Бестолковый король

Мори шел быстрым и легким шагом, даже и не думая оглядываться на Дазая — удостовериться, поспевает ли тот за ним. Не сбежал ли под шумок, пользуясь невнимательностью наставника. Не сбежал. Поспевает. Идеальное воспитание на грани дрессировки приносило плоды. Можно не переживать и не оглядываться. Пока что не переживать, и пока что не оглядываться, Дазай все еще слишком маленький и наивный, несмотря на уже запачканные руки. Он все еще нуждался в Мори — в наставнике — и все еще не был способен воткнуть нож в спину. Все в порядке, пока Дазай маленький. Пока он не вырос, все хорошо. Мори улыбнулся своим мыслям, резко свернул в сторону и остановился у двери, ведущей в комнату босса. Сейчас или никогда! Судьба портовой мафии решится сегодня, и Мори собирался взять это щекотливое дело на себя. Кто-то сзади схватил его за рукав, и Мори, невольно вздрогнув, обернулся и опустил взгляд на Дазая. Мальчик явно нервничал, напряженно глядя куда-то мимо Мори, словно пытался рассмотреть что-то сквозь стену. — Все будет хорошо, Дазай-кун. Это просто старый беспомощный болван, прикованный к постели. Наглая ложь. Самая наглая из тех, что Мори себе позволял. Даже немощный бестолковый старик способен натворить дел, только дайте ему в руки рычаг управления. Портовая мафия увязла в войнах и захлебнулась в крови собственных людей. Добавьте к потерям от совершенно бездарных военных операций потери от репрессий. Старик под конец жизни стал жутко подозрительным и мнительным. Всех и каждого, даже детей, он подозревал в заговоре. Дазай Мори явно не поверил, но молча кивнул и поджал губы. — Стой тихо и в стороне. Ты «свидетель, оказавшийся здесь случайно». Просто дверь была открыта, и ты решил заглянуть. Понял? — Да. — Отлично. Тогда идем. Мори вежливо постучал, прежде чем осмелиться заглянуть к боссу. Вежливость лучшее оружие против его подозрительности. — Кто там? — скрипучий и раздраженный голос раздался со стороны постели. Все та же просторная дорого убранная комната, все так же воняет старостью и болезнью. Все так же Мори сильно-сильно хотелось сжечь ее вместе с ее обитателем. — Это Мори Огай, босс. Я пришел справиться о вашем здоровье. — А, Мори, — тон старика тут же смягчился. — Заходи, заходи. Кто это там с тобой? Старая разбитая инсультом портовая крыса, а нюх еще не потерял. — Мой ученик. Осаму Дазай. Ему не помешает подучиться врачебному делу. Случись со мной что, вам некому будет помочь. — Дазай… Дазай? Этот наш маленький гений? — Он самый. Но если вы против, я оставлю его ждать за дверью. В глазах Дазая мелькнул огонек недоверия, но в ту же секунду он взял себя в руки и словно нацепил на лицо маску безразличия. Умница. Какая умница! Главное не выдай нас. — Нет. Пусть остается. Мори и людям, пришедшим с ним, я могу доверять. — Ах, какая невиданная честь. — Мори прижал одну руку к сердцу, а другую запустил в карман халата, крепко сжав лежавший там скальпель. — Я даже не знаю, чем отплатить вам за такое доверие! — Поменьше болтай и приступай к осмотру. Пока я не решил, что ты непроходимый болван. Кхе.. кхе… в конце концов, перед моей дверью стоит охрана, и они быстро прострелят ваши глупые головы, стоит мне только захотеть. — Ну, разумеется. — Никакой охраны перед дверью сегодня и в помине не было. Их всех с самого утра именно в этот день отправили на задания. Кого куда. Заговор планировали очень долго и очень тщательно, чтобы рассчитывать на простую удачу. — Надеюсь, что охранники вам не понадобятся. Мори все той же легкой походкой подошел к кровати больного. Жалкое зрелище, когда страшный, грозный, всемогущий, очень хитрый и умный тиран превращается во что-то столь омерзительное. На него было больно смотреть, он походил на шедевр мирового искусства, облитый кислотой. Такой же уродливый и бесполезный, так же разлагается заживо, его так же берегут в тщетных надеждах отреставрировать. Может быть, когда-нибудь. Никогда. Старик жаловался, хныкал, стонал, пускал газы. Пачкал ночную рубаху кашей, которой его обильно пичкала сиделка, и отдавал губительные для сотен душ приказы. — Мори! Ты должен будешь передать остальным, как только выйдешь отсюда, что мы обязаны начать новую войну. Они трусы, забыли, что такое портовая мафия! И каково иметь с нами дело. Но мы им напомним. Мори, передай остальным, что я хочу утопить город в крови! Мне все равно, сколько понадобится людей. Убейте всех! Всех! Жгите их дома и их семьи. Мы единственные хозяева в Йокогаме! Губы тронула почти ироничная усмешка. Старик, ты и без того поссорился со всеми соседями. У тебя гораздо больше врагов и гораздо меньше союзников, чем ты думаешь. А безумные приказы лишь подтверждение тому, что решение принято верно. Вынув скальпель, Мори задумчиво потер его пальцем и покачал головой. — Простите, но я не стану этого делать. То, что вы говорите, не логично. — А? Что ты сказал? Мори не стал повторять для глуховатого босса последнюю фразу. Участь его решена, и приговор вынесен, нет нужды в лишних словах. Надо просто зафиксировать рукой голову старика и одним простым движением вогнать скальпель прямехонько в сонную артерию. Что Мори и сделал. Несчастный закашлялся, забулькал, кровь фонтаном хлынула из раны, запачкав стены. — О… о… о… — стонал он, не в силах выговорить и слова. Сухие пальцы в последней попытке спасти свою жизнь больно вцепились в руку Мори. Но тот не отпустил, и все то время, что старик умирал, смотрел ему в лицо, такое удивленное и обиженное, прямо как у ребенка. Мори усмехнулся. — Что-что вы там говорите? Он наклонился к самым губам умирающего, совершенно не боясь нападения и не брезгуя испачкаться. И тихо-тихо, но так, чтобы уже бывший босс портовой мафии услышал, сказал: — Старый осел. Глаза старика остекленели. Он умер. Мори выпрямился во весь рост. — Босс портовой мафии скончался. Он передал все дела мне и назначил своим наследником. Дазай-кун, ну разве не замечательно, что ты свидетель? Мори обернулся и столкнулся взглядом с Дазаем. Тот смотрел все так же прямо, бесстрастно, но было в нем, в Дазае, во всей его фигуре что-то еще. Что-то, что поначалу сильно удивило Мори, а после заставило оглядываться каждый раз, когда Дазай оказывался позади. Больше ему свою спину Мори не подставлял.