***
Моего нечаянно-негаданного напарника зовут Энди. Энди — парень, ему под тридцатник, опыта по охоте у него — пять лет где-то. Выбор пал на него, потому что он как раз заканчивал охоту на вампиров в соседнем городке и был не против прокурировать новенькую. И это всё, что мне известно про него. Ах да, ещё кое-что — он жутко непунктуальный. Бобби отправил меня на одной из едва работающих развалин со своей свалки, так что ехать мне пришлось на час больше, и даже так я успела раньше его. Я позвонила этому Энди, мне сначала не отвечали, и я решила, что ещё раз звонить не буду — в конце концов мало ли, вдруг на охоте помешаю. Поэтому, так как был ещё день, я отправилась собирать информацию. Я позвонила спустя четыре часа от назначенного времени нашей встречи. И знаете что? Этот охотник умудрился напиться в баре, уснул в номере, и ещё не отошёл от алкоголя судя по задержкам в речи. Видимо, он решил, что раз новичок сама выбрала дело, то оно не сильно сложное и не требует спешки. Ехать ему из соседнего городка на самом деле не долго, всего-то часа два, а возможно и того меньше, но во-первых, не известно сколько он отходить будет, во-вторых, как-то мне перехотелось знакомиться лично. Правда была и третья причина. Это дело действительно было на удивление лёгким. Если знаешь, что имеешь дело с мистикой и прочей сверхъестественной мутью, естественно. Вырисовывалось у меня вполне однозначная картина: несколько ведьм — судя по всему, молодых и самоуверенных самоучек — решили то ли повеселиться, проверив границы возможностей, то ли внимание привлечь. Судя по тому, что косят они под сатанистов — скорее второе. И на их счастье, если они этого не сделали. Потому что что-то мне подсказывало, что такие «знаки внимания и признательности» Люцифер оценит слабо.***
— Элис, нет! — устало говорят по ту сторону телефона. — Элис, да! — смеюсь я. — Всё пройдёт как по маслу, увидишь. У меня есть пистолет, на крайняк есть ингредиенты для заклинания против ведьм. — правда, в сериале оно не сработало, но там Дин по моему с чем-то напутал. Ингредиент не тот купил, кажется, и его с Сэмом чуть не убила семейная ведьминская парочка. — Я справлюсь, Бобби. — Может быть… — Нет, Энди я ждать не буду. И кого-то другого тоже. — перебиваю Сингера я категорично. — Возвращаться, тем более. Я справлюсь, Бобби. Если я пойму, что это слииишком опасно, то я отступлю. Или нет, как знать. Хотя, зная меня, точно нет. — Ладно, но будь осторожна, мелочь. — говорит Бобби, и сбрасывает трубку. Приятно знать, что о тебе беспокоятся и заботятся, но не думаю, что что-то произойдёт плохое. В конце концов, я не собираюсь сразу представляться охотницей. Главное ведьмовские мешочки замечать вовремя, а так — живём.***
Мы-то живём, а вот ведьмы, похоже, что нет. Я же говорила, что на их счастье Люцифер игнорировал их призывы? Так вот, я оказалась права. Он эти их порывы не оценил. — Это вульгарность. — сообщаю ему я, смотря на чужие кишки на люстре. Меня почти не мутит, но наверное лишь потому, что моя фантазия слишком велика, и я представляю, что это вовсе не часть чужой пищеварительной системы. Ну вот, Элис, ты сказала это вслух, теперь тебе будет плохо. А, нет, вроде не хочется рвать. Кажется, я уже слишком отбитая. К тому же, они убили кучу народа ради своего кумира. Который убил их, исключительно «в благодарность», ага. — Я тоже рад тебя видеть, Элис. — говорит он, и это звучит почти мило, если бы не кровь вокруг. Смотрю на его крылья, чтобы не зацикливаться на жутковатой атмосфере комнаты, и с удивлением понимаю, что они выглядят куда лучше, чем тогда, когда я обрабатывала их. Человеческие лекарства не могли так хорошо помочь. Не говоря уже о том, что я не поверю, что он не пытался это исправить всеми возможными способами, пока в конец не разочаровался. Хотя с него и стало бы оставить себе боль от изуродованных крыльев, как память, как назидание самому себе, что тебя могут выкинуть за малейший шаг не в указанную тебе приказом сторону. Сочувствие Дьяволу — это уже клиника, но я не могу ничего с собой поделать. — Я бы сказала тоже самое, если бы мы встретились не в полном крови и трупов месте. — осторожно пожимаю плечами я, хотя на самом деле, даже так это довольно хорошее событие. С каких пор встреча с Люцифером — это хорошее событие, я старалась не думать. Я почти… скучала? — Постарайся не терять сознание, — фыркают над ухом, и меня буквально выталкивают из комнаты, а затем, видимо, чтобы не заморачиваться с лестницами, попросту перемещаются со мной на улицу. Люцифер-Авиалиния. А удобно, хех. — Твои мысли как какая-то адская смесь, а уж поверь, я — эксперт по Аду. — усмехается он, а у меня на лицо выползает несмелая улыбка. Он шутит? Это довольно забавно. — Прогуляемся? Мои брови удивлённо ползут вверх. Прогуляться? Со мной? Зачем, позволь спросить? — Потому, что именно ты предложила мне посмотреть на мир с другой стороны. — закатывает глаза он. — Вот, у тебя появилась возможность мне показать. Ну да, а я прям эксперт в людях, что сразу найду хороших, не ошибившись ни разу. — Ну, это в твоих интересах, — насмешливо сверкает глазами он, и мне остаётся лишь тяжко вздохнуть. И как мне спасти ситуацию спрашивается?***
И смутился дьявол, и увидел, как ужасно добро…
Я не знаю, где найти добро. И это факт. Но я знаю, что в добро верят лишь те немногие, кто его творит (1). Не знаю, сработает ли это на сей раз, но попробовать стоит, это ведь лучше, чем если мы продолжим бесцельно курсировать по улицам этого городка. Я в наглую беру Люцифера за руку и тяну его в сторону магазина игрушек. Внутри светло, ярко, красочно, полки — забиты игрушками и всем подобным, продавцы вежливо улыбаются, пару мамочек со своими чадами бродят по рядам. В общем — идиллия. Мы, конечно, не очень подходим здешней атмосфере, но что есть то есть. Мрачный Люцифер скептически смотрит на меня, окопавшуюся в игрушки, а я лишь закатываю глаза, сбрасывая в тележку понравившиеся мне экземпляры. Нужно наверное штук двадцать-тридцать игрушек под число детей в приюте. Благо у меня есть фальшивая кредитная карта от Винчестеров. Зачем мне игрушки и причём здесь дети из приюта? Это просто — если гора не идёт к Магомеду, Магомед сам идёт к горе. Так и в нашем случае, если добро не идёт само, мы сами придём за ним. Короче говоря, я надеялась, что детишки, радые игрушкам и сладостям — нужно кстати и за ними зайти — очаруют одного мрачного субъекта. Этот приют я заметила, когда искала следы ведьм, неподалёку от него по улице находился дом одной из жертв. Насколько я поняла, то он скорее временный, потому что они больше всего распространены в современной Америке. Надеюсь, здешние воспитатели не сильно будут против нашего самоуправства и что детишки тут будут не злые, а скорее просто одинокие. Потому что как я помню что по своему пребыванию в американском приюте, что по кратковременному присутствию в русском детдоме будучи Алисой, титул «злой человек» обычно достаётся не детям, а некоторым воспитателям. Ну, или мне так просто везло. — Безделье — игрушка Дьявола! — непередаваемым голосом продекларировала игрушка в руках Люцифера, заставив меня обернуться. — Интеллектуальная игрушка, ничего не скажешь. — смеюсь я, глядя на игрушечного Сатану — как издревле водится, с красной кожей, клыками, маленькими красными рожками и хвостом с треугольным окончанием. Светоносный же смотрел на неё так, будто не знает, что лучше — уничтожить этот игрушечный шедевр или весь магазин. — Успокойся, это всего лишь игрушка. — Это глупо. — фыркает он. — И причём здесь я и безделье? — Ты не переживай, — «успокаиваю» его я. — есть ещё и фраза: «Любовью шутит Сатана». Люцифер только глаза закатывает. Мы расплачиваемся на кассе, затем я тащу нашего Дьявола в магазин сладостей, где накупаю средних размеров мешочек сладостей. Снова расплачиваюсь фальшивой кредиткой, и в этот раз кое-кто это не игнорирует. — Это почти враньё, — тихо и насмешливо раздаётся у меня над самым ухом. — Не с охотничьей жизнью работать, — фыркаю я, даже не оборачиваясь. Не хочется врезаться в Люцифера случайно при повороте, потому что я явственно чувствую спиной тепло его кожи. Как-то близко он стал. — да и обычно я не трачу деньги на всякую фигню. — пожимаю плечами. — Но сейчас так надо. Идём. И веду его в приют. Господи, лишь бы эта идея выгорела.***
Оказалось, я ошиблась. Нет, не с примерным числом детей, тут я угадала. А вот с тем, что приют временный — нет. Самый обычный, не особо финансированный приют. Дети чистые, одетые, накормленные, но одинокие, как и во всех местах подобного типа. Им не хватает простого человеческого тепла. Наверное поэтому, а возможно потому, что мы принесли игрушки и сладости, дети оказываются довольно дружелюбными. Они окружают под довольными взглядами двух воспитательниц «милую фею» в лице меня и «ангела, упавшего с небес» — о, как проницательны дети — в лице Люцифера. Отпускают нас только спустя часа три, и Падший выглядит довольно благосклонно, не смотря на то, что под конец обнаглевшие дети расслабились в нашем присутствии и начали немного беситься, а одна из девочек вовсе залезла Светоносному на шею в прямом смысле этого слова. И самое забавное — он не стал её сгонять с понравившегося ей места, пусть таковым и выступала его шея. Это было странно. А ещё такой Люцифер выглядел мило и по домашнему уютно. Так что, в целом, пункт проекта: «покажи Сатане, что мир не прогнил до конца» считается удачным. — Вообще-то ты показала мне не чужую, а свою доброту, — замечает упрямо Дьявол. — и хотя те дети не так уж и плохи, это почти не считается. Я раздраженно фыркаю, и если честно не знаю даже как возразить. Вообще-то подобным занимаются специальные благотворительные фонды и волонтёры, но где бы я ему взяла по велению левой пятки подобное событие именно в этом городе именно сегодня? Правильно: нигде. Но, конечно же, его это не волнует. И пока я думаю, чтоб ещё показать, чтобы у Люцифера не было повода для сомнений, как мы чисто случайно натыкаются на девочку, пытающуюся отбить у трёх малолетних хулиганов бездомного кота. Я тут же срываюсь с места в ту сторону, и три мелких идиота убегают, как только замечают неравнодушного взрослого. Не то, чтобы малышка не справлялась сама, но всё же. — Ты в норме? — участливо спрашиваю я. — Да. — коротко отвечает девочка, почти счастливо прижимая спасённого котёнка к своей груди, а потом спохватывается. — Спасибо. — Не за что. Ты как, сама справишься или тебя проводить? — уточняю на всякий случай я. — Нет, спасибо. — быстро говорит она и добавляет, прежде, чем убежать в неведомые мне дали. — До свидания! — Это, кстати, одно из проявлений людской доброты. — почти не к месту ляпаю я подошедшему следом за мной Люциферу. — Ну, то, что малышка защищала беззащитное существо, хотя и сама могла пострадать. Разве это не проявление добра? — Три маленьких злодея по соотношению к одной маленькой «доброй фее» как-то не очень. — упрямо и насмешливо фыркает он. — Добра бы без зла и не было — всё познаётся в сравнении. — качаю я головой. — Везде, где есть выбор — будет выбор плохой и выбор хороший, и не всегда от самого человека зависит, что перевесит. Но бывают моменты, когда люди чинят вред и когда люди творят добро. И не всегда злой человек совершит плохой поступок, а добрый — хороший. — Но подверженных злу и порокам куда больше. — невозмутимо не соглашаются со мной. Такое ощущение, что он специально придирается ко всему: к предыдущим ситуациям, к моим словам. И в глазах у него мелькает что-то, что я не могу до конца понять. — На мне есть грех, на всех есть грех. — пожимаю плечами. — Добро не исключает зла, и наоборот. Нельзя ожидать равновесия, Люцифер. Не помню, кто сказал, но фраза как никогда сейчас подходит: люди — жестоки, но человек — добр. На самом деле, в любом живом существе можно увидеть и доброту, и внутренний свет. — Даже во мне? — прямо спрашивает он, смотрит с любопытством. Самое тёмное время суток — перед рассветом. Не знаю, уместно ли говорить так о чьей-либо личности, но тем не менее. — Даже в тебе. — уверенно и абсолютно искренне говорю я. — Тем более в тебе. Потому что в сериале ты и то был большей букой, чем здесь. Да и там ты не сказать, что зло абсолютное. — Если ты не забыла, то я вроде как прародитель всего злого. — фыркают мне насмешливо. — Так что, я — это и есть зло. — Ты не зло, скорее антагонист, — на автомате отвечаю я. — Да, и именно поэтому все так жаждут моей смерти. — закатывает он глаза. — Я не жажду. — пожимаю плечами, признавая очевидное. Как говорил Паланик, рассмотри добро в том, что весь мир называет злом, да, Элис? — А вообще, знаешь ли, антагонистов мало кто любит. И не сказать, что его все убить хотят. Даже тот же Бог. Хотел бы убить — убил бы сразу, возможности-то у него были. Но вместо этого запер в клетке, чтобы потом проигнорировать его освобождение. И даже сами ангелы способствовали этому. Значит ли это, что Он хотел этого? Зачем? Чтобы Его дети сразились друг с другом? Ага, уничтожив при этом половину Его творения. Ни за что не поверю в эту глупость. Скорее уж… Возможно, он ожидал, что Люцифер одумается? Поток моих мыслей останавливают одним резким движением — меня хватают за подбородок, заставляя замолчать и посмотреть на Люцифера, прямо в его горящие красным неземным огнём глаза. И когда я успела его разозлить? Видимо, не стоило в рассуждениях — даже или тем более мысленных, как посмотреть — скатываться к теме его семьи. Хотя, что-то мне подсказывает — наверное, интуиция — что дело на самом деле не в этом. — Беги. — с каким-то рыком говорит он. — Как можно скорее, потому что иначе — я убью тебя. Это была пустая трата времени, — сообщает он, отпуская мой подбородок. — Тебе будет лучше держаться подальше от меня, потому что больше я спасать тебя не буду. Так беги, Элис, так быстро, как только можешь. И почему-то сейчас ним спорить совсем не хочется. Снова его перепады настроения, они почти привычны, но сейчас этот горящий яростью взгляд заставляет отступить. Если дело не в затронутой теме о их божественной семейке, то… Что я сделала не так? Всё же было в порядке! Всё же почти получалось! Или в этом и проблема? Люди не любят меняться, они боятся перемен. Может ли это относится также и к пернатым? Это нечестно. На глаза почему-то наворачиваются слёзы, моя Душа кричит, так громко, так оглушительно и пронзительно, но это к счастью слышно только мне. Моя душа кричит, а я бегу.