не ответил. - Вот когда разберешься, тогда мы и вернемся к этому разговору, - Брок поднялся, чтобы уйти, но вопрос Баки застал его врасплох: - А ты? Ты ведь тоже человек. Решив, что с этим не поспоришь, Брок лишь хмыкнул. И чего он считал, что Баки-Агент не разумнее собаки или не слишком взрослого ребенка? Оттого, что тот шампуня нажрался? Так Брок и сам пробовал эту гадость, сладко пахнущую шоколадом, когда Роджерс только притащил ее, чего греха таить. А ведь он взрослый мужик. И точно знал, для чего предназначено содержимое яркой бутылки. - Человек. Только очень жадный, - усмехнулся Брок. – Я хочу всего. Жаль только, что я не решаю этого один. Он вышел, чувствуя спиной пристальный взгляд. Он не жалел: у Барнса больше шансов расценить его заявление непредвзято, ведь с ним у Брока нет полутора лет «отношений», когда изначально договариваешься об одном, а на деле выходит совсем другое. И вроде пора бы раскрыть карты, кинуть их на стол рубашкой вниз. Да вот только раздача невыгодная, и, проиграв, потеряешь не просто все. Потеряешь себя. *** Роджерс вернулся за полночь. Бесшумно разделся и скользнул под одеяло, прижавшись к плечу холодной щекой. – Прости меня, – тихо произнес он, зная, что Брок услышит. – Я погорячился. До сих пор не знаю, кто мы друг другу. Я знаю, ты не любишь выяснять отношения… – То, что я не люблю их выяснять, не означает, что их нет, верно? Роджерс… ты спишь со мной в одной постели, у нас уже общий дом. Я ради тебя влез в такое дерьмо, что не знаю, выберусь ли живым. А ты хлопаешь дверью, потом возвращаешься и говоришь, что не знаешь, кто мы друг другу. Я, блядь, в душе не ебу, что на это ответить. Стив хмыкнул, коснулся губами шеи и перекинул через Брока тяжелую руку. Потом резко, коротко вдохнул, и Брок вспомнил о модифицированном нюхе и о том, как Баки сказал «от тебя пахнет им». Он не принимал душ, так что запах чужой спермы должен был на нем остаться. Роджерс напрягся, будто раздумывая – поднимать тему или нет, но потом, вздохнув, решил, что не стоит. – Я не позволю никому причинить зло ни тебе, ни Баки, – наконец, произнес он так, что Брок понял: действительно не позволит. – Спи, Роджерс. Завтра спасенный тобой мир будет пытаться дать нам всем по башке. Предпочитаю быть в этот момент хотя бы относительно выспавшимся. – Ты и Баки – все, что у меня есть, – сказал Роджерс его затылку. – Я хочу, чтобы ты знал об этом. Я не шучу. – Ты и не умеешь, – Брок все-таки повернулся к нему лицом. – Стив, я не буду ставить тебя перед выбором. – Я и не смогу выбрать. Не смогу, Брок. Тихо скрипнула дверь, кровать прогнулась, и поперек идеального живота Роджерса легла тяжелая бионика. – Раз мы все решили, – бесстрастно произнес Баки, – можно уже спать? Брок, увидев лицо Стива, который замер, будто его парализовало, рассмеялся и подвинулся ближе. – Отбой, – сказал он. – Никаких пиздостраданий до завтра. Давайте поспим хоть часа четыре. – Есть, командир, – отозвался Баки и, видимо, вжался в Роджерса своей «дестабилизацией», потому что тот длинно, вымученно застонал и прогнулся в пояснице. – Поспали, – фыркнул Брок. – Мать вашу, я пошел в соседнюю… – закончить он не успел, потому что металлические пальцы сжали его яйца, будто предупреждая. Рыпаться было поздно. Все, как Брок заказывал, безвольно поддавшись жадности и нежеланию делиться. Он и Роджерса-то иногда с трудом выносил, а тут – суперсолдатство в двойном размере. Со всеми вытекающими, вставляемыми, всовываемыми и прочими нюансами. Не самый плохой расклад. *** Никто не спал, конечно. Утром Брок повез их на базу ЩИТа, проводил до медблока, передав с рук на руки знакомому медику, назначенному главой комиссии. Потом он долго пил поганый кофе в допросной, отвечая, отвечая, отвечая на одни и те же вопросы разным людям, лиц которых не считал нужным запоминать. Он и сам умел вот так: ненавязчиво давить, путать, расставлять ловушки, ловить на слове. А потому и отвечал одно и то же, теми же самыми словами, тем более, скрывать ему было особо нечего. Пока допрашивающие сменялись, он прикрывал глаза и видел прошедшую ночь. Как Стив целовал Баки: жадно, будто не мог поверить, что тот настоящий, как брал его, осторожно и нежно, а Баки тянул, тянул Брока к себе для поцелуя. Как, насытившись друг другом, они взялись за Брока, почти лишив его способности что-либо соображать, потому что невозможно было ни говорить, ни думать, когда из тебя буквально вытрахивают все мысли, оставляя только оголенный нерв ощущений. Острых, сладких, в чем-то новых. – На сегодня все, – Брок, видимо, задремал, потому что не заметил, как вошел Фьюри. Директор ЩИТа сверлил его взглядом единственного глаза, пронизывал как рентгеном, но Брок за свою далеко не спокойную жизнь повидал столько всякого разного начальства различной степени недовольства его, Брока, поведением, что давно перестал реагировать. – Роджерс подтвердил каждое ваше слово, Рамлоу. Нам будут нужны некоторые сведения об известных тебе базах Гидры… ну, и фамилии, адреса… – …пароли, явки. Я все понял, директор. Сегодня? – Нет. На вас смотреть страшно. – Могу я поинтересоваться, что с Пирсом? На лице Фьюри не дрогнул ни единый мускул, но Брок нутром чуял, что тот готов соврать, и не ошибся: – Мистер Пирс умер сегодня ночью в камере предварительного заключения от сердечного приступа. От приступа, как же. Сердце у Пирса было на зависть молодым. Что ж, такой исход событий самого Брока устраивал более чем полностью. – Не могу сказать, что сожалею, – бросил он, поднимаясь. – Опасный был человек. – Не его одного стоит опасаться, – с намеком произнес Фьюри, но Брок предпочел понять его по-своему: – Вы о Роджерсе, узнавшем, что из его друга семь десятков лет ковали оружие, не жалея ни ударов молотом, ни «закалки»? О да, особенно если учесть, как глубоко Гидра проникла в ЩИТ… даже и не знаю, как он сдерживается. Того и гляди разразится патетической речью на одном из центральных телеканалов. Особенно если с его «Баки» что-нибудь случится. – Так хорошо знаете Роджерса? – Достаточно хорошо, чтоб знать, на что он способен. Я могу идти? – Идите. Брок, по-военному развернувшись, вышел и набрал номер из короткого списка. – Забери Баки из первой смотровой, – видимо, на бегу попросил Стив. – Меня срочно дернули, как бы с ним чего… В трубке зашипело и стихло, и Брок, вздохнув, направился в медблок. Жалюзи на окнах, ведущих в коридор, были опущены, и это ему сразу не понравилось. Дверь тоже оказалась заперта, и Брок, не успев даже подумать, выбил ее на голых рефлексах. Баки был там. Лежал, вытянувшись на койке, а находившаяся тут же Наташа целилась ему в голову. – Романова, ты не в себе? – спросил Брок. – Баки, поднимайся, поехали. Тот нехотя слез с койки, явно не слишком хорошо понимая, что происходит. – Никуда он не поедет, Рамлоу. Ты хоть представляешь себе… – Это ты, – усмехнулся Брок, – похоже, не представляешь себе, в кого целишься и что с тобой сделает Роджерс, если все-таки случится чудо, и ты успеешь не только выстрелить, но и попасть. Что ты ему вколола? – Он работал на Гидру. – Я тоже, вколи и мне что-то. А заодно и Роджерсу, за то, что ебется с двумя идеологическими врагами. У Наташи на мгновение стало такое выражение лица, что Брок невольно порадовался такому каминг-ауту, хоть какая-то польза от долго сохранявшейся интриги. – Пока ты не разразилась потоком негодования, я отвечу: да, я через постель, – Брок похабно улыбнулся и подставил плечо качающемуся Баки. – А Барнс так вообще… лет семьдесят назад продался. Умеет Роджерс вербовать, а? – Рамлоу, – произнесла Романова, и это, судя по выражению ее лица, далось ей нелегко, – что ты несешь? – Ты, вроде, неглупая, – Баки был тяжелым, а потому болтать особо не хотелось. – Прости, я бы с тобой еще посекретничал, но, думаю, Роджерс быстро сообразит, что его кинули через хуй, и примчится сюда. Лучше бы ему не видеть своего обожаемого Баки в таком состоянии. И передай своему любовнику, что он берется за нож не с того конца. Как бы на второй глаз не окривел. С дороги, живо! – он красноречиво хлопнул по бедру шокером. – Заряд на суперсолдата рассчитан, побереги нервы, Романова. Наташа сделала шаг в сторону и освободила проход, всем своим видом давая понять, что делает это не потому, что испугалась (еще бы она боялась, при таком-то прошлом), а потому, что не хочет идти против Стива. Все-таки они были почти дружны. Почти. Стив нагнал их уже у выхода и подхватил Баки. – В машину, езжайте домой, мне надо заскочить кое-куда. Что ему вкололи? – Думаю, разновидность «сыворотки правды». – Если бы она на меня действовала, – заплетающимся языком сказал Баки, – но нет. – О чем она тебя спрашивала? – Стив ухватил его за подбородок, наскоро заглянул в глаза и осмотрел на наличие повреждений. – Ерунду всякую. Базы, имена. – Тебе же диагноз «амнезия» поставили, – процедил Стив. Брок еще никогда не видел его таким злым. – Это, наверное, та фигня с психотропом, – вставил он свои пять центов. – Не хочешь, а вспомнишь. Мне как-то случалось видеть его в действии. Человека легко в растение превратить. – Я в порядке, – медленно, с трудом выговаривая слова, произнес Баки. – И действительно кое-что вспомнил. Хоть и не то, о чем спрашивали. – Что? – Это слишком… личное. Дома расскажу. А лучше – покажу. Сопляк. Стив вдруг улыбнулся светло и радостно, поцеловал сначала Баки, а потом попытавшегося увернуться Брока прямо перед входом на парковку, где, как известно, полно камер. Что ж, скандала и так было не избежать.

Эпилог – Пятый сектор чист, – коротко доложил Баки. – Снимаю стрелка, – подал голос Клинт. – Я в серверной, пять минут, – прошептала Наташа. – Кэп, отправь кого-то на нижние уровни, кажется, там что-то есть. – Я проверю, – бросил Стив, и Брок увидел, как тот ринулся вниз. – Роллинз, на тебе периметр, Таузиг, Мэй, за мной, – бросил он и побежал за ним, на ходу раздавая указания остальным из группы. Внизу вскоре стало жарко: там находились какие-то лаборатории, до предела забитые мутировавшими крысами и обезьянами, и их-то охраняли лучше всего. – Кэп, куда ты, мать твою?! – заорал Брок, понимая, что охраны много, слишком много даже для Стива. – Барнс, тащи сюда свой зад! – Я в ста метрах, – явно на бегу бросил Баки. – Командир, не лезь, слышишь? – Поговори мне, – огрызнулся Брок, снимая двух охранников и доставая удачным броском ножа третьего, который ловко уклонился от щита Стива. – Кэп, слева! Да твою ж мать! Щит зацепил стеллаж с какими-то склянками, и по тому, как бросились врассыпную оставшиеся в живых охранники и лаборанты, Брок понял, что дело дрянь. Огромным прыжком он оказался около Стива и изо всех сил толкнул его в спину, к нише, а сам лишь успел упасть на пол, лицом вниз, закрывая голову руками. Последним, что он помнил, был мощнейший взрыв, едкий запах химикатов и плавящейся на нем амуниции. Вокруг темнота, и сквозь пульсирующую боль в душном полубредовом мареве он слышит обрывки фраз, мерно разбиваемые надсадным писком кардиомонитора. Невозможно… Риск слишком… Почти нет шансов… Он уплывает обратно, в дурман забытья, не зная, выкарабкается ли. Последней связной мыслью приходит: все правильно. Вот бы еще и не зря. Первым, что он видит в следующий раз, становится странный аппарат. От него по прозрачной трубке бежит кровь. Такого насыщенного, яркого цвета, что глазам больно. За тяжеленной махиной – кресло, похожее на то, из чертовой лаборатории, а в нем – Стив. Бледный до синевы. Спит или просто обессиленно прикрыл глаза. Между бровей залегла складка, такая глубокая, что, кажется, с ней не справится даже хваленая суперсолдатская регенерация. Брок с огромным трудом переводит взгляд на прозрачную стену перед собой и видит за стеклом Баки. Он бледный, как Стив, только глаза горят таким злым отчаянием, что становится страшно. На нем полный тактический костюм, рядом угадываются спины Таузига и Роллинза в полной боевой выкладке. В чем дело, Брок понять не успевает: большая металлическая арка, расположенная над столом, приютившим то, что от него осталось, оживает, начиная мерно гудеть, и Брока пронизывают голубые лучи. Все тело от них наполняется неприятным зудом, от которого хочется обратно в наркотический дурман тяжелого забытья. И Брок сдается: будто соскальзывает на изнанку, в себя, и растворяется в жаркой пульсации привычной боли. В следующий раз он просыпается в светлой палате. Вместо писка монитора слышно мерное гудение кондиционера, где-то неподалеку переговариваются медсестры, сплетничая о личной жизни Капитана Америки, едва не отдавшего концы из-за опасного эксперимента, о его любовниках «один лучше другого, ах, Мэг, почему самые потрясающие мужики достаются друг другу?». Мозг сонно цепляется за слово «эксперимент», потом к нему добавляется Капитан-Кэп-Стив, сердце знакомо разгоняется от беспокойства, и Брок резко открывает глаза. Дневной свет, такой яркий, что можно различить каждую невесомую пылинку, танцующую в воздухе, бьет по чувствительным глазам. Пахнет Стивом, Баки, немного – оружейной смазкой и порохом, скрипучей кожей, дезинфекцией и лекарствами. Но Стивом – больше всего. Брок осторожно поворачивает голову. Стив здесь – полулежит на соседней койке, видимо, спит. Как и Баки, неудобно примостившийся около него на стуле, уложив голову на высокую койку. Баки неспокоен даже во сне: одна нога заведена под стул, чтобы в случае опасности можно было быстро вскочить, а левая рука лежит на рукоятке глока. Набедренная кобура расстегнута: он начеку. В горле скребет, сухо жжет глаза. Брок осторожно поднимает руки с белоснежной простыни и не узнает их. У него никогда не было такой чистой здоровой кожи, даже до… до взрыва. Он прекрасно помнил, как вспыхнули перчатки, будто были сделаны из бумаги, как обожгло лицо и шею, как затрещали волосы. Осторожно провел кончиками пальцев по гладко выбритой щеке. Брок был готов нащупать грубые рубцы шрамов, радуясь, что вообще выжил. Но кожа была гладкой и непривычно упругой. Он вспомнил прозрачную трубку, полную яркой крови, бледное лицо Стива, синие лучи, пронизывающие тело, и все понял. Брок со странной, щемящей нежностью, на которую, как думал, был совершенно не способен, посмотрел на своих спящих героев и вдруг подумал: как хорошо, что не пришлось умирать, оставляя их. Как хорошо, что он не остался калекой, тяжким грузом повисшим на крепких шеях красивых любовников. Внешность для него никогда не имела особого значения, но он был не один и хотел для своих только лучшего. Вряд ли донорская кровь, даже взятая у суперсолдата, сделает его сильнее или подарит вечную жизнь, но она, эта кровь, уже спасла его, подарив еще немного времени – с ними. Можно было жить. Пусть вот так, нарушая теперь уже сотни гласных и негласных законов, правил, вопреки логике и здравому смыслу. Просто жить, сколько бы ни было отмерено. Ведь, почти разменяв шестой десяток, он наконец понял, ради чего это действительно стоит делать. Оба его «стоит» были здесь, в одной с ним палате. Брок устало закрыл глаза, надеясь, что в следующий раз проснется так, как привык: стиснутый с двух сторон сильными телами своих любовников, и сможет привычно пожаловаться на трещащие ребра и затекшие конечности. Здесь, между ними, он был на своем месте и собирался задержаться тут вопреки уставу, правилам и прочей ерунде. Брок и так полжизни потратил на поиски своего места и не собирался тратить вторую половину на идиотские сомнения. Брок закрыл глаза, обострившимся слухом улавливая обрывки сплетен, большая часть которых – о нем самом, а потом, будто перенастроив высокоточный прибор, слыша и то, что важнее: двойной перестук сердец Стива и Баки. Они звучат ровно, без сбоев, и под этот приятный, привычный звук он заснул. Он там, где должен быть. Он дома.