Предназначенный

Акутагава Рюноске. Учитель литературы, неимоверно угрюмый тип. Тот, кого лучше не злить. Тот, на кого я смотрю на каждом уроке, наплевав на приличия и нормы морали. Я перевелся в новую школу два месяца назад, но только три недели спустя впервые встретил одетого в плащ хмурого мужчину, волосы которого на концах почему-то были окрашены в белый цвет. Одевался он весьма необычно для современности: видавшая виды белая рубашка с жабо, начищенные до блеска аккуратные ботинки и черный плащ, который по обыкновению свисал со спинки учительского стула, дожидаясь своего часа. Преподаватель создавал ощущение персонажа одного из авторов, о работах которых он рассказывал на своих уроках. Возможно, необычная внешность и отвратительный характер не заставили бы меня обратить на него свой взгляд, но было одно «но», которое я просто не смог проигнорировать. Вены на моем запястье, раньше представлявшие собой различные меняющиеся цифры, после встречи с этим человеком внезапно образовали слегка кривоватые нули. Заметив это, я сначала просто не поверил своим глазам. И своей крови, конечно, тоже. Нет, раньше я слышал, что предназначенные друг другу самой Судьбой люди оказывались из разных поколений, но не думал, что то же самое произойдет и со мной. Что и говорить, я поначалу даже пытался отрицать очевидное, находя все новые и новые отговорки и даже воображая, что в классе случайно оказался посторонний ученик, но на подсознательном уровне все же понимал: это конец. Разумеется, сенсей не мог не заметить, что время на его руке остановило свой ход, отсчитав последнюю секунду, вот только я понятия не имел, понял ли он, что именно мое присутствие стало тому причиной. – Накаджима! Раздраженный голос выдернул из мыслей так резко, что мне на секунду показалось, что в меня метнули бетонной плитой. Может, он давно все понял и теперь отыгрывается, пытаясь задеть как можно неприятнее, подколоть? А, нет, я просто пропустил все мимо ушей – вон как остальные пялятся… – Извините, Акутагава-сан, – повинно опустить голову и поджать губы, словно извиняясь, не так уж и сложно. Гораздо сложнее сдержать улыбку, что так и просилась наружу, от посторонних глаз, сложнее не показать, что внимание учителя – пусть даже негативное – слишком мне приятно. – Задержись после урока. Он поднялся и развернулся к доске лицом, держа в руке небольшой кусочек мела, а я потерянно замер, переваривая указание. Это что же получается… Наедине с ним?.. Оставшееся от урока время я отчаянно продумывал варианты развития событий: от просьб в приказном тоне о переводе в другую школу до банальнейшего поцелуя, которого, разумеется, произойти ну никак не могло. Глупое сердце ускоряло свой темп, когда я (разумеется, совершенно случайно!) смотрел на бледные губы преподавателя, наблюдал, как он двигает ими, объясняя новый материал, как изредка облизывает, давая себе небольшую передышку. Смотрел, пока не наткнулся на острый, как игла, ответный взгляд серых глаз. И мне тут же показалось, что во лбу образовалась дыра: в меня словно из пистолета выстрелили – и сразу наповал. Когда прозвенел звонок, а кабинет покинули ученики, я тихо выдохнул, ожидая расправы – или лекции, на худой конец. Что-то вроде «Это невозможно, мы слишком разные. Перестань витать в облаках и слушай лекции, черт бы тебя побрал!», но сенсей молчал и только сверлил мою спину напряженным взглядом, словно ожидая от меня первого шага. И чтоб мне провалиться, если я его не сделаю… – Вы ведь заметили, да? Голос был каким-то слишком хриплым – настолько, что мне даже пришлось откашляться, чтобы не показаться чересчур взволнованным. Однако, кажется, это мало помогло: подрагивающие пальцы выдавали меня с потрохами, на что Акутагава-сан не обратить внимание попросту не мог. – Не обольщайся, – голос ледяной, словно его обладатель всю жизнь жил на Северном полюсе. – Я не собираюсь с тобой возиться. – Вы ведь об этом поговорить хотели. Пытаюсь расправить плечи и принять уверенную позу, но само присутствие этого человека заставляет сжиматься. Он словно морально давит меня, на что ответить мне попросту нечего. Сердце выбивало чечетку, а мысли разбегались, испуганные непоколебимостью собеседника – и холодной отстраненностью, словно ему и вовсе наплевать на все вокруг. Впрочем, он ведь позвал меня ради чего-то, верно? – Мне наплевать на эти чертовы цифры, – он поднял подбородок, смерив меня надменным взглядом. Таким, словно я не человек, а насекомое, вдруг возомнившее себя венцом творения природы. По спине прошелся холодок, и я поежился. – Мне наплевать на тебя, мальчишка. Не смей на что-либо рассчитывать. – Вы одиноки, Акутагава-сан? Кто дернул меня за язык – сам не знаю. Наверное, Сатана. Иначе не объяснить то, что еще секунду назад в моей голове даже мысли подобной не было. Впрочем, реакция на выпад была соответствующей: Рюноске-сан сжал руки в кулаки, а на лице его появилась жуткая гримаса ярости. – Убирайся. Он не кричал, но в тот момент моему оглушенному сознанию показалось, что мне гаркнули прямо в ухо, не жалея сил. Развернувшись, я молча покинул кабинет, приложив немало усилий, чтобы не хлопнуть дверью. – Это конец, Танизаки. Мы с Джуничиро сидели в кафе неподалеку от школы, где я рассказал ему о недавнем открытии и сегодняшней перепалке с преподавателем литературы, на что он только присвистнул и покачал головой. Очевидно, не одного меня перспектива стать нелюбимым учеником пугала. – Не позавидуешь тебе, дружище, – хмыкнул он, от нечего делать помешав свой черный кофе ложечкой. Я лишь вздохнул и опустил голову на скрещенные на столике руки. Что мне делать-то теперь? После разговора с сенсеем у меня не получается выкинуть из головы его глаза: такие холодные, словно полностью состоящие изо льда. О движениях и говорить не стоило – за столько времени наблюдений я успел выучить каждое из них без преувеличения наизусть. – Он просто послал тебя? Хоть ты и его Предназначенный? О да, я не мог скрывать от лучшего друга столь важную вещь. В конце концов, он единственный человек, с которым я могу поделиться абсолютно любыми новостями – даже такими личными как истекшее время на запястье. – Да ему вообще плевать, – скрыть тоскливые нотки в голосе не удалось, и друг вздохнул: опять ему причесывать мои растрепанные нервы. – Кажется, он прекрасно и без соулмейта жил все это время. А тут я. Школьник, – кривоватая улыбка сама на лицо выползла, веной клянусь! – Да он старше меня в два раза! Я для него ребенок совсем… – Хватит киснуть, – Танизаки скрестил руки на груди и окинул меня негодующим взглядом. Ну да, кому понравится нытье выслушивать. – Подойди к нему еще раз и проясни ситуацию. В конце концов, ты Предназначенный, а не гарантированный любовник, так? – Так, – я хмуро кивнул и облизал пересохшие от переживаний губы. Выкинуть из головы преподавателя не получается, хоть убей. Тогда, может, стоит выбрать другую тактику? – На следующей литературе поговори с ним. Джуничиро улыбнулся, а я продолжал рассматривать чашку с его наполовину выпитым кофе, сосредоточенно пытаясь нагреть его силой мысли. – Свободны, – Акутагава-сан сел за свой стол и махнул рукой в сторону двери, жестом указав ученикам на выход. – Всем принести доклады на следующее занятие. В классе тут же стало шумно: учащиеся собирали свои вещи и толпились в проходе, намереваясь как можно скорее покинуть помещение, на которое, казалось, у каждого из них скоро начнется аллергия. И только я остался сидеть на месте, внимательно рассматривая напряженную фигуру сенсея и мысленно отвешивая себе смачных пинков. Если сейчас к нему не подойду, то уже вряд ли когда-нибудь еще решусь. Пан или пропал. – Сенсей, – безразличный взгляд тут же стал раздраженным, а брови учителя свелись к переносице: он явно не был рад моему появлению и уж точно не горел общением. Да, он определенно считает, что остановившееся время на венах всего лишь досадная ошибка. – Я не думаю, что стоит просто забыть обо всем этом. – Тебе разве не пора на следующий урок, Накаджима? Голос – все такой же холодный, как и всегда, – отдался в глубине души странной вибрацией, словно сама моя суть желала откликнуться. От неожиданности я пошатнулся и прижал ладонь к груди. Было не больно, но сдержаться я не смог – ощущение оказалось слишком странным, чтобы умудриться его проигнорировать. На мгновение в стальных глазах мелькнуло беспокойство, но Рюноске – а я считаю, что имею право называть своего соулмейта по имени – тут же скрестил на груди руки, словно поставив между нами барьер – такой же прочный, как и стена его безразличия ко всей ситуации в целом. Я не сдержал тихого выдоха. – Акутагава-сан, позвольте… дайте мне шанс! – я определенно об этом пожалею, но хотя бы буду знать, что попытался. Даже если оставшееся школьное время буду сгорать от стыда под его пронизывающим холодным взглядом. – Вы совсем меня не знаете, как и я вас. Но это, – я указал на кривые нули на запястье, – не просто так. Позвольте мне узнать вас чуточку лучше! Едва заметные брови Рюноске поползли вверх, а я склонился в низком поклоне, сильно зажмурившись – так, что под веками замелькали разноцветные круги. Стыд выжигал грудную клетку и разливался по щекам, и я просто боялся разогнуться и посмотреть на сенсея, который, я уверен, презрительно усмехнется и скажет проваливать и никогда больше рядом с ним не появляться. Но Акутагава-сан молчал, и напряжение повисло в воздухе – такое плотное, что, казалось, его запросто можно было пощупать. Я сглотнул. Тихий выдох нарушил тишину кабинета, и я все-таки поднял глаза, не разгибая спины. Безразличные стальные глаза смотрели на меня так отстраненно, что холодок пробегал по спине, заставляя вести плечами. Вот только прежнего льда в них я не увидел, равно как и презрения – в них не было ничего, словно сенсей в один момент потерял к этой жизни всяческий интерес. Сердце в груди сделало сальто. – Я заканчиваю работать в шесть, – он запнулся, поджал губы, но тут же провел по ним кончиком языка, и я уцепился взглядом за это движение, наслаждаясь. – Придешь – поговорим. Он махнул рукой в сторону выхода, отворачиваясь, а я запоздало кивнул и покинул кабинет, постепенно осознавая произошедшее. Меня подпустили немного ближе. Счастливая улыбка растянулась на моем лице, а через секунду я и вовсе рассмеялся. Меня приняли.