Закат истлевшего счастья

Он ворвался в мою жизнь, подобно ветру. То он есть, то его нет. Я была лишь девочкой для прислуги, не грамма больше. Когда ему было лень сходить за сигаретами я всегда приносила. Когда ему хотелось ночь с девушкой он звонил. Да, сейчас вы скажите, что я просто шлюха, и я вам ни слова не возражу. Я и сама это поняла, только уже поздно Он обещал, но не появился. Я отмечала Новый Год в гордом одиночестве, поедая черную икру. Я смотрела на нашу совместную фотографию и вытирала слезы рукавом. Он давно ушел, вот только никто из нас не может это осознать и отпустить. Осмотрев квартиру быстрым взглядом, слёзы с новой силой текли по моим щекам. Мы купили её на год наших отношений. Я сглотнула. На этом самом диване, где я сижу, он впервые изменил мне. Я не знаю, что произошло с Владом, которого я знала всю жизнь, но это… Это его самая дешевая подделка. Та, что даже не стоит и гроша. Обидно, но, однако, правда. Он иногда уходит, не предупредив, Он может не звонить недели три — четыре. Решусь стирать из памяти его черты, И он сразу звонит, — Что ты загадала в новогоднюю ночь? — тихо спросит он — Поскорее тебя забыть, — отвечу честно Долгая, приносящая боль тишина обрушилась на меня. Я никогда не решалась заговорить первой, ибо я знала — я заплачу за это. — Можно я приду? — Приди, — прошепчу в ответ Прошептав на конец те самые три слова, что бросают в дрожь любого, парень отключился. Не сложно было догадаться, что Рамм пьян. И он не приедет. Никогда не приезжает. Положив огромную чашу с оливье в холодильник, я засмеялась. Это был смех, что встречал безвыходность старой подругой. Скатившись спиной по корпусу металлического холодильника, слёзы вновь покорили меня. Я согнулась под их натиском. Я больше не могу и это убивает меня. Телефон вновь зазвонил, чем вызвал ужасную боль в висках. Зачем мне звонить? Час поздний, да и я бесполезна, что бы там не было. Посмотрев на дисплей старого смартфона, я засмеялась, пытаясь прикрыть всю боль и разочарование. Это была моя мать, что давно забила на меня, как только исполнилось тринадцать. Большим пальцем я нажала на кнопку «ответить», что горела зелёным. — Алло? Я слушаю, — монотонно произнёс мой голос. Вытерев щеки от слез, что предательски капали, я прикусила губу. — Мама? — Дави! Мой гадкий утеночек, с Рождеством, — Засмеялась пьяная женщина. Зная мою боль, она надавила прямо на неё — Видела Владика с девушкой. Он, что, с сестрой отмечает? Или это мама его? — смех, что сыпет соль на мои раны, что никогда не заживают. — Пошла к черту, — тихо прошипела я, в надежде скрыть всю боль, что принесла мне эта женщина, зовущая себя моей матерью. — Ты ещё не сгнила? Ах, да, тебя даже черви стыдятся! Прикрыв рот рукой, я закричала. Но тишина продолжала окутывать меня. Как это называют люди? Крик души? Да, именно это. — Блядь мелкая, рот бы свой прикрыла! — мычала та — Если бы не я, то тебя бы и в помине не существовало! Я засмеялась, но на этот раз честно, от души. Всем чертовым сердцем желаю, что бы я не родилась в тот тёмный день, девятнадцать лет назад. — Искренне надеюсь, что до следующего Рождества ты не доживешь, — выплюнула я — Всего хорошего, сука. Нажав на ярко-красную кнопку, я вдохнула по глубже. Пора бы привыкнуть к этому. Выйдя на балкон, я открыла пачку сигарет с фильтром. Достав одну, я зажгла ее. Маленький огонёк освещал часть моего лица. Этот маленький красный огонёк был против всего — против этой страшно-завораживающей тьмы. Как и я.