Молодой бог

В плоских латунных блюдах дотлевала горькая полынь, улетая к высоким сводам храма тонкими черными струйками. В носу уже свербело от едкого дыма, копотью оседавшего на стенках легких, а бледно-голубые глаза с лопнувшими сосудами адски пощипывало каждый раз, стоило только подойти к блюдам слишком близко. Старый шаман зачерпнул горсть священного витекса и смял его в ладони. Из щелей между пальцами брызнул угольно-багряный сок лопнувших ягод и начал стекать вниз по бледной коже, покрывая собой запястье. Гортанно напевая заученное наизусть моление, старик двинулся к молодому дубу, стоявшему под лучами восходящего солнца. Гибкое стройное дерево росло в глиняной вазе с влитыми в его стенки ониксами и несколькими трещинками, поползшими от лезших наружу корней. Херувимы украсили его ветви серебряными лентами и засыпали землю вокруг ствола дорогими самоцветами, чтобы рожденный бог не чувствовал себя оскорбленным. Покачиваясь под божественную песнь, шаман остановился напротив и, смокнув палец свободной руки в ягодном соке, принялся выводить на стволе непонятные знаки. Он никогда не мог предугадать наверняка, кто родится в этот раз — ангелы показывали шаману витиеватые символы только во время кульминации обряда, перед самым рождением. Закончив писать, старик сделал шаг назад и сбрызнул дерево горючим маслом из стоявшей на полу серебряной тары. Голодные лучи божественного солнца с радостью приняли такой дар и лизнули податливые ветви. Дуб вспыхнул как спичка. Лопавшаяся от огня кора выворачивалась наружу алебастровой кожей, горевшие листья обращались светло-рыжими кудрями. От жара, дыхнувшего в лицо, шаман отошел еще на несколько шагов и, задумчиво заложив измазанные священной ягодой руки за спину, наблюдал за рождением нового бога. Когда ваза наполнилась густым пеплом, а последний огонек догорел на кончике веснушчатого носа, старик подошел ближе и сказал: — Назови мне свое имя, рожденный! Светловолосый юноша удивленно осмотрелся вокруг, разглядывая витражные окна и расписанные красивым орнаментом стены храма. Он не знал ни своего имени, ни того, как и почему оказался в этом незнакомом месте, пахнувшем горькой полынью. Он знал лишь то, что рожден для чего-то важного — но для чего именно, тоже оставалось загадкой. — Кажется, я его не знаю… Шаман устало закатил глаза и велел молодому богу выбираться из вазы. Пока тот задумчиво вытаскивал заплетенные в волосы серебряные ленты и отряхивал измазанные сажей ноги, старик упорно искал что-то в горе пепла, клочьями выбрасывая его прямо на чистый пол храма. — Нашел! — через минуту выдохнул он и выпрямился, стряхнув с бумажной карточки крошки земли. — Вот, смотри: твое имя — Лутареск, и ты бог… — шаман смешно сощурил глаза, всматриваясь в текст, — что-то непонятное… — Лутареск, — восхищенно протянул молодой бог и повторил это еще несколько раз, катая новое имя на языке, пока старик, наконец, не разгадал его божественное призвание. — Ты бог трусливого пирата!.. Нет, трех трусливых пиратов… подожди-ка… — Можно мне взглянуть? — Лутареск протянул руку и, получив карточку, с трепетом приблизил ее к глазам. — «Трусливый пират 3»… Я бог «Трусливого пирата 3»! Молодой бог поднял восхищенный взгляд на озадаченного шамана. Вот так удача! Наверное, это что-то очень и очень важное, раз оно предначертано именно Лутареску! Неловко кашлянув, старик похлопал юношу по голому плечу испачканной пеплом ладонью и сказал как можно более воодушевляюще: — Вот и отлично, Лутареск. А теперь иди-ка, приведи себя в порядок. Негоже богу трех трусливых пиратов ходить, измазанным в саже. Умытый, причесанный и одетый в красивую изумрудную рясу, расшитую серебряными нитями, молодой бог чувствовал себя просто божественно. По наставлению старого шамана он сходил в небесную канцелярию, где ему выдали самое настоящее удостоверение и объяснили, что «Трусливый пират 3» — это компьютерная игра. Конечно, Лутареск не знал, что конкретно это значит, но звучало услышанное очень хорошо. Только вот непонятно, куда делись боги «Трусливого пирата 1» и «2»… но ведь это даже к лучшему — не появись третьей части, Лутареска сейчас бы не было на свете! Побыв в Эдеме совсем немного, Лутареск уже знал, что такие мелкие божки, как он, могут свободно разгуливать среди людей. И не только потому, что заняться им больше, собственно, было и нечем, но и для того, чтобы подпитываться человеческой верой. Прогулки по райским садам и односторонние разговоры с молчаливыми серафимами быстро нагнали на молодого бога скуку, и вскоре Лутареск твердо решил спуститься в человеческий мир. Он должен был видеть изумрудное (точь-в-точь как его ряса) свечение вокруг людей, тесно связаных с «Трусливым пиратом 3», за несколько миль. Должен был — и видел, чувствуя от этого небывалый восторг. Свечения было не очень много, но большего молодой бог и представить себе не мог. В редких окнах горели зеленоватые огоньки, приглашая Лутареска заглянуть в гости и насытиться ими. В одно окно молодой бог все-таки заглянул — в нем победило праведное любопытство. Маленький человеческий мальчик смотрел в экран компьютера и весело вскрикивал на особо интересных моментах, и Лутареск радовался вместе с ним. «Трусливый пират 3» приносит людям настоящее счастье — разве не может это не радовать бога? Бегая по крышам домов и перескакивая с верхушки одного дерева на другое, он радостно хохотал, ощущая, как по его жилам течет сила и гармония. Так вот, значит, каково это — ощущать веру. Пока веру не в себя, а только лишь в игру, но и это было большим достижением. А ведь еще утром рожденный бог и представить себе не мог, что когда-то у него будет так много последователей! Лутареск устал только вечером, на закате. Любуясь заходящим солнцем с высокого травянистого холма, молодой бог чувствовал себя самым счастливым богом в этом мире. И пусть о нем пока не знали — главным было то, что люди любили «Трусливого пирата 3», доказывая Лутареску его значимость. Не зря он родился из кроны молодого дуба, не зря! Ведь каждую секунду в мире рождались новые боги, но мало кто из них могли набрать такое количество огоньков за один лишь день. К сожалению, ни один бог не мог гулять в людском мире столько, сколько ему вздумается. Посидев на холме еще немного, молодому богу пришлось вернуться в Эдем. — Ты был в мире людей слишком долго для рожденного этим утром, Лутареск. Теперь придется подождать несколько дней до следующего выхода, — бесцветным голосом сообщил ему серафим у райских врат. Эта новость не понравилась молодому богу — но делать было нечего. Время в Эдеме тянулось намного медленнее, чем на земле. Долгие пять дней Лутареск играл в салки с херувимами, наблюдал за рождением новых богов и учился правильно управлять полученной верой. Однажды он даже заглянул в отдел божественного пиара, где новоприбывшим богам обещали мгновенную славу и веру со всех уголков планеты, и записался на сеанс. Молодой бог был так наивно счастлив и безмятежен, будучи полностью уверен в изумрудной вере людей, что даже не мог допустить мысли о том, что так и не попадет на него. А на шестой день с ним начали происходить странные вещи. Проснувшись посреди ночи от жгучей боли в солнечном сплетении, Лутареск откинул в сторону одеяло и с ужасом увидел угольный цветок, расцветший прямо у его сердца. Боль была настолько страшной, а черная метка — настолько яркой на кипенно-белой коже бога, что Лутареск, одевшись в рясу на скорую руку, бросился в храм к своему шаману, так и не дождавшись утра. Старик долго всматривался в странную отметину и молчал. Ожидая свой приговор, молодой бог до боли кусал губы и чувствовал, как медленно горит невидимый шаг в его груди. За шесть дней небесной жизни ему еще никогда не было так страшно. — Кажется, люди больше не нуждаются в боге трех трусливых пиратов, Лутареск, — наконец, негромко проговорил шаман. В его бледно-голубых глазах плескалось искреннее раскаяние. Молодой бог чуть не задохнулся спертым воздухом вперемешку со своим отчаянием. Как? Как это могло случиться?! — Но почему?.. — сдавленно выдохнул он. Его побледневшие искусанные губы предательски дрожали. — Ведь я видел так много огоньков… — Ты можешь спуститься на землю сегодня на рассвете, — шаман положил свою теплую ладонь на подрагивающее плечо молодого бога и сжал его, пытаясь хоть как-то показать свое соучастие. Черная метка разрасталась слишком быстро. К тому времени, как лучи божественного солнца показались из-за горизонта, острые лепестки смертельного цветка касались живота Лутареска. Ему жгло и выворачивало внутренности, будто невидимые раскаленные вилы медленно наматывал их на себя, оттягивая пытку. Серафимы проводили молодого бога бесстрастными взглядами и закрыли за ним райский врата — Лутареску больше не было дороги в Эдем. Да и вряд ли он успел бы до них добраться. Еле переставляя ноги, молодой бог брел по человеческому миру и не верил своим глазам — даже за несколько миль он не увидел ни одного изумрудного свечения. По памяти найдя дом маленького человеческого мальчика, Лутареск заглянул в его окно, к сожалению для себя, и там не обнаружив огоньков. Подросший за это время ребенок спал. Он не держал зла на человеческого мальчика, Лутареску просто хотелось понять, куда пропала его вера. С трудом открыв форточку дрожащими похолодевшими пальцами, умирающий бог осторожно пробрался в его комнату и прошелся по ней бесцветным взглядом, пытаясь найти хоть какую-то подсказку. И нашел на столе компьютерный диск, от названия которого у Лутареска почернело перед глазами, а огонь в груди распалился с новой силой. Неужели, это его ждало? Исчезнуть лишь потому, что кто-то придумал тебе замену? Лутареск был совсем не обеспокоен своим будущим — он даже не потрудился спросить у херувимов или ангелов из небесной канцелярии, что стало с богами первых двух частей «Трусливого пирата». Но, кажется, теперь ему и так предстоит это узнать, а четвертому богу — появиться на свет. Невидимые раскаленные вилы больше не жалели его, вырывая внутренность с корнем. Лутареск потянулся к поясу своей смятой изумрудной рясы и увидел под ней лишь угольную тьму с мелкими всполохами огоньков. Вдруг воспаленная кожа начала трескаться, опадая на пол обуглившимися лепестками. До боли сжав челюсти, молодой бог осел на пол, ощущая невыносимый жар и жгучую боль. Даже божественные лучи были к нему не так безжалостны, как огонь, что все это время таился внутри. Его светло-рыжие кудри плавились под огненными волнами, лопавшаяся кожа тлела и превращалась в прах. «Какая же нелепая и совсем не героическая смерть!» — с горечью подумал молодой бог прежде, чем выгореть дотла. А на утро человеческий мальчик обнаружит у себя в комнате кучку густого пепла с маленьким желудем где-то внутри. Он посадит семя в глиняный горшок, на котором вместо ониксов будут нарисованы холмы и солнце, и когда дерево немного подрастет, опутает его ветви красивой изумрудной лентой. Ребенок не будет знать, что вокруг него танцуют и искрятся зеленые божественные огни. А во что ему верить, он решит позже.