На съемках первого выпуска шоу Stand Up в сезоне
— Решим сразу. Так кто с кем жить будет? — спокойно спрашивает Руслан у компании комиков, которые сейчас отдыхали от тысяч незнакомых глаз, сидя на длинном диване, расположенном в гримёрке. — Всё равно, — безразлично отзывается Сабуров своим привычно высоким брутальным басом, поворачивая голову к ведущему. — Пускай с Тимуром. Будет комната с табличкой на двери: «Нет расизму!» — Я серьёзно, — небритый мужчина нахмурился и в шутку пригрозил указательным пальцем. —Так, казахстанец с кавказцем, отлично, — Белый проводит взглядом от Каргинова к Сабурову, но продолжает называть пары, выдуманные из головы. Раз комикам всё равно, то ему тем более. — Романов с Абрамовым, Стас с Комаром, я тогда со Славкой. Всех всё устраивает? — Белый не даёт договорить, ему не интересно. — Отлично. — Ну, вот и замечательно, — Стас облегченно закидывает руки за голову, удобнее устраиваясь на диване, и ухмыляется, рассматривая, не то, чтобы модельную, но достаточно стройную для себя, фигуру Комарова перед собой. Вот кому-кому, а Старовойтову повезло с соседом. Красивый, молодой, веселый… безотказный парень. Лучше только жена и дочь. Но семья — это тяжелая ноша: стресс обрушившиеся на плечи супруга неподъёмным грузом, а ещё этот недосып, и нет, не от страстных ночей, проведенных в объятиях любимой, а от постоянных криков и нытья от спутницы жизни и ещё больше от годовалого ребёнка. С Комаровым всё не так… С ним спокойнее; он не ноет и не обижается по пустякам; он прекрасно понимает Стаса, так как сам имеет жену и маленького сына. Ему так же надоедает жизнь порядочного семьянина, как и Старовойтову. А, собственно, почему бы и не расслабиться от всей этой рутинной каждодневной суеты в компании приятного мужчины, который сначала попытается тебя споить, а потом закинет твои ноги к себе на плечи, облегчая те горы стресса. — Тогда сегодня все вместе пойдем? — как обычно по-доброму спрашивает Слава. — Я не смогу, — Стас прикрывает веки и поднимает голову куда-то в потолок. на самом деле «не смогу» означает «не хочу» здесь. Просто в этот момент Стасу захотелось прогуляться по ночному городу, потом поймать или вызвать такси и спокойно домчать до коттеджа. — Стас, ты чё? Когда мы ещё вот так, компанией, выберемся из гримёрки и походим на свежем воздухе целых десять минут? Никогда. Не упускай такой шанс, — усмехается высокий пианист и разводит руками. — Давайте без меня в этот раз, — Стас немного приоткрывает глаза, предвидев взгляд нового соседа. Комаров смотрит на него по-детски непонимающими карими глазами. Старовойтову это нравится. Нравится всё. Нравятся этот «серьезный» взгляд, нравятся плотно сжатые губы, нравятся эти чуть нахмуренные темные брови. Аккуратно выбритый комик подмигивает серьезной фигуре напротив, выводя его из задумчивости и заставляя немного краснеть в районе скул.***
— Давайте, ребят, — брюнет пожал всем комикам и ребятам из открытого микрофона руки и плюхнулся на удобный диван. — Считай, ты продал компанию, — усмехается Абрамов, но затем переводит взгляд на Комарова. — Комар, ты с нами? Или тоже норовишь попасть под клеймо предателя? — Ни в коем разе. Я догоню, — кратко произносит Витя и тут же ощущает на себе довольную ухмылку Старовойтова, которая сама всё скажет за владельца. Мужчины ретировались. Виктор садится рядом со Стасом, задаёт вполне понятный вопрос: — Почему с нами не идёшь? — А ты? — брюнет ухмыляется, оценивающе рассматривая коллегу. Комаров молчит, но мысленно спрашивает снова пронзительным взглядом, от которого Стас всё же раскалывается. — Просто не хочу. Погулять бы по ночной Москве, — мечтательно отстраняет голову мужчина. — Тогда я с тобой пойду, — Старовойтов всё же снова смотрит в прикрытые глаза шатена с усмешкой. —Ты ведь не против? — Конечно, против, а ты что думал, в сказку попал? — усмехается семейный комик и по-свойски закидывает руку на шею Вити, притягивая парня к себе. — Звание предателя еще заслужить надо!***
Виктор достает ключ из замочной скважины и проходит внутрь временного жилья. Сразу же после Комарова заходит Стас и быстрым движением руки захлопывает за собой дверь, запирая её, да посильнее. Мужчины не рисковые. Не успел и на два метра отойти молодой комик от двери, как был тут же прижат к стенке одной рукой, усыпанной различными непонятными татуировками, которые Витя всегда любил рассматривать, когда они вместе лежали в кровати и восстанавливали дыхание. Старовойтов с напором смотрит прямо в глаза шатену и даже не думает убирать руку, дабы освободить «заложника». Взгляд плавно падает с карих глаз на бледные тонкие губы, и Стас немного наклоняется лицом к москвичу и накрывает своими губами его губы. Виктор сразу же отвечает на столь нежный поцелуй, зная, что это лишь минутная слабость. Всё как обычно, брюнет сначала заманивает Комара нежностью и невинностью, а потом начинаются грубые глубокие поцелуи, которые то и дело терзают бедные тонкие губы Вити; требующие продолжения мужественные руки, бродящие по всему худощавому телу, начиная свой путь под футболкой в районе ключиц, спускаясь вниз, на ребра, проводя пальцами по каждой аккуратно выпирающей косточке, и под конец, ничуть не стесняясь, одна опускается на чужой пах. Затем, мужчина отрывается от грубого поцелуя и всё так же, не жалея своего коллегу, ловко поворачивает тело Комарова спиной к себе. Виктор, уже привычно для себя, опирается на руки и тянет бедра навстречу любовнику, максимально выгибаясь в спине. Старовойтов ухмыляется самому себе, оглаживая от рёбер до поясницы чужое тело. Он стягивает новые брюки Вити до колен, прихватив следом и боксеры. Старший комик кидает туманный взгляд на свою сумку с каким-то хламом, вроде ненужных бумаг, сценариев, одеколона и какого-то ненужного крема, которую принёс с собой, на всякий случай. И тот, казалось бы, ненужный крем для рук, который кинула заботливая жена, оказался как никогда кстати. Стас, достав крем из сумки, задумался о том, что должен будет сказать супруге спасибо за него, иначе бы ничего не получилось… Но сразу же отбросил эту мысль, на смену которой пришла другая: как бы это звучало? Вроде «Спасибо, женушка, за тот прекрасный крем, который ты мне на автомате кинула в сумку, которую я даже не хотел брать, ведь если бы не этот чудо-крем, мой коллега бы немного пострадал от анальной боли, когда я…» — Ты вообще собираешься что-то делать? — обиженно простонал Виктор и опустил взгляд в пол. — Ты имеешь ввиду, после того, как трахну тебя? — комик отвлекается от странных мыслей и быстренько выдавливает на несколько пальцев маленькую прозрачную капельку из беленького тюбика. — Ну, не зна-а-а-аю. Сначала жене-е-е позвоню-ю-ю, — тянет Старовойтов и немного давит на проход коллеги влажными пальцами, — потом, наверное, пойду чего-нибудь перекушу-у-у, — проталкивается внутрь, вызывая один томный стон у Комарова, — потом, может, шутки на завтра повторю-ю-ю, — спустя время добавляет ещё два пальца, растягивая любовника изнутри, — потом… Хм, наверное, потом второй заход. — Да! — в какой-то момент выкрикивает Витя, но тут же Стас вынимает пальцы. — Не-е-ет, — обиженно тянет. — Так да или нет? — Старовойтов стягивает с себя свободные джинсы и боксеры. Ещё минута, и комик толкается в коллегу, не оставляя москвичу ни единой секунды, чтобы привыкнуть к темпу толчков. С каждым следующим неаккуратным толчком в тело Виктора, мужчина всё громче стонет и иногда вскрикивает, то ли от невыносимой боли, то ли от сумасшедшего наслаждения, грань между которыми всегда для него была незаметна. Стасу не нравится, когда его любовник издает какие-либо звуки, будь то сладкие, нежные стоны или насыщенные жаром крики. Даже не то, что не нравится, он просто понимает, что за стенкой всё может быть слышно, хоть и говорили, что хорошая звукоизоляция, но предостеречь репутацию — стоит. — Тихо, — грубо хрипит комик и немного наваливается на Виктора, проникая ещё глубже. Мужчина зажимает рукой рот любовника так, что любые звуки теперь просто гудят в собственной ладони. Слышит их только сам Стас, и ему нравится. У Комарова подгибаются ноги. Не радуют правдоподобные ощущения, что он сейчас упадет. Комаров знает, что Старовойтову это знать не обязательно. Комик пытается выжать максимум удовольствия из болезненных движений. Виктору на это всё равно, ведь сейчас главное, что бы Стас получил удовольствие. Почему? Комарову не понятно, но он уже привык за долгий период «отдыха от жен» со Стасом. — «Наконец-то!» — тихо выдыхает Витя, когда по телу пробегают табуны мурашек, а внутри тела разливается теплая жидкость. Последний на сегодня поцелуй в щеку, последний шлепок по ягодицам, который всё ещё больше усугубляет ситуацию, и Старовойтов, довольно вздыхая, достает из той же «чудо-сумки» салфетки, которые тоже неизвестно как там оказались. Он вытирает нечаянно попавшую на ягодицы шатена смазку и себя. Стас застегивает ширинку на джинсах и смотрит на Виктора, который сейчас сползает спиной по стенке и жмурясь стонет, когда приземляется на пол. Он прекрасно знает, что причиняет ему какую-никакую боль, но не может ничего с собой сделать, ведь ему это нравится. Мужчина садится на пол, рядом с шатеном и пытается заглянуть в туманные глаза. — Вить, — комик осторожно зовет коллегу, но тот не реагирует. Тогда темноволосый аккуратно поворачивает физиономию Комарова за подбородок, насильно заставляя того смотреть в глаза. — Всё в порядке? — Да, просто устал… — шатен не отрывается от глаз Старовойтова. — Просто очень сильно устал, — говорит раздельными фразами. Наверное, даже не хватает сил произносить слова. Виктор аккуратно убирает руку брюнета от своего лица и прикладывает голову к нему на плечо. Глаза закрываются сами собой. — Отдыхай, — Стас вздыхает и немного сжимает руку коллеги. Старовойтов тоже прикрывает глаза и утыкается носом во влажные локоны шатена, признав, что ему действительно хорошо.