***
— Оно того стоило? — снова спрашивает Габриэль, они находились в каком-то номере такого же неизвестного им отеля, а помощь Элис уже оказана. Люцифер яростно сверкнул глазами в сторону брата. — Стоило ли того быть злом? — усмехается Падший. — Ты не зло, ты — идиот. — качает головой Габриэль. — Ты хоть понимаешь, насколько глупо тогда поступил? Всё могло бы получиться по другому. — Я не собираюсь говорить с тобой о прошлом, — выходит раздражённо, с рычанием. Люцифер ощущал, как гнев вскипает в нём, стоило только вспомнить обо всём этом. Он помнил ту боль потери — семьи, дома, себя, почти что крыльев — потому что после падения они выглядели откровенно жалко, помнил разочарование и злость в глазах Отца, гнев и презрение — в глазах братьев, почти физический страх перед ним самим, потому что он не побоялся пойти против системы, не побоялся не преклонять колен пред людьми, не побоялся отказать приказу любить их также, как Бога. Помнил свой собственный страх, ненависть, ярость, обиду, презрение. Помнил всепоглощающую тишину и одиночество клетки, в которую был заточён, которая давила на него всей мощью, которая хотела сломить, сломать, уничтожить… придать забвению. Однажды в мыслях у Элис возникло предположение, что Бог заточил его там, чтобы не убивать, чтобы дать шанс на раскаяние. Если это так, то это слишком жестоко. И, более того, глупо — потому что там, он не мог думать ни о чём, кроме своего гнева, обиды и мести. Падший лелеял мысль о том, что придёт время и он выберется оттуда, а затем в последний раз позволит Отцу управлять его судьбой — сразится с Михаилом, как тот того и хотел, но при этом сломает как можно больше новых игрушек. А после — или погибнет в бою, или будет творить с этим миром, своим трофеем, что только пожелает. Только сейчас творить месть почему-то не тянет. — Хорошо, поговорим тогда о настоящем и будущем. — пожимает плечами Габриэля фактически равнодушно, на него не произвело ни капли впечатления раздражение брата. — Ты собираешься убить людей? Таких же как она? — он косится в сторону спящей Элис. — Не все люди плохие. — Я знаю. — легко соглашается Люцифер. Ещё бы он не знал, к сожалению, сложно отмахиваться от чего-то, когда ты сам это увидел. Она ему показала. И хоть он тогда и вспылил, потому что менять себя было… да чего уж таить, страшно, но от правды никуда не деться. Брови Фокусника взлетели вверх в немом вопросе, выглядел он крайне удивлённым. Смотрелось комично. — Скажем так, я посмотрел на картину с другой стороны. — фактически словами Элис объяснил Сатана. — Так что, пожалуй, я откажусь от своего стремления убить всех людей. — Апокалипсис? — уточнил Габриэль. — Тоже. — Дьявол поморщился. Трикстер лукаво улыбнулся и многозначительно посмотрел на брата. — А она неплохо с тобой поработала, — выдал он с коротким смешком. — Причём здесь Элис? — улыбнулся в этот раз, не оскалился Люцифер, пожимая плечами. Звучало не очень убедительно, и тот похоже это не только понимал, но и говорил так специально. — Всё равно Отцу плевать что на нас, что на людей. — Да-да, конечно. — «поверил» ему Габриэль. — А с Михаилом что планируешь делать? Он со своим синдромом правильного сына тебя в покое не оставит. — Придумаю что-нибудь. — отмахнулся Падший. — В конце концов, пока он не обретёт сосуд — мала вероятность, что он придёт ко мне в поисках битвы. А учитывая феноменальную живучесть Винчестеров и их отказы при жизни, времени есть довольно много по человеческим меркам. Хотя, — он оскалился. — я бы посмотрел на лицо Михаила, когда тот услышит, что я снова не собираюсь следовать Отцовскому плану и отказываюсь драться. — Ты как ребёнок, — закатил глаза Архангел, а затем заметил как бы между прочем. — Твои крылья выглядят лучше. — Это её заслуга, — сдал он Элис. — она обработала их перекисью. И ещё чем-то. — Как вы вообще до этого дошли? — удивился Архангел. — Шавки Кроули нашаманили что-то, воспользовались моей слабостью и ранили ангельским клинком. — неохотно признался Сатана. — А она нашла меня. И решила помочь, как бы странно это ни было. — Но ведь поиграть в доктора она могла только с той парой, что может существовать материально в этом мире, а ведь лучше выглядят все они. — задумался Фокусник. — Не говоря уже о том, что даже эти крылья видят только Избранные, и Элис к ним не относится. И хотя Элис — это Элис, и этим всё сказано, это всё равно странно. — Без понятия, — пожимает плечами он в ответ. — но улучшения стали заметны после того случая. — Лекарства ли тому виной? — с усмешкой спросил Гейб, на что Люцифер поморщился. Ответов на вопросы брата он не знал. Архангел лукаво улыбнулся и продолжил. — Ладно, в любом случае… как на счёт мира? Было бы интересно посмотреть, чем всё закончится. — Мира? Я думал мы дрались лишь потому, что наши… интересы временно столкнулись. — пожал Падший плечами. — Интересы? Ты вообще-то убил моих друзей. — в тон ему ответил Габриэль. Он на самом деле несколько привязался к языческим божкам, но даже так любовь к брату была сильнее, каким бы мудаком порой Люцифер не был. И даже если была малейшая возможность завершить весь этот фарс мирно и без потерь, он готов был снова стать собой, а не притворяться кем-то другим. — Мог бы просто ответить: «Да». — Да.***
Первое, что я почувствовала — это то, что я лежу на чём-то мягком. Вокруг было светло — это можно было понять по свету, ощутимому даже сквозь плотно сомкнутые веки. Открыть глаза, чтобы оценить обстановку было сложно — веки будто налились свинцом, хотя я ощущала себя почти отдохнувшей, пускай и вялой. На мне явно лежало одеяло, оно было тёплым и тяжёлым, и его нестерпимо хотелось скинуть с себя, но сил на это не было. А ещё почему-то немилосердно чесался живот. Кружилась голова и жутко хотелось пить. — Проснулась? — явно мужской голос звучит достаточно громко и я бы даже сказала облегчённо.Чья-то холодная рука касается моего лба, и ощущается это достаточно приятно. Я попыталась ответить, но голосовые связки явно игнорировали мои попытки, поэтому я просто на пробу дёрнула ногой, мол, да, проснулась, и попыталась открыть глаза. Вышло далеко не с первой попытки — пришлось резко зажмуриться, потому что свет в комнате действительно был нестерпимо ярким — но всё же. Сначала я заметила Люцифера. Он смотрел изучающе и внимательно, почти заботливо. С другой стороны от кровати, на которой я лежала, в кресле сидело второе действующее лицо, а именно архангел Габриэль, который косился на меня, как на сумасшедшую. Хотя почему как? Признаться честно, это было неожиданно. И выходка канона, который почему-то решил поменять ролями Люцифера и Габриэля, и моё неосознанное стремление защитить Падшего даже ценой своей жизни. Но я ни о чём не жалею. Я несмело улыбнулась, даже не пытаясь сказать что-либо вслух — по горлу будто наждачкой проехались. Мне тут же протянули стакан воды, и на удивление это был именно Фокусник, а не Падший, который вроде как с лёгкостью читает мои мысли. Фоном фыркнул Светоносный, я осушила стакан секунд за пятнадцать, и, знаете, стало полегче. — А кто-то говорил, что не будет меня спасать, — насмешливо попыталась обронить я. Почему попыталась? Потому что в начале я закашлялась, да и в целом моё голос был слишком хриплым, чтобы пережать немного ехидные нотки. — А кто-то вообще должен был держаться от меня подальше. — в тон мне ответил Люцифер. Ну, знаешь, твоё дело предложить, моё дело отказаться. — Ты убил бы Габриэля, и навряд ли бы простил себя за это. — качаю я головой едва-едва, шея ощущается каменной. Трикстер посмотрел скептически и — надо же — немного виновато. — А в итоге он чуть не убил меня, — морщиться Падший. — И убил бы, если бы не эта сумасшедшая смертная. — хмыкает Габриэль. — Ты правда хотел убить его? — мой голос звучит удивлённо. Он действительно хотел причинить ему вред? — Зачем? — Ключевое слово: «хотел». — закатывает глаза Габриэль, в его улыбке скрывается что-то грустное и одновременно бойкое. — Ну, возможно, даже не убить, а ранить. — неохотно признаётся он. — И вообще, у нас вроде как сейчас временное перемирие. — шутовским тоном заявляет это чудо. — Хотя мне это и не нравится. Перемирие, да? И что я пропустила ещё, а? Но если честно я рада, что они не поубивали друг друга к чертям собачьим. — И что теперь? — мои слова звучат рассеяно. Чего ожидать теперь — я представляла слабо. Эти двое переглядываются с хитринкой, а после кивают друг другу. Люцифер морщится, будто съел кислый лимон, но всё же объясняет неразумной мне истины жизни, а именно то, что я собственно пропустила по причине бессознательности моей тушки. — Отмена Апокалипсиса, — пожимает плечами Светоносный. — предположительно. В него летит скатанная в шар бумага со стороны Габриэля, но тот ловко ловит его. — Не предположительно, — фыркает Фокусник. — А точно. Падший смотрит сначала на Трикстера, потом на злосчастный шар бумаги в своих руках так, будто не знает, кинуть ли его обратно в отправителя или сжечь, но в итоге шар всего лишь исчезает в некуда. — Младшие братья — это зло. — высокомысленно изрекает Сатана. «Зло» закатывает глаза и смотрит на него крайне красноречиво. — Кто бы говорил. — фыркает он, притворно оскорбившись, а затем участливо спрашивает у меня. — Ты как? — В норме, спасибо, что не дали мне погибнуть. — улыбаюсь я весело — следить за их пикировкой было забавно. Это хорошо, что я не откинула копыта. То-то Михаил был бы мне рад после того, как в прошлый раз я миленько отказалась от его поручения уговорить Дина сдаться и принять свою судьбу. — Разве мы могли оставить тебя истекать кровью? — хмыкает Габриэль ехидно. — И лишиться такого развлечения? Я наигранно нахмурилась и показала ему язык. — Я тебе не питомец и не игрушка, клоун. — проворчала я чисто для галочки, но не выдержала и расхохоталась. Не знаю, нервное ли это, но Боже — во-первых, эти двое выглядели слишком мило, во-вторых, я чувствую себя, как будто — снова — попала в другую реальность, потому что пока я дрыхла всё удивительным способом начало налаживаться.